Казахстанцы и «туркестанцы» в германском плену

После распада Советского Союза начали появляться работы немецких и российских исследователей, свободные от идеологических стереотипов эпохи Холодной войны и основанные на объективном научном подходеiKriegsgefangene / Wojennoplennye. Sowjetische Kriegsgefangene in Deutsch­­­land – Deutsche Kriegsgefangene in der Sowjetunion. Hrsg. Haus der Geschichte BRD. Düsseldorf: Droste Verlag, 1995. . В последующие годы были опубликованы документы, всесторонне раскрывающие трагическую судьбу советских военнопленных в нацистских лагеряхiSowjetische Kriegsgefangene im Arbeitseinsatz 1941-1945. Dokumente zu den Lebens- und Arbeitsbedingungen in Norddeutschland. Hrsg.: Rolf Keller und Silke Petry. Göttingen: Wallstein Verlag, 2013..

Однако судьбы казахстанцев, попавших в плен, практически не были затронуты в этих исследованиях; зачастую о них вообще не упоминалось. В казахстанской же исторической науке в основном рассматривались условия содержания немецких и японских военнопленных в лагерях на территории Казахстана. Только в последние годы начали появляться монографииiКокебаева Г.К. Германия ­– Россия – СССР: политика, война и плен. Монография.­ Алматы: Қазақ университеті, 2009. и статьи, подробно освещающие политику Германии и СССР в отношении военнопленных в период двух мировых войн.

Во второй половине 19 века мировое сообщество начало разрабатывать международные соглашения, регулирующие правила ведения войн и определяющие правовой статус военнопленных. Первый подобный договор был заключен 10 мая 1864 года между Австрией, Нидерландами, Россией, Османской империей, Великобританией и Швецией. В последующие годы к этому соглашению присоединились практически все европейские государства.

Страны-участницы Первой мировой войны руководствовались Гаагскими конвенциями 1899 и 1907 годов. В документе, принятом 18 октября 1907 года, военнопленным был посвящен отдельный раздел, четко устанавливающий их правовой статус и основные права. В годы Первой мировой войны интересы российских военнопленных, например, представляла Испания, выступавшая в роли государства-протектора. Интересы английских, французских и сербских военнопленных защищали Соединенные Штаты, которые оказывали содействие также и российским военнопленным. Благодаря этому все военнопленные имели возможность пользоваться правами, предусмотренными Гаагскими соглашениями.

Первая мировая война показала, что содержание сотен тысяч военнопленных не только требует огромных затрат на питание, одежду и последующую репатриацию, но и ставит задачу более детальной регламентации условий их пребывания в плену. Поскольку норм, предусмотренных 17-й статьей Гаагской конвенции 1907 года, оказалось недостаточно, Международный комитет Красного Креста в 1921 году организовал специальную конференцию для обсуждения нового соглашения. Его главным отличием стало то, что права военнопленных впервые рассматривались не как часть общих законов и обычаев войны, а как самостоятельная юридическая категория.

После тщательного обсуждения Женевская конвенция об обращении с военнопленными была подписана 27 июля 1929 года. Этот важнейший международный документ подробно закреплял права военнопленных с момента захвата до их репатриации, устанавливал четкие обязательства государств, взявших их в плен (условия содержания, обеспечение медицинской помощи раненым и больным военнопленным и другие ключевые аспекты). Соглашение поддержали все 47 стран-участниц конференции.

Согласно Женевской конвенции, военнопленные подлежали обязательной регистрации, а их списки передавались государству-протектору — Швейцарии. Лагеря для военнопленных регулярно инспектировали представители Международного Красного Креста. При этом рацион питания военнопленных не мог быть ниже нормы, установленной для военнослужащих тыловых подразделений страны, удерживающей пленных. В соответствии с новыми правилами пленным разрешалось получать посылки из родной страны, а также гуманитарную помощь от Красного Креста — продовольствие, витамины, медикаменты. Кроме того, им было предоставлено право направлять жалобы и заявления относительно тяжелых условий содержания в лагерях.

Германия присоединилась к конвенции 21 февраля 1934 годаi Reichsgesetzblatt. Teil II. Jg. 1934. Hrsg. vom Reichsministerium des Innern. Berlin, 1935, б.227. . Советский Союз, напротив, от подписания этого документа отказался. Учитывая, что сталинская система и без того превратила всю страну в гигантскую тюрьму, причины такого решения вполне очевидны. Советское правительство ранее аннулировало все международные договоры, заключенные царской Россией, и таким образом дало понять, что и Гаагские соглашения для него больше не актуальны. В результате СССР сознательно лишил своих солдат защиты, предусмотренной международным правом.

Отношение Германии к советским военнопленным во Второй мировой войне было предопределено с самого начала. Гитлер неоднократно подчеркивал, что война против СССР — это не просто вооруженное противостояние, а «столкновение двух мировоззрений»iKriegstagebuch des Oberkommandos der Wehrmacht. Frankfurt am Main, 1965, Bd. 1, S.340. . В дневнике Франца Гальдера приводится высказывание Гитлера на совещании 30 марта 1941 годаiГальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Гене­раль­ного штаба Сухопутных войск 1939-1942 гг. / пер. с нем. М., 1969, Т. 2, С.431. :

Отказ Советского Союза от присоединения к международным конвенциям сыграл на руку нацистской Германии. В рамках плана «Барбаросса» уже 16 июня 1941 года был издан специальный приказ, определяющий судьбу советских военнопленных в грядущей войне. В документе подчеркивалосьiBuchheim H., Broszat M., Jakobsen H.-A., Krausnick H. Anatomie des SS-Staates. Freiburg, 1965. Bd. 2, S.223-224. :

Вместе с тем сам приказ предусматривал целый ряд положений, грубо нарушающих нормы международного права. Так, военнопленных планировалось использовать не для нужд экономики, а исключительно для удовлетворения потребностей армии. Им не полагалась плата за труд, а офицеры и санитарные работники лишались даже минимального денежного содержания. Информация о военнопленных не передавалась в информационные службы вооруженных сил.

Дополнительно вводились строгие запреты: питание пленных регулировалось особыми инструкциями, им запрещалось устанавливать контакт с государствами-покровителями и гуманитарными организациями, а уполномоченные лица, защищающие интересы пленных, не допускались в лагеря. К тому же против военнопленных возбуждались уголовные дела без соблюдения требований Женевской конвенции. Эти меры шли вразрез с положениями 6, 7, 14, 15, 16 и 17 статей Гаагской конвенции, а также 23, 31, 34–41, 43, 44, 77 и 79 статей Женевской конвенции. Уже 8 сентября 1941 года нацистским войскам было официально предписано обращаться с советскими пленными максимально жестко, исключая проявление какого-либо сочувствия. Следует отметить, что помимо Германии нормы международного права в отношении военнопленных нарушал и Советский Союз.

Уже в первые месяцы войны связь между фронтом, армейскими и дивизионными штабами была нарушена, что привело к массовому окружению тысяч советских солдат и офицеров. В этих условиях начались масштабные пленения. Разрыв между высшим военым командованием и местными подразделениями, слабая координация действий на местах вызвали беспорядочное отступление войск. Это, в свою очередь, затруднило сбор сведений о погибших, раненых, взятых в плен, пропавших без вести бойцах и их передачу в штабы. Следует отметить, что данным германских и советских источников о событиях того времени доверять трудно: обе стороны усиливали идеологическую пропаганду, искажая факты. Даже в немецкой научной литературе данные о количестве советских пленных разнятся. Так, по исследованию Иоахима Хоффмана, всего было захвачено 5,24 миллиона человек, из них 3,8 миллиона — в первые месяцы войныiХоффманн Й. История власов­ской армии / пер. с нем. Париж, 1990, с. 106. .

Более подробные данные приводит Кристиан Штрайт. По его сведениям, в декабре 1941 года в плену находилось 3 350 000 советских солдат, в июле 1942 года — 4 716 903, в январе 1943 года — 5 003 697, в феврале 1944 года — 5 637 482, а в феврале 1945 года — 5 734 528 человек. Из них 3,3 миллиона — то есть 57,8 % всех советских пленных — погибли в лагерях Третьего рейха от голода, истязаний и репрессийiStreit Ch. Keine Kameraden: Die Wehrmacht und die sowjetische Kriegsge­fangenen 1941–1945. — Bonn: Dietz, 1991, с. 244–246. При этом российские источники существенно расходятся с зарубежными. Комиссия по реабилитации жертв политических репрессий при Президенте Российской Федерации под руководством А.Н. Яковлева сделала следующий вывод: «Не существует точных и надежных данных о количестве советских военнопленных в 1941–1945 годах. Согласно официальным сведениям германского командования, в плен попало 5,27 миллиона человек, тогда как по данным Генерального штаба Вооруженных сил Российской Федерации — 4 миллиона 59 тысяч человек»iСудьба военнопленных и депортированных граждан СССР. Материалы Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий // Новая и новейшая история, 1996, № 2, с. 91.. Таким образом, реальное количество советских военнопленных и число погибших в плену до сих пор окончательно не установлены. Что касается казахстанских военнопленных, то имеющиеся сведения о них разнятся и нередко противоречат друг другу.

В первые годы войны советские военнопленные гибли массово. Те, кто пережил зиму 1941–1942 годов, составляли единицы. 14 декабря 1941 года на встрече с Гитлером А. Розенберг сообщил, что, по данным генерала Китцингера, в лагерях, где содержались советские пленные, ежедневно от голода умирало около 2500 человекiNazi Conspiracy and Aggression. Vol.IV. Washington, 1946, P. 57. . Статистика смертности в первые месяцы войны в лагерях, контролируемых группой армий «Юг», говорит сама за себя: в пересыльном лагере № 160 погибло 27,8 % советских пленных, в дулаге № 205 — 82,6 %, в шталаге № 346 — 80,1 %. На территории Польши к 20 октября 1941 года из 361 тысячи военнопленных 54 тысячи уже скончалисьiKriegsgefangene / Wojennoplennye. Sowjetische Kriegsgefangene in Deutsch­­­land – Deutsche Kriegsgefangene in der Sowjetunion. Hrsg. Haus der Geschichte BRD. Düsseldorf, 1995, S. 163-164. .

В первые месяцы войны из-за нехватки тюрем германские войска размещали советских пленных в школах, разрушенных предприятиях, карьерах и на огороженных проволокой пустырях. Уже в июле–сентябре 1941 года в таких временных лагерях началась массовая гибель пленных. Так, 10 июля 1941 года представитель Восточного министерстваiМинистерства оккупированных восточных территорий при «Организации Тодта» Х. Дорш в докладе министру А. Розенбергу описал ужасающие условия в Минском лагереiDokumente des Verbrechens: Aus Akten des Dritten Reiches 1933-1945. Hrsg. Von H. Kaden und L. Nestler. Berlin, 1993, Bd. 1, S. 25-26. :

Условия в лагерях были нечеловеческими. Советские военнопленные, выполнявшие тяжелую физическую работу с утра до позднего вечера, получали питание общей энергетической ценностью всего около 1300 калорий в день, тогда как норма — 3000 калорийiPolitisches Archiv des Auswärtigen Amts, R 105173, Bd. 9. . Страны Запада через Международный комитет Красного Креста выделяли средства, закупали для своих граждан, оказавшихся в плену, продукты и витамины и обеспечивали их доставку в лагеря. Военнопленные также могли получать посылки от своих семей. Советские же солдаты были лишены всех этих возможностей из-за того, что СССР не присоединился к международным соглашениям.

Тяжелейшее положение советских военнопленных стало темой множества научных исследований. Однако судьбы азиатских пленных и, в частности, уроженцев Туркестана, до сих пор не получили отдельного изучения. Еще в мае 1941 года в документе «Инструкции для определения позиции групп войск в России», подготовленном Верховным командованием (Вермахт), содержалось следующее указание в духе расовой теории нацизмаiStreit Ch. Keine Kameraden…, S.49-50. :

Гитлер, в свою очередь, рассматривал азиатскую цивилизацию как серьезную угрозу для Европы и заявлял: «Теперь становится ясно, почему китайцы воздвигли Великую стену, чтобы защититься от монгольских нашествий. Нам также нужна грандиозная стена, чтобы оградиться от масс Центральной Азии...»iPicker H. Hitler’s Tischgespräche im Führerhauptquartier. – Stuttgart: Propyläen Verlag, 2003, P.69..

Приказ от 24 июля 1941 года запрещал перевозить азиатов, служивших в рядах Советской армии и попавших в плен, на территорию Германии. Вместо этого их размещали в лагерях на оккупированных территориях. Верховное командование объясняло это тем, что пленники с азиатской внешностью якобы непригодны для работы в сельском хозяйстве Третьего рейха. После подобных распоряжений сотрудники, отвечавшие за политику в отношении военнопленных, стали относиться к пленным азиатского происхождения с особым недовериемiDallin A. Deutsche Herrschaft in Russland 1941-1945. Düsseldorf, 1958. S.425. . Однако нехватка рабочей силы в Германии вынудила пересмотреть эту позицию. Уже 2 августа 1941 года Верховное командование Вермахта издало приказ № 5015/41, в котором разрешалось, при необходимости, запрашивать перевозку азиатов и военнопленных, владеющих немецким языком, из восточных территорийiStreit Ch. Keine Kameraden, S. 385. .

Сведения о национальном составе советских военнопленных крайне скудны. В подготовленном под руководством генерал-полковника Г.Ф. Кривошеева статистическом сборнике содержится лишь информация о том, что к концу войны и в послевоенный период из плена вернулись 1 836 562 человека. Из них около миллиона были вновь призваны в ряды Красной армии, 600 тысяч направлены в рабочие батальоны для работы в промышленности, а 339 тысяч человек по обвинениям, связанным с их пребыванием в плену, были отправлены в лагеря Народного комиссариата внутренних дел. Среди вернувшихся числилось 23 143 казахаiКөкебаева Г.К. Талқыға түскен тағдыр: түркістандық соғыс тұтқындары. Монография. Алматы, 2022, Б.64. .

В немецких документах советские военнопленные, происходившие из Казахстана и республик Центральной Азии, объединялись под общим наименованием «туркестанцы». Однако данные о количестве «туркестанцев» в плену крайне ограниченны и зачастую противоречивы. Это связано, в первую очередь, с катастрофической смертностью среди пленных в зимний период 1941–1942 годов. Как сообщил представитель Генерального штаба сухопутных войск майор В. Услар на встрече с генералом Э. Кёстрингом и доктором Р. Нидермайером в Миргороде 1 августа 1942 года, в первую военную зиму погибло около 80% из 100 тысяч туркестанских военнопленныхiHoffmann J. Die Ostlegionen 1941-1943. Freiburg, 1976, S.82. . Так, в лагере Ченстохова (Ченштохау) осенью 1941 года содержались 32 тысячи туркестанцев. За несколько месяцев суровой зимы от голода, тифа и ранений погибло около 30 тысяч человек. Когда весной 1942 года в лагерь прибыли вербовщики для набора в легион, в живых оставалось лишь 262 туркестанцаiNeulen H.W. An deutscher Seite. Internationale Freiwillige von Wehrmacht und Waffen SS. München, 1985, S. 326. .

Точные данные о численности туркестанцев среди советских военнопленных содержатся в документах, отправленных в 1942 году Верховным командованием вооруженных сил Германии (Oberkommando der Wehrmacht) в Германский Красный Крест. В этих материалах, озаглавленных «Численность представителей малых народов и азиатов в рейхе и на оккупированных территориях», приводится разбивка пленных по национальностям и этническим группам. Согласно документу, на 1 апреля 1942 года в лагерях, расположенных в пределах Третьего рейха, а также в странах Балтии, на территории Украины, Польши и Норвегии, содержались 17 561 туркестанец. К 1 ноября того же года их число увеличилось до 41 410 человекiBundesarchiv – Militärarchiv, RH 53-17/42. .

В последние годы Государственная комиссия по полной реабилитации жертв политических репрессий провела значительную работу. В результате изучения специальных архивных фондов и анализа опубликованных материалов удалось собрать важные данные о казахстанских военнопленных и проследить их дальнейшую судьбу. На сегодняшний день установлено: в период с 1939 по 1945 годы в плен попали 65 755 казахстанских солдат и офицеров. Подтверждена гибель 4 082 казахстанцев в плену.

Трагическая история советских военнопленных — это не просто эпизод Второй мировой войны, это еще и горькое свидетельство того, как безжалостная политическая система могла стереть человеческие лица из памяти народа, лишив миллионы людей не только свободы, но и права на сострадание. Сегодня, спустя десятилетия, мы начинаем узнавать правду — и с ней приходит надежда на восстановление справедливости, в том числе и для казахстанцев, чьи имена долго оставались в забвении.