КАК В СТЕПИ ПОСТУПАЛИ С ПЛЕННИЦАМИ

«Туркмены же, как отъехали от Бел-Арана и остыли от убийств и грабежа, начали ухаживать за красивыми женщинами и девушками. По походному обычаю туркмен-воин не должен насильно овладевать женщиной. Пленница сама должна выбрать себе воина, чтобы спать с ним. Женщины не глядели на туркмен. Прикрыв головы чапанами, они монотонно выли на конях, оплакивая смерть близких и свое пленение. Только Балжан ехала, не закрыв лица, одна она не раскачивалась в тоске, а зорко разглядывала туркмен, выбирая себе мужчину. И когда туркмены сказали ей, чтобы выбирала, она сразу показала на жилистого черного убийцу ее мужа.

— Вон тот, на буланом аргамаке.

Теперь курбаши у туркмен был этот жилистый. Звали его Атанияз. Узнав о выборе Балжан, Атанияз самодовольно улыбнулся. Но сейчас ему было не до Балжан. Он уговаривал Айганшу.

Айганша молчала, упрямо отворачивалась. Однажды, подъехав к ней вплотную, стремя в стремя, он схватил за повод ее коня. Он решил, что ее пугает его свирепый вид, и хотел показать, что и он может быть веселым. Насильно повернув Айганшу к себе, он вдруг осклабился, ослепив ее белизной своих частых зубов. Зубы его синевато блестели, но потное темное лицо по-прежнему сохраняло звероватость и холод.

— Соглашайся, а то силой заставлю! — сказал он и, оставив ее, проехал вперед...

Он боялся, что Айганша убежит, и велел туркменам лечь вокруг костра, возле которого она сидела. Айганша легла на голую землю, положив под голову ладони. Она знала, что сегодня решительная ночь. Завтра туркмены вступят в землю Каракалпакии, а оттуда слишком далеко до дома, оттуда не убежишь»

Этот эпизод заинтересовал меня еще в юности при первом прочтении романа. Прежде даже у «цивилизованных» народов повальное насилие над женщинами побежденного противника являлось обычным делом. А здесь речь идет о туркменах и казахах, многовековое противостояние которых привело к крайнему ожесточению нравов. Как понимать такое сдержанное отношение аламанов к пленным женщинам? Романтизация? Но роман «Кровь и пот» был написан в русле советской идеологии, он показывает, как казахские бедняки сближаются с русским пролетариатом. Его цель — доказать, что жизнь казахов много веков была беспросветна и жестока, что смысл ей придала только советская власть. Эпизод с туркменским набегом вообще довольно случаен для сюжета романа, туркмены появляются только в этом эпизоде и изображаются без какой-либо симпатии. Об обычае не трогать пленниц во время набега сообщается между прочим, как о чем-то само собой разумеющемся. А ведь захват девушек и молодых женщин был одной из главных целей набегов.

Несколько лет назад во время экспедиции на Мангыстау краеведы показывали нам «караульные горы»,iқарауыл төбе на которых зажигались сигнальные огни в случае вторжения врага, а также тайные тропы, по которым девушки и молодые женщины должны были ускакать из низины Мангыстау на плато Устюрт, чтобы не попасть в руки врага. Это было главной задачей для всех. Казах-мужчина, даже если он оказался один против целого отряда туркменских аламанов, должен был сражаться, выигрывая время для девушек. И точно так же он должен был сражаться, чтобы задержать захвативших пленниц туркмен, не дать им уйти на их территорию, пока не подошло подкрепление. Например, в местности Караган-Босага в 1856 году 60 казахов под предводительством батыра Балуанияза догнали превосходивший их численностью в 3 раза отряд хивинцев и дали им бой, чтобы спасти пленников. Хивинцы оказали ожесточенное сопротивление, и адайцы дрогнули, начали отступать. Балуанияз, слыша крики и плач казашек, сам заплакалiказахские батыры в эпосах плачут, это не считалось постыдным и приказал акыну Калниязу петь, напоминая воинам о ждущих их помощи женщинах. Казахи победили, освободили пленных, но сам Балуанияз, его брат и многие воины погибли. И таких историй множество.

Я спросила у мангыстауского краеведа Мурата Акмырзаева, насколько правдив эпизод с пленными женщинами в романе «Кровь и пот» А.Нурпеисова. И он подтвердил, что такое правило существовало и беспрекословно исполнялось. У сородичей плененной девушки или женщины была возможность отбить ее невредимой. Точно так же поступали казахи по отношению к пленным девушкам.

Это правило войны, видимо, существовало не только в западном Казахстане, но и на других фронтирах, например, с джунгарами. С.Сейфуллин на основе народной легенды написал поэму о скале Окжетпесiбукв. «стрела не долетит»в Кокшетау: во времена хана Абылая в плен к казахам попала 17-летняя красавица-калмычка, батыры перессорились из-за нее, а Абылай предоставил девушке самой выбрать мужа. Она попросила привязать ее платок на вершине скалы, пообещав выйти замуж за того, чья стрела пронзит платок. Или поэма М.Жумабаева «Баян батыр» о том же периоде казахской истории: батыр привез из похода красавицу-калмычку, но она отвергла его, а младший брат батыра Ноян влюбился в пленницу и убежал с ней.

Возможно, все это красивые легенды. Но легенда или эпос, передаваясь из уст в уста в течение многих веков, адаптируется. Сказитель учитывает восприятие своей аудитории, рассказывает старинную историю так, чтобы она убеждала слушателей. Гиперболизация и вымысел допустимы, но мотивация и логика соответствуют менталитету. Приблизительно так же работает Голливуд: трюки в блокбастере невероятны, но решения героя, его образ мыслей должны быть правдоподобны для зрителей, иначе фильм не станет популярным. Значит, сюжет о пленнице, которая сама выбирает себе мужа, был понятен и близок казахам этнографического периода.

Я далека от того, чтобы пытаться доказать, что судьба пленниц была в их руках. Если пленница не делала свой выбор во время похода, то, оказавшись на своей территории, аламаны решали, кому она будет отдана или, возможно, продана в рабство. Она могла стать рабыней күң, наложницей құма, а в случае рождения детей — младшей женой, особенно если старшая жена была бездетна. Батыр Богенбай из рода канжыгалы, как рассказывают, часто отправлялся в одиночку в набеги на джунгар и привозил телегами и раздавал захваченных пленниц. Так появилась поговорка, что во времена Богенбая не осталось ни одного канжыгалы без токал. Для бедняка, не имеющего возможности выплатить калым, пленница могла стать и единственной женой. В любом случае рабство пленных у степняков было мягче классического рабства оседлых народов: раб и рабыня могли пожениться по своей воле, заслужить уважение и войти в род (казахское слово «құл» не соответствует полностью понятию «раб»), а их дети в любом случае считались свободными.

Решение о судьбе пленницы могло принадлежать тому, кто захватил ее в плен, или предводителю отряда, хану и пр. В легенде о предке адайского рода жеменей Атымтай Жомарте рассказывается, как хан в благодарность за то, что Атымтай кормил и поил все войско во время похода, предлагает ему выбрать награду, и Атымтай просит отдать ему белого аргамака, на котором никто не ездил, новые доспехи и оружие, а также отдать нетронутой пленницу Ақсұқсыр.i«Ақсұқсырды сүймей бер»

В эпических текстах можно увидеть разные коллизии, связанные с пленницами. Девушка из стана противника, даже если она по собственной воле пришли к батыру, помогла ему победить ее отца и братьев, воспринимается как добыча-олжа.

У степняков существовал обычай «сауға»: любой встречный мог обратиться к охотнику или воину и попросить у него что-то ценное из добычи.iсауға — это также может быть просьба о пощаде, т.е. побежденный враг как бы просит у победителя собственную жизнь и свободу в подарокЕсть легенды, когда девушка побежденного народа может попросить в виде сауға жизнь своего отца или жениха, свои родовые доспехи, лучшую лошадь и т.д. Согласно воинскому кодексу степняков, победитель должен выполнить эту просьбу.iподробнее в книге С.Кондыбая «Книга воинского духа»

В эпосе «Кобланды» батыр Караман — спутник главного героя — просит в виде сауға дочь вражеского хана Карлыгу. И Кобланды отдает влюбленную в него и предавшую ради Кобланды своего отца, помогшую Кобланды выбраться из плена Карлыгу. При этом Карлыга во многих вариантах эпоса продолжает воевать на стороне Кобланды. В одном из походов она берет в плен сестер (дочерей) вражеского хана Алшагыра Каникей и Тыныкей. Караман у нее просит пленниц как долю-сауға. Карлыга напоминает, что и сама принадлежит Караману в качестве трофея, ей не до того, чтобы раздавать свою добычу.i«Өзімнің басым сауғадан құтыла алмай жүргенде, мен кімге сауға берейін?»Караман соглашается освободить ее, взяв в обмен двух девушек. Такой мотив есть и в других вариантах эпоса: Карлыга получает свободу, отдав плененных ею ханских дочерей.iБабалар сөзі, т. 36, с. 97Караман торжественно совершает обряд бракосочетания с сестрами Алшагыра.

Но все-таки привезенная из похода девушка рассматривается как трофей. В варианте эпоса «Кобланды» С.Дильманова батыр пробивает давно закрывшийся проход в горе Тескентау в страну хана Алыпа ради дочери Алыпа Илии. Он увидел Илию во сне и влюбился, во сне пообещал найти ее.iэтот вариант — синтез героического эпоса, восточных любовных дастанов и волшебных сказокС огромными трудностями Кобланды и его спутники добрались до города Алыпа, а Илия и ее брат помогли Кобланды победить своего отца.iБабалар сөзі, т. 37И после победы Кобланды из вежливости предлагает Илию своему старшему спутнику.

Даже Кортка, дочь высокородного хана Коктим-аймак,iв более архаичных вариантах эпоса — старухи-волшебницы Көклен, Көктенкоторую победивший в состязании женихов Кобланды получил вместе с богатым приданым, в какой-то мере для него трофей. Кобланды говорит младшей сестре: «Я привез тебе женге, получив ее без калыма и подарков».i«Қалыңсыз да, кәдесіз, алып келдім бір жеңге…» Для статуса жены в традиционном обществе важно, чтобы женитьба произошла в результате сватовства, с соблюдением обычаев. Об этом говорит пословица: «Невеста может быть взята и без калыма, но обычая дарить подарки (родственникам невесты) жениху не избежать».i«Қалыңсыз қыз болса да, кәдесіз күйеу болмайды»

Может быть, потому, что Кортка досталась Кобланды без сватовства, ее слово значит для мужа меньше, чем слово младшей сестры, подчеркивается в варианте Н.Байганина.iБабалар сөзі,т. 36И это единственный эпос, где батыр (в первой части эпоса, до плена) в одном из эпизодов ведет себя устрашающе с мудрой и верной женой.

Сестры Каникей и Тыныкей в эпосе «Кобланды» упоминаются только как объект: после пленения Кобланды младший брат Карлыги Биршимбай едет к Алшагыру с радостной вестью, чтобы в качестве подарка за хорошую весть «сүйінші» получить младших сестер калмыцкого хана. Мать Алшагыра пытается вывезти их из осажденного города, а Карлыга похищает их и обменивает у Карамана на свою свободу. Имена этих двух женских персонажей в разных огласовкахiҚаныкей, Күнікей, Тінікей,Түнікейобычно упоминаются вместе, и они почти всегда пассивны: их берут в плен, за ними едут, их освобождают из плена.

Даже в сказке «Девушка Куникей, живущая под солнцем» Куникей не действует, она лишь далекая цель странствований героя. В героической сказке «Желкілдек»iБабалар сөзі, т. 75, с. 186эти две ханские дочери тоже попадают в плен. Для младшего брата хана пленение племянниц важнее смерти брата и племянника, он ищет героя, способного освободить девушек и отомстить за убитых. Существуют кочующие из эпоса в эпос устойчивые словосочетания «Красивая моя Куникей, благородная моя Тыныкей»,i«Күнікейдей көріктім, Тінікейдей тектім»«Мстительная девушка Куникей, благородная Тыныкей».i«Күнікейдей кекті қыз, Тінікейдей текті қыз»С.Кондыбай рассматривает их как астральные персонажи, возможно, олицетворения Утренней и Вечерней Шолпан (Венеры), отмечая возможность и другого смысла, связанного с корнями «қан» (кровь) и «тын» (дыхание), «күн» (солнце, день) и «түн» (ночь). В 17–19 веках «...Каныкей и Тыныкей полностью лишились мифологического характера, превратившись во второстепенных фольклорных персонажей, просто “заполняющих пустые места”».iС.Кондыбай. «Мифология предказахов», Книга вторая, с. 392

Судя по всему, в традиционной культуре девушка, женщина не считалась виноватой, если попадала в руки врага. Это ответственность мужчины. В нескольких вариантах эпоса после всех перипетий завоевательного похода, плена и освобождения из него Кобланды узнает, что его родина разгромлена врагами, а семья уведена в плен. Приехав к вражеской ставке, он встречается в степи со своей женой Корткой, пленницей вражеского хана. Кортка с крепостной стены увидела мужа и отпросилась собирать в степь кизяк. Она хочет испытать мужа: засунула за пазуху мешок для кизяка и говорит Кобланды, что забеременела в плену. Батыр хоть и с болью, но признает, что плен — это не вина Кортки и он готов воспитать хоть тысячу ее сыновей от врага, ведь в последнем походе он познал одиночество и предательство, сильно изменился. Однако, узнав, что это лишь «пранк», он смеется с огромным облегчением.

Этот эпизод напоминает историю Чингисхана и его старшей жены Борте, зачавшей сына Джучи, по одной из версий, в плену. Чингисхан признал первенцем сына Борте. Исследователь Т.Асемкулов в статье «Восточнотуркестанское путешествие Таттимбета и история двух его кюев» приводит легенду кюя композитора 18 века Байжигита «Қылаң батыр». «Название кюя дословно переводится как "Бледнолицый богатырь" или "Светлоликий богатырь". По легенде, когда Кылан-батыр шел ночью на врага, его лицо светилось. Калмыцкий хан Суршан громит казахские аулы в низовьях Аягуза. Следом за ним гонятся четверо казахских батыров под предводительством Кылан-батыра... Враги окружают четверых смельчаков. Начинается неравный бой, в котором все четверо гибнут. У богатыря остался сын Меруерт. Дядя Меруерта по материнской линии бий Косайдар воспитывает его, все время напоминая, от чьих рук погиб отец мальчика. И вот Меруерт, возмужав, надевает доспехи отца, берет его оружие и едет к калмыкам мстить. Финал удивительный. Меруерт сразился с Суршаном и победил его. Но не убил, а, прижав лезвие сабли к горлу хана, вырвал у него обещание отдать в жены победителю дочь. Меруерт возвращается на родину женатым».

Но это не значит, что враги примирились, восторжествовала любовь. «Мать или женщина вообще — это прародительница, сущность народа... Вместо того чтобы убить хана Суршана, Меруерт уводит его дочь... можно сказать, что Меруерт вместе с дочерью Суршана увел все бесчисленные поколения людей, заложенные в ее чреве, т.е. он увел целый народ. Если бы он убил одного воина, то убил бы только его одного. А так он отомстил за смерть отца страшной местью». Эта статья, выражающая традиционное восприятие темы, была написана в начале 1980-х. Удивительно, но современная наука утверждает, что уже эмбрион девочки имеет яйцеклетки, которые будут созревать по мере ее жизни. То есть беременная женщина действительно носит в себе не только свою дочь, но и внуков по линии дочери. Степняки будто бы знали это, когда рассматривали девушек и молодых женщин как самый ценный трофей.

Возможно, сдержанность по отношению к пленницам в военном походе — это результат отношения к женщине как к ценному трофею, собственности? А возможно, проявление характерной для степняков воинской дисциплины, тем более в условиях дефицита времени (набег, поход — это не захват вражеской территории).

В выпуске «Реконструкция монгольского штурма древнерусского городища» подкаста «Прошлое. Исторический журнал» кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела славяно-финской археологии ИИМК РАН К.А. Михайлов рассказывает о результатах раскопок Большого Шепетовского городища на территории Хмельницкой области Украины. Дорогое оружие и украшения жителей, убитых в городе, остались нетронутыми. И участники подкаста обсуждают возможные причины этого явления без всякой симпатии к захватчикам, просто как обнаруженный археологами факт. Историк также приводит сведения восточноевропейских хронистов, что во время нашествия монгольские воины после победы или захвата города не приступали к грабежу и дележу добычи, если не было на то команды. Это вызывало сильное удивление современников, потому что поведение европейских воинов в подобных ситуациях было совсем другим.

Если степняки могли после боя равнодушно отнестись к драгоценностям в захваченном городе, то могли, наверное, контролировать и позыв к насилию. В любом случае этот факт сильно подрывает представление о диких ордах, грабящих все, что попадает под руку, повально убивающих и насилующих побежденных в захваченном поселении.

Физик-ядерщик Дмитрий Мадигожин в работе «Логика Небесного Закона. Көк Төре» пытается реконструировать эволюцию нравственных законов человечества, рассматривая их формирование и развитие как естественный процесс, определяемый условиями жизни. По его мнению, степняки, не имея возможности спрятаться за каменными стенами, были вынуждены вырабатывать доверие друг к другу, в том числе к соседним родам и племенам, и механизмы соблюдения нравственных законов. Поэтому они жестоко наказывали тех, кто предавал доверие, нарушал негласный кодекс поведения.

В записанном от мангыстауского сказителя Мурына-жырау эпическом цикле «Сорок батыров Крыма» предок династии батыров Аншыбай дает благословение своему сыну Парпарие. С.Кондыбай рассматривает это благословение как кодекс казахских воинов. В нем есть такие строки: «Если победив врага, захватишь его страну,/ Не трогай женщин и детей,/ Не заставляй плакать невинных,/ Не разрушай старинные надгробия./ Опьяненный своей силой,/ Не унижай немощных...».

Война — жестокое дело. Войны было много в истории наших далеких предков. Они нападали и защищались, проливали свою и чужую кровь, попадали в плен и брали в плен. Но у них был свой неписаный кодекс, свои правила чести, и больше смерти они боялись потерять эту честь.