Эжен Делакруа. Смерть Сарданапала

Сарданапал — мифический царь Ассирии. Сведения о нем мы находим в античных греко-римских источниках, причем оригиналы повествования утрачены, все цитаты апеллируют к не дошедшим до нас авторам и произведениям. Несмотря на то, что образ Сарданапала историки пытались сопоставить с образами реальных ассирийских царей — с Ашшурбанапалом, Сеннахерибом, Син-шар-ишкуном и так далее, каждая из этих попыток была, в общем, сомнительной. Никто из настоящих царей биографии Сарданапала не соответствует.

Согласно античной легенде, Сарданапал правил Ниневией (в некоторых источниках — Вавилоном) в восьмом веке до нашей эры. Правил — громко сказано: делами царства он не занимался, а предпочитал проводить дни в гареме. Там он развлекался с наложницами и евнухами, одевался в женские наряды, прял, ткал и красил лицо. Последнее особенно возмущало греков и римлян, но было правдой относительно любого ассирийского царя: мужчины в Месопотамии, даже самые суровые воины, с незапамятных времен пользовались макияжем — накладывали грим, подводили глаза, обильно использовали благовония и даже рисовали иногда на лицах узоры. Делали это они, впрочем, с сугубо прагматическими целями: грим помогал избегать слишком жаркого солнца, резко пахнущие благовония — слишком кусачих насекомых, а узоры имели ритуальный характер и выражали почтение к богам.

Сарданапал, занятый прялками, женами и прочими гаремными делами, сгрузил управление армией и страной на своих родственников — и те не справились. Народ бедствовал, враги резвились на границах, вельможи плели заговоры. Один из заговоров оказался успешен, мятежники окружили и подожгли столицу. Сарданапал, поняв, что все кончено, устроил в своем дворце прощальный пир, окружив себя немыслимыми драгоценностями, великолепными конями, прекрасными наложницами и несравненными юношами. Все живые сокровища царь велел зарезать, после чего устроил себе пышное огненное погребение, спалив дворец со всем, что в нем находилось.

Римляне особенно любили образ Сарданапала: он у них работал пугалом для цезарей. Про действующего императора писать гадости порой было рискованно, а напиши гневно о презренном распутном Сарданапале — и всем понятно, о ком на самом деле идет речь. Особенно часто с Сарданапалом сравнивали несчастного юного императора Гелиогабала iримский император в 218–222 годахпосле того, как его убили. Нужно же было объяснить публике, зачем был зарезан правитель. Потому что красил лицо, конечно, а не потому, что занимал место, которое нравилось кому-то другому. Так Сарданапал вошел в общечеловеческое сознание как пример властителя, предающегося порочной роскоши в ущерб благу страны.

В 1827 году, когда Эжен Делакруа написал своего «Сарданапала», этот пример был тоже актуален: тогдашний король Франции Карл X вовсю затягивал петлю на свободе печати и слова, политические кризисы шли один за другим, деньги лились рекой, но лишь в отдельные карманы, в воздухе витало предчувствие новой революции, которая и случилась три года спустя. Сам художник, кстати, в это время далеко не бедствовал и был вполне обласкан властью, которая тогда проявляла щедрость к людям искусства, осыпая их премиями и финансируя их идеи. Но чуткий к общественному настрою Делакруа все равно счел своим долгом написать это предостережение властителям. Тем более что прогрессивная общественность тогда была влюблена в недавно погибшего Байрона,1¹Джордж Гордон Байрон (1788–1824)английский поэта его драма «Сарданапал» пользовалась огромным успехом. Вот по байроновскому «Сарданапалу» Делакруа и создал свой шедевр.

На картине мы видим царя, возлежащего на ложе, поддерживаемом резными слонами. У слонов отпилены бивни — знак потери власти. На заднем плане горит город. Стражники убивают наложниц под пустым, мертвым взглядом властителя. Золото и прочие драгоценности рассыпаны бессмысленным мусором на полу.

Делакруа писал, что его картина — предупреждение тем, кто не следует путем добродетели. Современные ему критики, однако, заявляли, что это не предупреждение, а безобразие, картину страшно ругали за «ужасность», «жестокость» и «непристойный натурализм», а больше всего — за слишком перегруженный объектами передний план, что тогда считалось недопустимым отступлением от академического канона. Но все это не помешало «Смерти Сарданапала» стать одним из признанных шедевров романтизма и занять свое место в Лувре.