Улугбек и астрономия

Перед запланированным походом в Китай Тимур устроил церемониальные свадьбы своим внукам. Десятилетний Улугбек не только вступил в брак, но и был формально назначен правителем части Могулистана — области, включающей районы Тянь-Шаня и северо-западную часть современного Синьцзяна. Правда, эти земли еще предстояло завоевать. Вероятно, именно его видел испанский посол Руи Гонсалес де Клавихо, посетивший двор Тамерлана в 1403–1404 годах.

После смерти Амира Тимура в 1405 году его амбициозные планы, включая поход в Китай, остались неосуществленными. Империя погрузилась в борьбу за власть, в которую оказался втянут и юный Улугбек. Когда Шахруху удалось восстановить контроль над Мавераннахром, он назначил сына наместником этой области. С 1411 года Улугбек фактически правил Самаркандом, оставаясь при этом подчиненным отцу, управлявшему империей из Герата. Лишь после смерти Шахруха в 1447 году Улугбек получает верховную власть — однако ненадолго. Уже в 1449 году он был свергнут и казнен.

Хотя ему не были чужды военные успехи — например, временное овладение частью Могулистана с Кашгаром в середине 1420-х годов, Улугбека все больше влекло к науке и покровительству искусствам. Между 1417 и 1420 годами он строит знаменитое медресе на площади Регистан — здание, и по сей день остающееся символом его интеллектуального наследия.

Источники не объясняют, когда и под чьим влиянием Улугбек заинтересовался наукой. Вряд ли это связано с его воспитанием при дворе бабушки, Сарай-Мульк-ханум, или с влиянием деда — Тимура. Маловероятно, что научные занятия были возможны в период опеки эмира Шах-Мелика. В детстве и юности Улугбек, скорее всего, ничем не выделялся среди других членов династии Тимуридов. Судя по всему, интерес к науке сформировался уже после его назначения правителем Мавераннахра.

Возможно, на него повлияли носители персидской культуры, которых Тимур переселил в Самарканд. Многие из них все еще оставались там при Улугбеке. В Самарканде в то время жили историк Хафизи Абру, написавший замечательный труд по истории Центральной Азии, знаменитый медик Мавлоно Нафис, поэты Сирадж ад-Дин Самарканди, Саккаки, Лутфи, Бадахши и др. И, конечно, надо упомянуть Гияс-ад-дина Джамшида, астронома и математика, составившего астрономические таблицы (зидж), которые, несомненно, оказали влияние на Улугбека.

Так или иначе, Улугбек, обладавший, безусловно, ярким дарованием, был продуктом своей эпохи, ведь за ним стояла колоссальная научная традиция. За страстную жажду знаний Улугбека называют одной из последних ярких звезд Золотого века ислама, хотя не все с этим соглашаются. Недаром ворота Бухарского медресе, построенного Улугбеком, украшал хадис:

Действительно, поддержка науки — особенно точных наук — была важной частью государственной политики в мусульманском мире Средневековья. В 9 веке халиф аль-Мамун основал в Багдаде «Дом мудрости» (Байт аль-Хикма) — центр переводов и исследований, где работали лучшие умы своего времени.

Именно здесь Мухаммад аль-Хорезми заложил основы алгебры и дал свое имя алгоритмам. Ибн аль-Хайсам открыл законы оптики и описал принцип камеры-обскуры за 600 лет до европейцев. Братья Бану Муса проектировали водяные автоматы и писали о механике, а Сабит ибн Курра занимался геометрией и теорией движения.

Многие термины, которые мы используем и сегодня — «алгебра», «алгоритм», «азимут», «зенит», «альманах» — пришли в европейские языки через арабский.

Кстати, лучшие умы багдадского научного центра происходили из Центральной Азии. В этом смысле Улугбек был носителем и регионального наследия.

Однако мусульманская ученая традиция была частью глобального мира. Она, безусловно, была основана на переводах древнегреческих ученых, таких, как Сократ, Платон, Аристотель и Птолемей, и часто их переводами занимались сирийские христиане. Источником оригинальных древнегреческих текстов была Византия, бережно сохранившая античное наследие. Именно из Константинополя халиф аль-Мамун закупал самые ценные рукописи.

Помимо греко-византийских сочинений в Багдад стекались тексты из Китая и Индии. И после 9 века мусульманская наука не замкнулась в себе — все виднейшие ученые исламского мира знали несколько языков (кроме арабского это были, как правило, персидский, греческий, сирийский). И в этом смысле Улугбек не был исключением.

Строительство самаркандской обсерватории началось около 1420 года на холме Кухак к северу от города. Обсерватория Улугбека в Самарканде была крупнейшим астрономическим сооружением своего времени. Она представляла собой трехэтажное круглое здание, в котором главным инструментом был гигантский секстант, встроенный в саму конструкцию здания: одна половина дуги была углублена в траншею холма, другая возвышалась над поверхностью. Радиус дуги составлял около 40 метров, что позволяло производить астрономические измерения с высокой точностью. Поверхность дуги была облицована мрамором с нанесенными градусными делениями, по которым передвигались визирные устройства. Для точного отслеживания прохождения светил использовались дополнительные инструменты, включая солнечные часы и астролябии.

Интерес Улугбека к астрономии не случаен. Для мусульман астрономия имела не только теоретическое, но и повседневное значение. Астрономия была необходима для точного определения времени молитв, направления на Мекку (киблы), начала и конца поста в месяц Рамадан, а также для составления календаря по лунному и солнечному циклам. Эти практические нужды подталкивали к развитию наблюдательной астрономии, совершенствованию инструментов и расчетных таблиц. Астрономические таблицы (зидж) создавались регулярно целыми поколениями астрономов. В зиджах обязательно имелись главы, посвященные плоской и сферической тригонометрии.

Наряду с таблицами тригонометрических функций в них приводились основные соотношения между этими функциями. Поэтому зиджи играли также роль учебников тригонометрии. Старшим товарищем Улугбека был самаркандский астроном и математик Гияс-ад-дин Джамшид ибн Масуд аль-Каши (или просто аль-Каши). Составленный аль-Каши «Хаканский зидж» (1414) оказал значительное влияние на исследования Улугбека.

Астрология же, несмотря на споры о ее допустимости, играла заметную роль в политической и медицинской практике: по звездам составляли гороскопы правителей, выбирали благоприятные даты для сражений, свадеб и строительства, консультировались при лечении болезней. Таким образом, обе дисциплины были встроены в религиозную, административную и бытовую жизнь мусульманского общества.

Сыграло роль здесь и монгольское влияние. Так же, как и для мусульман, наблюдение за звездами в целом и следование гороскопу в частности — часть повседневной духовной практики монголов. На разных концах Монгольской империи наследники Чингисхана в 13 веке создавали астрономические исследовательские центры. Хубилай, внук Чингисхана и основатель династии Юань, построил в своей столице Ханбалыке обсерваторию, где работали местные, а также мусульманские ученые, в том числе выдающийся астроном аль-Бухари.

Считается, что именно он привез Хубилаю в 1267 году первые астрономические инструменты для его лаборатории, включая персидскую астролябию, глобус и армиллярную сферу. Параллельно в Ильханате, в монгольском Иране, его дядя Хулагу основал Мерагинскую обсерваторию под руководством Насир ад-Дина ат-Туси — крупнейший научный центр исламского мира того времени. Существует версия, что Улугбек в детстве посещал развалины великой обсерватории в Мераге. Так это или нет, мы не знаем, но наследие ат-Туси через работы аль-Каши, несомненно, были восприняты Улугбеком.

Самарканд при Улугбеке стал полноценным научным центром. Мы уже упомянули аль-Каши, который занимался настройкой приборов в обсерватории и был первым ее директором. Вместе с другим астрономом, Кази-заде ар-Руми, уроженцем османского города Бурса, он выступал соавтором Улугбека. При исследовательском институте обязательно должны быть и библиотека, и университет. Если библиотека не сохранилась, то университетом служило медресе на Регистане, которое стоит там до сих пор. Надо оговориться, что до нас дошло всего несколько имен сотрудников научного центра Улугбека, однако по свидетельствам современников там трудились сотни людей.

Результатом этого проекта стал зидж Улугбека, который получил название Гураганский1¹Титул «Гураган»Иранизированный вариант монгольского күрүгэн или хүргэн, «зять», «ханский жених». Титул Гуркани первым принял Тимур, породнившись с домом чингизидов. В нем были описаны 1018 звезд, которые распределены по 38 созвездиям. В работе приводится также длина звездного года — 365 дней, 6 часов, 10 минут, 8 секунд (погрешность составила +58 секунд) и наклон оси Земли — 23,52 градуса (наиболее точное измерение). Долгое время этот зидж оставался лучшей астрономической работой — до появления в 16 веке трудов аш-Шами и Тихо Браге.

Об интеллектуальной атмосфере Самарканда того времени свидетельствует одно из писем аль-Каши своему отцу. В нем он рассказывает об астрологических задачах, которые они решают с коллегами, об устройстве обсерватории и ее плоской крыше, которая была преимуществом для размещения приборов. Он пишет о постоянном притоке студентов в Самарканд из других регионов. Аль-Каши отмечает, что в обсерватории также изучалась музыка и поэзия, а Улугбек сам иногда приходил читать лекции.

Наследие Улугбека вышло далеко за пределы Самарканда. Его зидж неоднократно переиздавался и использовался при дворе других потомков Тимура — в империи Великих Моголов в Индии. Там астрология была возведена в ритуальный статус, а потому были необходимы астрономические расчеты Улугбека и других мусульманских ученых.

Лучше всего наследие Улугбека проявляется в судьбе его ученика и директора обсерватории аль-Кушчи. Он был одним из ярких представителей самаркандской научной школы. Родившийся в 1403 году в семье придворного сокольничего, он получил образование в одном из медресе, основанных Улугбеком. С ранних лет проявляя интерес к науке, он овладел астролябией и изучал персидские трактаты о движении планет. Стремясь применить знания на практике, Кушчи отправился к Оманскому заливу, где исследовал взаимосвязь Луны с приливами и написал свой первый трактат — о лунных фазах. Поскольку лунный календарь имел важное значение в исламской традиции, такие исследования считались особенно ценными.

Улугбек, узнав о трудах молодого ученого, пригласил его в Самарканд для участия в работе обсерватории. После смерти Улугбека в 1449 году Али аль-Кушчи покинул империю Тимуридов и долго скитался по Центральной Азии в поисках нового покровителя. Лишь в 1471 году он прибыл в османскую столицу. Султан Мехмед II, знавший о научной школе Самарканда, пригласил Кушчи к себе и поручил ему преподавание математики в одном из новых медресе. Через несколько десятилетий после смерти аль-Кушчи Стамбул станет новым астрономическим центром.

Основатель местной обсерватории Такиюддин аш-Шами полюбил изучать небесные светила после знакомства с внуком аль-Кушчи. В 1574 году по предложению Мурада III он становится руководителем крупнейшей обсерватории своего времени (просуществовавшей, правда, всего несколько лет).

Через Османскую империю труды аль-Кушчи со временем стали известны и европейским астрономам. Например, немецкий астроном Региомонтан использовал рукописи аль-Кушчи для своих работ. В свою очередь, труды Региомонтана влюбили в астрономию Николая Коперника, без которого нельзя представить европейскую научную революцию.