ВИЗАНТИЯ И ТЮРКИ: ГИБЕЛЬ И РОЖДЕНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

По высказываниям современников известно, что половцы в большинстве своем держались язычества, т. е. собственных верований, принесённых ими из причерноморских степей. Например, французский аристократ, крестоносец и писатель Жофруа ВиллардуэнiУчастник IV Крестового похода, автор хроники "Завоевание Константинополя". сообщал, что половцы Балкан были нехристиане, т. е., как можно думать, язычники. Одно из замечаний знаменитого византийского писателя Никиты ХониатаiВизантийский хронист (1155–1217). позволяет думать, что язычники-половцы совершали человеческие жертвоприношения: "некоторых [греческих] пленников, выделявшихся красотой, после бичевания приносили в жертву своим богам вешая [их]". Французский монах и хронист Альберик сообщает, что, когда умер половец Иона, бывший союзником латинян, он был погребен за пределами Константинополя по языческому обряду, восемь добровольцев из числа его воинов и 26 коней были погребены вместе с ним. Это еще одно указание на то, что половцы практиковали человеческие жертвоприношения.

На византийской территории половцы эпизодически появлялись с 1077 г., выступая то на стороне печенегов, то в качестве союзников Византии. После разгрома печенегов византийскими и половецкими союзными войсками в апреле 1091 г. у горы Левуний половцы недолго были верны союзу с Византией и принялись разорять балканские владения, как недавно печенеги. Император Алексей I был в нерешительности относительно того, какую тактику выбрать для отражения половецкого нашествия: либо отсиживаться в крепостях и ждать удобного случая для нанесения удара, либо же встретиться с противником в открытом поле. Свои сомнения Алексей I разрешил гаданием: на ночь, на время всенощного бдения на алтаре были оставлены две записки; утром патриарх вскрыл одну из них, она предписывала выступить в поход навстречу половцам. Однако судьба распорядилась иначе, и в последовавшей войне император был вынужден реализовать первую тактическую модель — византийцам пришлось опереться на крепости, ибо сил для открытого сражения не хватало.

Однако в войнах 90-х гг. 11 века Алексей I нанес существенный урон половцам, и те прекратили свои набеги. Половцы просто-напросто страшились императора, которого знали хорошо еще с событий прошлых лет, и до самой смерти Алексея I не беспокоили пределы империи. Со времени войн Алексея I с печенегами за Фракию и Македонию соотношение сил в борьбе византийцев и кочевников, равно как и тактика противников в ходе столкновений, диаметрально изменились. Теперь половцы избегают крупномасштабных битв в открытом поле, а византийцы, напротив, ищут их. Эта модель будет повторяться весь 12 век в столкновениях греков с дунайскими кочевниками. Половцы время от времени с интервалом в 5—10 лет совершали рейды в византийские владения, но, как правило, эти набеги не были для них удачными. Преемники Алексея I в 12 веке, императоры Иоанн II и Мануил I Комнины, уверенно сохраняли инициативу и стремились навязать открытое сражение половецким ордам, а если оно случалось, то победа неизменно доставалась грекам.

Причина успешности византийского оружия заключается в том, что начиная с Алексея I византийский способ ведения войны существенно изменился, вполне приспособившись к противоборству с кочевниками. Многочисленная тюркская лёгкая кавалерия стала неотъемлемой частью византийской армии, а традиционные подразделения греческой пехоты и тяжеловооружённой конной рати стали использоваться рационально и с осторожностью.
Возможно, что в 60-х гг. 12 века половцы покинули Дунайский регион, будучи в значительной степени заняты борьбой с русскими княжествами. Новое появление половцев на Дунае связано с антивизантийским восстанием влахов и болгар в Балканских горах во главе с Петром и Асенем в начале правления Исаака II Ангела (1185—1195). Вытесненные за Дунай, Петр и Асень запросили помощи у половцев и вскоре вернулись на Балканы в сопровождении кочевого войска. Считается, что имя одного из братьев, Асень, восходит к тюркскому, скорее всего, кыпчакскому имени Esen, то есть "здоровый, крепкий". Из этого, как предполагают, необязательно следует, что Петр и Асень были по происхождению половцы, хотя некоторые исследователи этого не исключают. В последовавшей византийско-болгарской войне половцы, несомненно, сыграли решающую роль. В результате во второй половине 80-х гг. на Балканах возникает так называемое Второе Болгарское царство, соправителями которого стали Петр и Асень. Тесная связь между болгарами и половцами сохранится на много десятилетий вперед, пережив и IV крестовый поход, и монгольское нашествие в 13 веке.

В 1204 году крестоносцы IV крестового похода захватили Константинополь, в результате чего Византия распалась на три государства — Никейскую империю в Анатолии, Трапезундскую империю на Понте, т. е. северо-востоке Анатолии, и Эпирский деспотат на западе Балкан. Константинополь становится центром так называемой Латинской империи. Половцы неизменно выступали на стороне болгар в балканских войнах и после IV крестового похода.

В балканских войнах половцы не преследовали каких-либо специфических политических целей для себя. Как видно, единственно значимым мотивом для них являлась добыча, которую они в избытке вывозили с Балкан после набегов. Центры расселения половцев, равно как и главные направления их внешнеполитических интересов, простирались далеко на северо-восток от Дуная. Не исключено, что некоторые группы половцев оседали на Балканах.

Ситуация кардинально меняется с началом монгольских завоеваний. Монголы нанесли тяжелое поражение половцам и русским на реке Калке в 1223 г., и было ясно, что этим монголы не ограничатся. Именно в это время, в 1227 г., доминиканские монахи1¹Доминиканцы. Католический нищенствующий монашеский орден, основанный в 1214 г. Главной задачей доминиканцев была миссионерская деятельность. Доминиканцы создали в средние века множество монастырей не только в Европе, но и в Китае и Иране. крестят половцев и создают диоцез Кумания с центром в Милкове в исторической МолдавииiНыне румынский Милковул. Был сделан важный шаг в инкорпорировании половцев в европейскую цивилизацию, причем в ее западном варианте. Однако монгольское нашествие прервало эту тенденцию: в 1236 г., двинувшись с востока по Кыпчакским степям, монголы разгромили Волжскую Булгарию и опустошили половецкие земли.

Половцы бегут из степи на запад. Первая их волна летом 1237 г. пересекла Дунай и, пройдя через Болгарию, обрушилась на Фракию, подвергнув ее невиданному давно опустошению. Весной 1241 г. новая волна половецких переселенцев достигла Болгарии. На этот раз половцы пришли из Венгрии. Дело в том, что в 1238 г. разбитый в астраханских степях монголами Батыя половецкий хан Котян с 40 000 половцев бежал в Венгрию. Венгерский король Бела IV крестил его, выдал его дочь Елизавету за собственного сыны, будущего короля Стефана V. Однако недоверие венгерской знати к половцам вылилось в предательское убийство хана Котяна в Пеште в 1240 г. Разъяренные половцы опустошили Венгрию и ушли в Болгарию.

На Балканах половцы в конце концов стали инкорпорироваться в местную политическую жизнь. Не только болгары отнеслись к ним с радушием. С 1237 г. половцы заключали союзы с латинскими хозяева Константинополя,iВ 1204-1261 гг. Константинополь был столицей так называемой Латинской империи, основанной крестоносцами. укрепляя союзы брачными узами. Половецкие союзники латинян, вожди Иона (Jonah) и Сароний (Saronius), как они именовались в одной латинской хронике, выдали своих дочерей за сыновей влиятельных рыцарей при дворе латинского императора Балдуина IIiБалдуин II де Куртене (1228–1261), последний император Латинской империи. С этих же пор половцы встречаются и в нике́йской,iНикейская империя, одно из греческих государств, образовавшихся после захвата Константинополя крестоносцами в 1204 г. а позже и в палеологовской армииiДинастия Палеологов правила Византией с 1261 по 1453 гг.. Часть половецкой орды приняла византийское подданство и была расселена во Фракии, Македонии и даже Анатолии. Из этих половцев пополняли легкую кавалерию византийских скифов.

Половецкие нашествия предыдущих десятилетий оставили свой след в этнической карте Византии. Интересно, однако, что половцы встречаются довольно редко в среде византийской знати, хотя известно, что их широко привлекали в византийское войско на разных условиях — и как союзников, и как воинов, принявших римское подданство. Никита Хониат сообщает о половецком военачальнике в 1180-х гг. Алпамыше, который, по всей видимости, принял византийское подданство.

Для 14 в. нам известно о знатном скифе, т. е. половце на византийской службе Сичгане (от тюркского siçğan "мышь"); Сичган был крещен и стал именоваться Сирьяннис. Имя Сирьяннис превратилось в родовое и перешло к потомкам Сичгана. Внук Сичгана — Иоанн Сирьяннис Филантропин Комнин Палеолог — весьма знатная персона первой половины 14 в., породненная с правящим домом Палеологов и другими аристократическими фамилиями.

Много больше мы знаем о незнатных половцах, расселившихся в Византии. Приведу несколько примеров. Одно из самых ранних таких поселений находилось в феме Моглены. Один из документов конца 12 в. сообщает, что в некоей деревне Хостианы группа из 16 половецких воинов владела 62 крестьянскими хозяйствами в рамках дарованной "половецкой пронии". Под пронией подразумевается назначенная государством плата за военную службу в виде налогов с крестьянских хозяйств и крестьянских отработок. Более того, как следует из документов, половцы имели в Хостианах дома, а также и загоны для скота. Последнее обстоятельство указывает, что половцы, по всей видимости, жили в этой деревне и занимались там оседлым скотоводством.

В 1260—1270-х гг. половцы были расселены и в Анатолии в районе Смирны. О смирнских половцах повествуют два весьма интересных документа, дающие яркое представление о повседневной жизни в Византии, о месте в ней половцев. Два крестьянина в сельской округе Смирны по имени Кутул и Керамар поспорили о правах на участок земли. Керамар силой захватил участок Кутула. Тогда Кутул отправился к тамошним половцам и с их помощью увел у Керамара упряжку волов. Керамар отправил к половцам посредника с поручением вернуть волов. Посреднику удалось успешно выполнить это поручение благодаря только необычайно большому объему вина, стоимостью аж в две золотых монеты, которым он напоил половцев. Керамар, потратив сумму в два золотых, вернул волов и выкупил этот участок у половцев.

Как следует из подобных документов, половцы легко брались за не вполне законные дела, нападали на обывателей (пусть даже и правонарушителей) и чинили самосуд, захватывая их имущество. Знаменательно упоминание тут пьянства половцев, о котором в документах настойчиво говорится дважды: "ибо этот народ привержен пьянству так, как никто другой" и "вино, которое так любо половцам". О приверженности кочевников (печенегов, анатолийских тюрок, половцев) пьянству также говорят и другие византийские историки.

Половцы обнаруживаются на византийской территории вплоть до середины 14 в., они встречаются по всей Македонии, преимущественно в ее северной и западной частях. Как правило, это люди из низших и средних (солдаты) классов. Среди них почти не встречаются чиновники, интеллектуалы, торговцы, клирики. Другими словами, половцы не демонстрируют заметной способности к адаптации в изначально чуждой им византийской цивилизации. Данные 14 в. вкупе с рассмотренными выше четырьмя документами 12 и 13 вв. рисуют их как маргинальную группу в византийском обществе, склонную к асоциальному поведению и нарушению закона.

Теперь можно подвести и некоторые итоги нашему разговору о взаимоотношениях византийцев и скифов, т. е. тюрков, пришедших из-за Дуная. Степняки из Подунавья совершали набеги обычно в зимнее и весеннее время. Лето и осень они, как правило, проводили на своих кочевьях. Главной целью набегов был грабеж оседлого населения Македонии и Фракии. Византийцы, если располагали достаточными силами, стремились встретить кочевников на территориях непосредственно южнее Балканских гор. Если сил было недостаточно, греки запирались в городах и совершали локальные вылазки против разрозненных групп кочевников. КомнинамiВизантийская династия (1057-1059, 1081-1185), к которой принадлежал Алексей I. удалось полностью нивелировать кочевую угрозу на Балканах, однако в конце 12 в., в связи с общим политическим кризисом в империи, кочевники вновь превращаются в разрушительную силу.

Непрестанные нашествия северных тюрок, судя по всему, не привели к сколько-нибудь значительной тюркизации Балкан. В силу различных обстоятельств тюрки (печенеги, узы, половцы) не стремились обосноваться на Балканах и создавать там собственные государственные образования. Этому было несколько причин. Во-первых, тюрки Южнорусских степей и Причерноморья по способам хозяйствования и своей социальной организации, а вместе с тем и моделям политической самоорганизации были сугубо кочевыми, степными народами, чуждыми городской и оседлой жизни. Они могли сохранять собственную идентичность и воспроизводить себя лишь на степных просторах, в аморфных протогосударственных образованиях.

В урбанизированной части Балкан, занятой оседлым населением, степняки были не в состоянии создать жизнеспособные государственные организмы в силу их иной экономической, социальной и политической стратегии. Ощущая принципиальную чуждость оседлого балканского пространства, кочевники и не пытались там закрепиться надолго. Они использовали Балканы как резервуар легкой добычи, как неисчерпаемый источник богатств. Что же касается менее урбанизированной центральной части Балкан, то преимущественно гористый и лесистый ландшафт также не благоприятствовал массовому расселению тут степняков.

Второе обстоятельство, препятствовавшее тюркизации Балкан кочевниками, тесно связано с первым: византийская власть, для которой Балканы, а в особенности прибрежные районы Фракия и Македония, в стратегическом смысле были своего рода продолжением Константинополя, никогда не капитулировала перед кочевниками и даже в самые худшие периоды кочевых набегов прочно удерживала важнейшие городские центры региона. Кочевники были не в состоянии уничтожить городские оплоты византийцев, поэтому их завоевание балканских провинций всегда оставалось не только эфемерным, но и в принципе неосуществимым.

Таким образом, кочевники так и не смогли ни преодолеть чуждую им урбанизированность Балкан, ни приспособиться к местному урбанизму. Плененные или перешедшие на византийскую службу кочевники раньше или позже переходили к оседлости и, как видно, довольно быстро ассимилировались и растворялись в местном оседлом населении.

Вместе с тем бросается в глаза различие между печенежским и половецким типами, нашедшее яркое отражение в византийских источниках. Очевидно, что печенеги поразили воображение греков: византийские историки посвятили обширные пассажи описанию их деяний, нарисовав их яркие и запоминающиеся портреты. Удивительно, что многие представители печенежской знати вошли в константинопольскую элиту, т. е. оказались способными понять и принять строго регламентированные, изощренные правила византийского дворцового, аристократического и чиновного быта.

В противоположность печенегам половцы заняли весьма скромное место в воображении и реальной жизни византийцев. Половцы активно расселялись в империи и превратились в один из элементов византийской обыденности, однако за немногими исключениями так и не продемонстрировали социальную успешность и не были допущены в византийскую элиту.

Причина, по всей видимости, кроется в цивилизационных различиях между печенегами и половцами: хотя оба народа и были кочевыми, однако это не делало их культурно равнозначными. Поскольку на момент встречи с греками и те и другие были бесписьменными народами, вряд ли возможно дать предметную оценку того, в чем же именно крылась разница в их цивилизационном уровне. Тем не менее сравнительное прочтение византийских сведений о тех и других позволяет предположить наличие качественного отличия между печенежской и половецкой культурами. Печенеги были, несомненно, более культурно развитыми и рафинированными, нежели половцы, более открытыми и чуткими к превосходящему их чуждому, что и позволяло им успешно встраиваться в мир оседлой цивилизации.