КАЗАХСКАЯ СТЕПЬ: ОТ ИМПЕРИИ ДО УТОПИИ

В целом все образованные казахи того времени так или иначе размышляли о модернизации общества и являлись преимущественно либералами, как и большинство образованных людей в России того времени. Движение "Алаш", сложившееся вокруг газеты "Казак" в июле 1917 года, тяготело к российской праволиберальной партии кадетов, которая входила в разные составы Временного правительства России. Наиболее яркими представителями "Алаш" явились уже знакомые нам Ахмет Байтурсынов, Алихан Букейханов и Миржакуп Дулатов. Правда, сами кадеты поначалу выступали против федеративного устройства России, что повлияло и на нерешительность "Алаш" в отстаивании идеи автономии казахских областей. Так, Первый общеказахский съезд в Оренбурге в июле 1917 года под влиянием кадета Букейханова не сделал заявления о самостоятельности, а только выразил такое намерение.

Характерно, что речь вообще не шла о единой казахской автономии в рамках Российской республики по примеру, скажем, Украины, где примерно в то же время была сформирована Центральная рада, а лишь об автономии казахских областей, "смотря по национальным различиям и бытовым условиям". Либерал Букейханов хоть и был чингизидом по происхождению, отнюдь не спешил использовать лозунг возрождения Казахского ханства. Для него было неприемлемо возвращение к средневековой архаике или эксплуатация каких-либо монархических ассоциаций, которые в разгар демократической революции казались абсолютно несовременными.

Тем не менее в качестве названия движения был выбран общеказахский символ. "Алаш" – боевой уран (клич), объединяющий всех казахов, что важно, потому что обычно у каждого племени имелся свой уран. Происхождение этого слова не выяснено. Согласно одной из версий, Алаш – некий общий мифический предок. Согласно другой, это имя хана Ахмета по прозвищу "Алаш" или "Алача", с монгольского "убийца" или "смелый человек". Хотя хан Ахмет был не казахским ханом, а ханом монголов, которые с казахами конкурировали. Комиссар Временного правительства в Семиреченской области Мухамеджан Тынышпаев говорил в свое время: "Алаш, алаш болганда, Алаша хан болганда". То есть было время, когда все алаши объединились в один народ алаш и ханом был Алаш-хан.

Так или иначе либералы из движения "Алаш" были ориентированы на компромисс с Временным правительством, а модернизацию казахского общества видели в образовании некой национально-территориальной автономии и реализации земской модели устройства на местах. Это означало отказ от сильного лидерства и ориентацию преимущественно на горизонтальные связи между различными политическими силами.

В ноябре 1917 года, уже после большевистской революции, в Омске была создана партия "Уш-жуз", тяготевшая к российским социал-демократам. В основном ее влияние ограничивалось Омском и соседним Петропавловском. Основали "Уш-жуз" журналисты Мукан Айтпенов и Кольбай Тогусов. Айтпенов, в частности, не признавал диктатуру пролетариата, он был условно стихийным социалистом, выступал за тюркско-татарскую федерацию. Тем не менее для омских большевиков Айтпенов и Тогусов были близки не столько идеологически, сколько потому, что противостояли движению "Алаш". Однако на выборах в Учредительное собрание "Уш-жуз" проиграла. В Петропавловском уезде ее кандидат набрал 23 голоса против 1100 у представителя "Алаш". И все же большевики поддерживали эту партию, которая смогла поэтому расширить свое присутствие в казахских районах. После восстания чехословацкого корпуса весной 1918 года и свержения советской власти в Сибири "Уш-жуз" прекратила свое существование. Тогусов был расстрелян белыми. Айтпенов, который к тому времени был редактором газеты "Кедей сөзі", умер в 1920 году при невыясненных обстоятельствах.

Еще одним политическим игроком на постимперской карте Казахстана стали джадиды. В России их появление связано с деятельностью крымско-татарского мыслителя Исмаила Гаспринского (1851–1914). Название движения произошло от арабского слова "джадид" – "новый". Движение "усул джадид" ("новый метод") появилось в конце 19 века в контексте обновления системы образования в мусульманских учебных заведениях. В глобальном масштабе джадиды выступали за модернизацию ислама, которая, с их точки зрения, была необходима для повышения конкурентоспособности мусульманских обществ на фоне доминирования европейских государств. Они выступали за общий прогресс в интересах общества, для чего было необходимо образование. Характерный пример – младотурки, младоафганцы в тогдашних Турции и Афганистане, в России – младобухарцы, младохивинцы. Джадиды выступали против консервативного духовенства, которое настаивало на неизменности традиции, в том числе образовательной. Джадиды вообще требовали открытия врат иджтихада, то есть призывали к самостоятельному прочтению Корана и интерпретации его. С религиозной точки зрения, это означало отказ от традиции, которая была освящена хадисами и трудами исламских ученых за столетия их деятельности.

Другая сила, которая потенциально могла повлиять на ситуацию в Казахстане, – общетюркское или общемусульманское движение России, оформившееся на волне Февральской революции с центром в Казани. Его наиболее яркими пропагандистами были татарские ученые и общественные деятели вроде Ахмедхади Максуди (1868–1941). Но не только. Активным сторонником консолидации мусульман бывшей империи стал осетин Ахмед Цаликов (1882–1928), критиковавший идеи федеративного устройства мусульманских областей России: "Федерализм может повести к застою в отдельных мусульманских местностях, заставит отдельные народности мариноваться в своем собственном соку, приостановит обмен работниками и культурными ценностями. Мусульманский мир России расползется по всем швам. Общемусульманское чувство и сознание заменится патриотизмом казанско-волжским, крымским, башкирским, киргизским, сартрским, таджикским, туркменским, азербайджанским и т. п.".iВеликая российская революция 1917 года и мусульманские движения. Сб. док. и мат. М., СПб., 2019. С. 126.

Казахские представители активно участвовали в политической самоорганизации мусульман России. Так, Джаханша Досмухамедов из Западного Казахстана и Валидхан Таначев из Букеевской Орды iВалидхан Таначев (1882–1968), казахский политический деятель, юрист. с мая 1917 года были членами исполнительного комитета Всероссийского мусульманского совета, созданного по инициативе поволжских татар. Однако с точки зрения представителей и башкир, и казахов, если в 1917 году общемусульманская идентичность должна была опираться на язык и культуру поволжских татар, то это могло привести к исчезновению их собственных народов. В таком случае они могли бы раствориться в так называемой общемусульманской или общетюркской нации. И казахские, и башкирские политики, за редким исключением, выступали против любых форм общей идентичности. В этом смысле они рассматривали автономию как шанс осуществить национально-государственное строительство.

Как уже говорилось, образованных казахов было немного. Высшее российское образование имели примерно 120 человек. Еще несколько тысяч получили среднее или неполное среднее. В двух общеказахских съездах в Оренбурге в 1917 году участвовало несколько сот человек. Всего образованных казахов было, возможно, около 7–8 тысяч человек: столько читателей имелось у газеты "Казақ". При численности населения в четыре с лишним миллиона все эти цифры кажутся незначительными.

Основным приоритетом для большинства казахов того времени была вовсе не модернизация, а сохранение традиционного образа жизни. В то же время казахских общественных деятелей эпохи революции едва ли можно назвать либералами в классическом понимании этого слова. Весьма показательна ситуация с отношением к вопросу о собственности на землю. В условиях западноевропейской демократической модели частная собственность на землю являлась краеугольным элементом всей системы. Демократия исторически начиналась с частной собственности на землю, вокруг которой затем выстраивались соответствующие институты, регулирующие отношения собственности.

В начале 20 века в Восточной и Центральной Европе именно частная собственность на землю во многом обеспечила устойчивость либерально-демократических институтов в их противостоянии Советам как организациям, созданным по классовому принципу. Мелкие частные собственники, особенно на селе, составили основу массовой поддержки антикоммунистических движений в Германии, Венгрии, Болгарии и других странах. Но в России такой массовой поддержки у демократических институтов не было. Основная часть населения скорее являлась, условно говоря, стихийными социалистами, требуя сохранения общинной собственности на землю.

Казахское общество также выступало против частной собственности на землю. С одной стороны, это было связано с опасениями потерять землю, уступить ее крестьянам-переселенцам из России. В частности, так случилось с башкирами, которые в 19 веке продавали свои общинные земли за бесценок. С другой стороны, это определялось родоплеменной и по своей сути общинной структурой традиционного казахского общества. Частная собственность на землю разрушала существующие механизмы солидарности внутри общины или рода, которые в свою очередь предусматривали и регулирование земельных отношений в рамках ведения кочевого хозяйства.

В силу этих обстоятельств образованные казахи в 1917 году не могли целиком поддерживать либеральную программу, предусматривающую частную собственность на землю. Поэтому Алихан Букейханов, наиболее праволиберальный казахский политик эпохи, публично заявил о своем выходе из кадетов – главной либеральной партии в России. Тем же объясняется и переход в конечном итоге Ахмета Байтурсынова на сторону большевиков в 1919 году (конечно, при прочих важных мотивах). Изабель Огайон писала по этому поводу: "Байтурсынов и другие его собратья по движению «Алаш-Орда» поддерживали идею, согласно которой родовые интересы воплощают собой общинную функцию: баи помогают своим свойственникам и наиболее бедным членам общества. Так традиционные узы солидарности обретают определенную коммунистическую форму"iОгайон И. Седентризация казахов СССР при Сталине. Коллективизация и социальные изменения (1928–1945). Алматы, 2009. С. 101. В целом в земельном вопросе Алаш-Орда была ближе к эсерам, самой популярной российской партии того времени, и уже летом 1918 года объявила об отмене на казахских территориях частной собственности на землю, впрочем, оставив окончательное решение земельного вопроса за Учредительным собранием.

Таким образом, образованные казахи не были готовы слишком радикально менять традиционный образ жизни. С одной стороны, потому что они все-таки были его частью, по крайней мере были связаны с ним. С другой стороны, для этого у них не было реальных возможностей. Образованных казахов было слишком мало, и у них не было никаких других институтов, помимо структур традиционного общества, на которые они могли бы опереться. В 1917 году казахское политическое движение только собиралось решать организационные вопросы, которые предусматривали создание необходимых институтов для воображаемой автономии. В этом состояло отличие от положения образованных индийцев в Британской Индии. У тех уже существовала система местного самоуправления, представительной власти, налогообложения, а также имелся аппарат государственного насилия в виде полиции и армии. После распада Британской империи эти институты легли в основу индийской и пакистанской государственности.

Тем не менее стремление к самостоятельному решению вопросов, имеющих значение для казахского общества, стало объединяющим фактором практически для всех его элементов. Именно поэтому в 1917 году казахское политическое движение и традиционное общество, по сути, выступали единым фронтом. Только совместными усилиями можно было добиться лучших условий для казахов в рамках происходивших в России либеральных процессов. Это был неизбежный компромисс между идеей модернизации и обычной жизнью весьма консервативно настроенного родоплеменного общества.

В материалах Второго общеказахского съезда в декабре 1917 года в Оренбурге, того самого, который провозгласил казахскую автономию под управлением Временного народного совета Алаш-Орды, можно было увидеть следы этого компромисса. Например, введение земств как формы самоуправления рассматривалось с учетом внутренних противоречий, характерных для выборов волостных в период Российской империи. В суде же предполагалось использовать обычное казахское право (адат), а не законы шариата или какие-то другие нормы. Но главное, что образованные казахи должны были учитывать родоплеменную структуру казахского общества. Соответственно, рода и племена рассматривались в качестве субъектов политического процесса в казахской автономии. В материалах съезда указывалось: "…Одобрить желание родов Аргын войти в единую Казак-Киргизскую автономию и поручить казак-киргизскому совету войти по этому поводу в соответственное сношение с властью Туркестанской автономии".iМартыненко Н.И. Алаш-Орда: Сб. док. Кзыл-Орда, 1929. С.49.

По-своему ситуация в Казахской степи напоминала общероссийскую. Если часть городского населения России ориентировалась на либерально-демократические ценности и вполне им соответствовала, то большинство, включая городских рабочих, стремилось сохранить довольно архаичный образ жизни условной крестьянской общины. В свою очередь и большинство казахского населения ориентировалось на сохранение весьма архаичного образа жизни родоплеменной кочевой общины. Образованные казахи, создававшие свои политические институты, вынуждены были считаться с этими настроениями.

Пока сохранялась власть Временного правительства, его наиболее верные сторонники из движения "Алаш" пользовались широкой поддержкой. Заметим, что в этот период внутри казахского общества не было такого конфликта интересов, который случился в 1917 году в Туркестанской губернии между традиционной элитой и местными сторонниками модернизации из числа джадидов. Во время выборов в городскую думу Ташкента в июле 1917 года джадиды проиграли политической организации представителей местной религиозной элиты улемов – "Шуро-и улема", которую возглавлял казах Серали Лапин. Потому что улемы видели в джадидах своих прямых конкурентов за влияние в мусульманской общине российского Туркестана, а также в Бухарском эмирате и Хивинском ханстве. Улемы полагали, что джадиды стремятся изменить образ жизни мусульманской общины и лишить их таким образом власти.

В казахском обществе в 1917 году мы не обнаружим таких конфликтов. Напротив, мы наблюдаем единую позицию всего казахского общества за редкими исключениями. Это было связано в том числе с тем, что идеи модернизации казахского образа жизни не рассматривались традиционным обществом в качестве осязаемой перспективы. Собственно, образованные казахи и не давали своей традиционной элите поводов для каких-либо опасений, в отличие от туркестанских джадидов. Казахское общество в 1917 году объединял общий вызов, связанный с переселенческой политикой Российской империи и появившимся шансом оказать на нее какое-то влияние. В движении "Алаш" люди видели силу, которая нашла общий язык с новой властью и способна воздействовать на ее политику.

Весьма показательна ситуация с выборами в Учредительное собрание в 1917 году по Тургайской области. Здесь свою кандидатуру выставил будущий известный казахский большевик Алиби Джангильдин. Характерно, что он был уроженцем этих мест и происходил из племени кипчак, которое составляло существенную часть населения Тургайской области. Тем более что именно здесь совсем недавно, в 1916 году, прошло восстание, в котором кипчаки активно участвовали. Джангильдин был также среди его вождей.

Однако, несмотря на то, что он был кипчаком, а также участником восстания 1916 года и близким другом одного из его лидеров Амангельды Иманова, на выборах за список Джангильдина был подан всего 41 голос. В то время как список партии "Алаш" собрал 54 897 голосов. Отчасти дело в том, что Джангильдин еще до революции 1917 года принял крещение и новую фамилию Степнов. Факт крещения Джангильдина не мог не оттолкнуть от него тех же тургайских кипчаков. Но это не главное.

Список "Алаш" в Тургае собрал подавляющее большинство голосов казахского населения, несмотря даже на всем известное негативное отношение Букейханова к признанным лидерам восстания, о чем я говорил в предыдущей лекции. А ведь в Тургае в восстании 1916 года принимали участие десятки тысяч местных жителей. Казалось бы, герои восстания Амангельды Иманов, Абдугафар Жанбосынов и Алиби Джангильдин теоретически имеют все шансы на то, чтобы получить электоральную поддержку хотя бы среди тургайских кипчаков. Причем Джангильдин, в отличие от Иманова и Жанбосынова, был довольно образован. Он даже успел поучиться на историческом факультете Московской духовной академии и совершить кругосветное путешествие. Тем не менее традиционное общество в Тургае предпочло список партии "Алаш". Ведь впервые в истории казахов в составе Российской империи ее представители находились в структуре власти, как тот же Букейханов в Тургайской области, и у них появился шанс решить проблемы общества политическими методами.

Разгон большевиками Учредительного собрания в январе 1918 года и начало Гражданской войны фактически положили конец политической линии движения "Алаш" на вхождение с помощью демократических выборов в структуры более либеральной российской власти. Все усилия движения "Алаш" и правительства Алаш-Орды приступить в годы Гражданской войны к государственному строительству были, по сути, арьергардными боями после короткого периода либерализации в России.

Во время Гражданской войны по обеим сторонам фронта находились сторонники политической диктатуры. Противниками Алаш-Орды, с одной стороны, были большевики с их концепцией диктатуры пролетариата, которая де-факто была диктатурой одной политической партии с центром в Москве. С другой стороны находились правоконсервативные политики из рядов белого движения, которые весьма критически относились к национальным движениям.

Алашординцы пытались сделать максимум возможного в этих сложных условиях. Но для традиционного общества их попытки были не слишком убедительными. Проблема во многом была в том, что традиционное родоплеменное общество казахов стремилось избежать государственного контроля в целом, и не только от российской власти, но также и со стороны движения "Алаш". Оно было востребовано как посредник, собственно, пока существовала регулярная российская власть. С ее исчезновением было трудно оправдать существование такого правительства. Крупных племенных образований, у которых теоретически могла бы существовать более масштабная повестка дня, в степи уже давно не было. А те задачи общегосударственного масштаба, которые формулировали образованные казахи из "Алаш", явно выходили за пределы обычных интересов локальных казахских сообществ.

Собственно, после неудачи либерального проекта в России, который, по сути, завершился в январе 1918 года, небольшие родоплеменные казахские структуры сосредоточились на решении локальных вопросов. Множество мелких волостей, которые в организационном плане представляли собой родовые подразделения, самостоятельно выстраивали свою политику в зависимости от тактической ситуации в районах их проживания. Их заинтересованность в решении общеказахских вопросов также зависела от обстоятельств.

Естественно, это ослабляло позиции Алаш-Орды на любых переговорах с любой российской властью. За его представителями не было какой-либо внушительной силы. В условиях Гражданской войны именно сила была главным аргументом в политике, что, в частности, наглядно продемонстрировали башкиры.

Влияние башкирского политического движения во главе с Заки Валиди1¹Заки Валидиили Ахмет-Заки Валидов (1890-1970), лидер башкирского национально-освободительного движения, публицист, востоковед. Основатель Башкирской автономии в 1917 году. После конфликта с большевиками уехал в Туркестан, где стал одним из организаторов повстанческого движения против Советской власти. В 1923 году эмигрировал. Умер в Стамбуле. определялось его возможностями по мобилизации военных и материальных ресурсов башкир. К тому же населенные башкирами территории находились в центре противостояния красных и белых армий в районе Уральских гор, тем самым они могли оказывать большое влияние на ход событий. От того, кого поддержат башкирские войска в гражданском противостоянии в России, как минимум зависела тактическая ситуация на линии противостояния между большевиками и белыми силами на Урале и в Сибири.

Хотя казахское общество было больше по численности и занимало существенно большую территорию, чем башкиры, возможности казахского политического движения по мобилизации ресурсов населения оказались довольно ограниченными. Разные филиалы правительства Алаш-Орды в своих попытках сформировать органы власти сталкивались со значительными трудностями в вопросах налогообложения. Это и создавало наибольшие сложности в деле формирования армии (милиции, как ее называли). Так, уже в разгар Гражданской войны в июне 1918 года Букейханов подписал постановление о наборе милиции. Каждая волость должна была направить 30 человек со всем снаряжением. Но плохое питание, отсутствие одежды и обуви, болезни и лишения заставили джигитов бежать из отрядов в родные аулы. В самом Семипалатинске, который был объявлен столицей Алаш-Орды еще на Втором общеказахском съезде, собралось 1200 милиционеров, но из-за отсутствия оружия и средств на их содержание Алаш-Орда была вынуждена распустить призывников. В результате правительство не имело в своем распоряжении сравнительно крупных военных формирований, которые к тому же могли бы играть самостоятельную роль. В будущем они подчинятся командованию различных белых армий и будут зависеть от снабжения с их стороны.

Таким образом, начиная с 1918 года традиционное казахское общество уже не верило в возможность интеграции казахских представителей в российскую власть в рамках процесса либерализации, что казалось довольно реальным еще в 1917 году. Соответственно, снизился политический авторитет образованных казахов, которые в 1917 году рассматривались в качестве влиятельных посредников в отношениях с новой российской властью. Одновременно сравнительно небольшие казахские рода в условиях хаоса гражданской войны стремились избежать появления новых обязательств. Налогообложение и мобилизация в армию правительства Алаш-Орды часто воспринимались ими в качестве таких лишних и ненужных обязательств. На практике это означало, что в самом скором будущем судьбу казахского народа будут решать другие силы, уже исходя из собственных представлений о надлежащем мироустройстве.