Римский форум/Matteo Colombo/Getty Images
История Рима от Энея до Бенито Муссолини в изложении историка Олега Воскобойникова
От деревни на Тибре до великой империи
Странник, смотри: этот Рим, что раскинулся здесь перед нами,
Был до Энея холмом, густо поросшим травой.
На Палатине, где храм возвышается Феба Морского,
Прежде изгнанник Эвандр пас лишь коров да быков.
Не воздвигались тогда, как теперь, золоченые храмы:
Было не стыдно богам глиняным в хижинах жить…
Где заседает сенат в окаймленных пурпуром тогах,
Там собирался старшин попросту, в шкурах, совет…
Грубый боец не блистал, врагов устрашая, доспехом:
Все обожженным дубьем попросту бились тогда.
Так Проперций, свидетель расцвета Империи, с ностальгией вспоминал Золотой век, когда рождался Вечный город. Мало что добавишь. Добрый Сатурн, громовержец Юпитер, двуликий Янус были первыми воспоминаниями жителей Рима о своей истории. Поэты помнили еще о лигурах, сикулах, Фавне, Геракле, Латине и, конечно, о поверженных героях Трои, пришедших вслед за Энеем на Апеннинский полуостров: к ним возводили свои родословные патриции, отцы народа. Помнили потомков Энея — царей Альбы Лонги, что сегодня в 25 километрах от столицы. Один из них, Тиберин, утонул в реке Альбула и дал ей свое имя, ныне столь знаменитое: Тибр. Ромула и Рема вскормила волчица, но мама — будто в воду глядела — объявила их отцом самого бога войны Марса. Возможно, это сказалось на всей истории основанного ими античного Рима: мифы не так уж мало значат в реальной истории. Обустроившись на Палатине, братья взялись решать, чьим именем назвать город, и мнения гадателей в толковании полета коршунов разошлись столь кардинально, что дело кончилось братоубийством. Примерно как у Авеля с Каином: завистливый братоубийца, согласно Книге Бытия, тоже основал город.
Похоронив брата, Ромул принялся строить город: вырыли яму, сложили туда первины всего, что люди считали для себя полезным, смешали их с землей и многозначительно назвали это место mundus, что значит одновременно «чистый» и «вселенная«». Отсюда, описав круг, Ромул провел плугом борозду, ставшую первой священной границей будущей столицы мира — «померий», что значит «за стеной». Мундус выложили плитами в форме квадрата, откуда древний эпитет: Roma quadrata. Заметим также, что в оригинале, и для римлян сегодня, Рим — женщина. Древние знали, что основание «квадратного Рима» произошло на одиннадцатый день до майских календ, т. е. 21 апреля 753 г. до н. э. Можно верить или не верить рассказам историков, живших много сот лет спустя, но археология доказала, что именно в этот период в скромных погребениях жителей Палатина появляется существенная разница в богатстве предметов, сопровождавших людей в их последний путь. Тогда же появились каменные стены: родился город, и родилась новая цивилизация.
Изначально жители семи холмов в политическом и культурном плане зависели от этрусков: возможно, они дали Риму и первых царей. Велико было и влияние греков, приплывших из Эллады и живших в Великой Греции, т. е. в нынешней Южной Италии. У римлян сложились очень устойчивые порядки скромного патриархального быта, основанного на культе предков, верности семье и общине и на военной доблести. Воевать начали сразу. В то же время этому народу никогда не была свойственна племенная замкнутость: принимали всех, кто готов был разделить с ними тяготы страды и славу побед. Поэтому город рос довольно быстро. В VI в. до н. э., при царе Сервии Туллии, пришлось провести новый померий в 7 км длиной, очень немало по тем временам. Тогдашний Рим мог вместить около сотни тысяч жителей и семь холмов на левом берегу. На противоположном же берегу, где сейчас Ватикан, долго не делали ничего, кроме дурного вина, которое сатирик Марциал в I веке сравнивал с уксусом. Всему свое время...
Лицом древнего города, конечно, были храмы, и они существовали уже при первых царях. Этрусским мастерам римляне обязаны храмом Юпитера Наилучшего Величайшего на Капитолии и вообще всей той немногой роскошью, которая присутствовала в их жизни. Остатки роскоши в живописи и пластике еще можно видеть в музеях. От монументальных шедевров не осталось ничего, кроме субструкций, понятных археологам.
Храм Юпитера Статора. Район Римского форума. 3 век до н. э./Alamy
Рим быстро распространял свою власть на округу, бережно охраняя устои гражданской жизни своих жителей, отличая их даже от окрестных латинян. При этом в нем было довольно мало столичного: если бы они построили что-то похожее на афинский Акрополь, думаю, его бы сохранили. История республиканского Рима (VI–I вв. до н. э.) — история побед римской доблести, главного и едва ли не единственного предмета гордости настоящего сына своего отечества. На пороге имперского периода Октавиан Август, о котором пойдет речь в свое время, хвалился водворением мира в своем огромном государстве и описывал это так: «Храм Януса Квирина, относительно которого у наших предков было в обычае, чтобы его запирали только тогда, когда во всех владениях римского народа на суше и на море господствует мир, добытый победами, как гласит предание, храм этот был заперт только два раза; за то время, что я был принцепсом, он был заперт по постановлению сената три раза». Октавиан не отличался скромностью в делах государственных, но он сказал правду о жизни своих воинственных предков. И тогда же очень емко выразился близкий ко двору Вергилий:
Смогут другие создать изваянья живые из бронзы
Или обличье мужей повторить во мраморе лучше,
Тяжбы лучше вести и движенья неба искусней
Вычислят иль назовут восходящие звезды, не спорю:
Римлянин! Ты научись народами править державно,
В этом искусство твое — налагать условия мира,
Милость покорным являть и смирять войною надменных!
«Энеида». VI, 847–853
Статуя императора Августа. Музей Кьярамонти, Рим. 1 век до н. э./Wikimedia Commons
Они и впрямь умели учиться у побежденных, будь то североитальянские кельты и иллирийцы, финикийцы великого Карфагена, эллины или египтяне. Долго римский гений сопротивлялся обаянию роскоши, царившей в эллинистических царствах Востока: театр, философия, изящные искусства и словесность водворились здесь лишь к концу республики. Почти все граждане Рима имели образование, но им вполне хватало форума и Комиция, где вершились дела государственные и народные, и цирков, где устраивались конные бега. Зато практические блага городской цивилизации, созданной Элладой, сразу нашли здесь плодородную почву для дальнейшего роста. Древность не знала лучших строителей и инженеров, чем римляне. В 312 г. до н. э., когда цензором был Аппий Клавдий, построили тут водопровод и «царицу дорог», ведущую на юг. По дороге этой, via Appia Antica, можно ехать и сейчас, надо только забыть про асфальт, потому что «душа» этой дороги (толщиной около метра) прежняя, античная. Римляне не доверяли рекам, особенно непредсказуемому Тибру, поэтому вкладывали столько знания и старания в дороги, просуществовавшие не одно тысячелетие. Еще они умели ценить питьевую воду. После первого акведука, Aqua Appia («Аппиева вода»), за несколько веков построили еще с десяток. Крупнейший из них, Aqua Marcia, поднятый на великолепные аркады, сложенные из камней без связующих материалов, достигал длины более 90 км. Эти акведуки, как и дороги и мосты, частично используются и сейчас. Норма потребления воды в Риме I в. н. э. (около 600 л на человека) была в три раза выше, чем в Петербурге в 1913 г. Любили фонтаны, которые, правда, не били вверх, а стекали живописными потоками, где толпился народ с кувшинами. Вода в Риме и сегодня вкусна.
С ростом населения дорожала в городе земля. Ничего подобного прописке не существовало, поэтому теснота стала, если можно так выразиться, фактом городской культуры. Вместе с ней возникли многоэтажные инсулы — островки с квартирами вроде нынешних, с отоплением и прочими удобствами, но со сводчатыми потолками. Распространились и коммуналки. Безумная и рисковая спекуляция, аренда, субаренда стали неприятной нормой жизни. Знающие люди, вроде знаменитого полководца Красса, умели стряпать состояния, скупая разного рода текучую (то есть ликвидную) собственность. Следствием скученного и быстрого строительства стали пожары: несмотря на постоянную заботу о пожарных командах, Рим часто выгорал целыми кварталами.
Римская власть долго игнорировала городскую архитектуру как средство пропаганды и общения с народом — не из-за какого-то глубинного своего демократизма, а просто потому, что римлянин не понял бы такого языка общения. Поэтому и не было у римлян Парфенона