Донья Хуана Безумная

Это масштабное полотно (3.4 на 5 м) имело грандиозный успех на Парижской Всемирной выставке 1878. Испанский именитый художник сумел попасть в нерв европейской публики, страшно увлекавшйся тогда детективами, рассказами ужасов, спиритизмом и готической мистикой.

История, изображенная на картине, все это в себе совмещала.

Хуана Безумная, одна из четырех дочерей Изабеллы и Фердинанда, «христианнейших королей Европы», была наследницей Кастилии. В 1496 году ее выдали замуж за герцога Бургундии Филиппа, получившего прозвание «Красивый». Невесте было 17 лет, жениху 19. По свидетельствам современников, он и правда был очень хорош собой, те же свидетельства внешность невесты обычно обходят вежливым молчанием. За следующие 8 лет Хуана родила пятерых детей и испытала кроме обычных тягот беременности и родов все муки уязвленного самолюбия и оскорбленной любви. Муж меньше всего на свете собирался хранить ей верность и не пропускал ни одной привлекательной фрейлины, ни одной знатной дамы, имевшей нахальство выказать герцогу расположение.

Мы можем лишь гадать, что именно заставило помутиться рассудок Хуаны, — изматывающие роды или жгучая ревность. Но спустя эти восемь лет молодая женщина находилась в таком состоянии, что даже родные отец и мать, встретившись с ней, были вынуждены признать, что потенциальная королева Кастилии, мягко говоря, недееспособна. Такие пустяки, как бесконечные скандалы с мужем или бритье наголо его очередной фаворитки, никто не стал бы принимать в расчет, но речи Хуаны были несвязны, а поведение — непредсказуемо. Тогда родители составили документ, согласно которому Хуана после смерти матери все же наследует Кастилию, но чисто номинально, а фактическим правителем станет ее отец, Фердинанд. Изабелла действительно вскоре скончалась, отец и муж Хуаны стали выяснять, у кого из них больше прав на управление Кастилией, и в процессе этого выяснения, в 1506 году, Филипп Красивый скоропостижно скончался. Официально он умер от оспы, хотя ходили слухи о подосланных тестем к прекрасному герцогу отравителях.

Хуана, беременная тогда шестым ребенком, инфантой Каталиной, от горя помешалась окончательно. Она запрещала хоронить мужа, возила его гроб по стране, от монастыря к монастырю, периодически вскрывая крышку и любуясь на усопшего, не давала приближаться к трупу мужа ни одной женщине, даже монашке, все еще продолжая страшно ревновать.

В конце концов отец сумел прекратить это безумное турне. Зятя он отправил в склеп, а Хуану со всеми почестями препроводили в заточение в отдаленный замок, позволяя ей там чудить вовсю. Питалась Хуана Безумная только сыром и хлебом, причем она запрещала людям видеть, как она ест. Мыться и расчесываться она категорически отказывалась и разговаривала только с дочкой. Инфанту Каталину решено было оставить при матери, и девочка, которую забрали от Хуаны только подростком, впитала в себя немалую часть материнских причуд — маленькую дикарку пришлось долго приучать к нормальной жизни.

В дальнейшем надзор за Хуаной принял ее старший сын — безумная королева дожила в своем мире мрачных грез до 75 лет.

На картине нам представлен эпизод из того самого «загробного медового месяца» — беременная Хуана во вдовьем наряде готовится в очередной раз вскрыть последнее пристанище возлюбленного, чтобы облобызать его холодные губы и поделиться с ним своими чувствами. Историческая ошибка художника — женские фигуры в свите (согласно всем источникам, Хуана в тот момент не подпускала близко даже самых доверенных служанок). Свечи, дрожащие на ветру, дым от костра, разожженного не столько для тепла, сколько для заглушения смрада разложения, драные облака сумрачного неба — все это придает весьма реалистичной в прочих деталях картине призрачный, иллюзорный эффект, помогая зрителю пребывать как бы в двух мирах одновременно. В привычном земном мире, где озябшие и утомленные стражники, слуги и монахи вынуждены подчиняться безумным бредням больной женщины и пытаются поудобнее устроиться на привале, кутаясь в плащи и обмениваясь сочувствующими и скептическими взглядами. И одновременно — в дымном мире неспокойных духов, где обретается сама Хуана, не делающая разницы между мертвым и живым и пронесшая если не любовь, то ревность через последний порог.