БЛЕСК, РАСИЗМ И КИТАЙ В ГОЛЛИВУДЕ

Она прославилась в марте 1924 года с выходом немого фильма «Багдадский вор» - еще одной вольной фантазии на тему арабских сказок. Главную роль играл Дуглас Фербенкс – звезда немого кино, муж Мэри Пикфорд и исполнитель ролей Д’Артаньяна, Зорро и Робин Гуда. А режиссером был Рауль Уолш – один из будущих соучредителей Американской академии киноискусств, впоследствии снявший великое множество классических фильмов с Хэмфри Богартом, Эрролом Флинном, Джеймсом Кэгни и Марлен Дитрих, о которой еще пойдет здесь речь.

Фербенкс как главная движущая сила проекта намеренно хотел обойтись в фильме без звезд (кроме себя, разумеется). Декорации Багдада являли собой странную узорчатую сказку, и он хотел наполнить ее столь же экзотическими созданиями. Девушка по имени Анна Мей Вонг подходила для этой задачи как мало кто. Ее внешность была будто специально создана для немого кино. Как описывали ее тогда поклонники, у нее необычайно большие для китаянки глаза, большие уши, большой нос, а лицо похоже на мандарин.

Кроме того, несмотря на свои 18 лет, она была далеко не дебютанткой во всех отношениях. За ней числились четыре полноценные киноработы. АМВ начала сниматься еще будучи школьницей младших классов в массовке, а в 14 лет уже сыграла в фильме «Красный фонарь» - впрочем, в титрах ее имя не стали указывать. В 1921 году ее вытащил на съемки и тогда же соблазнил режиссер и актер Маршалл Нилан по кличке Микки, один из главных плейбоев и пьяниц Голливуда. По законам Калифорнии связь с несовершеннолетней (Анне на момент съемок в фильме-альманахе “Bits of Love” было 15) приравнивалась к изнасилованию, но Голливуд всегда жил по своему внутреннему праву. О нравах той эпохи лучше всего написал кинорежиссер Кеннет Энгер в книге «Вавилон Голливуда» - впрочем, характерно, что АМВ там не фигурирует. Сюжет того фильма Нилана тоже был не сахар: ее героиня влюблялась в китайского опиумного торговца. Его играл один из величайших драматических актеров немого кино Лон Чейни по прозвищу «человек с тысячей лиц». С ним она еще раз встретится на площадке в 1927 году в фильме «Мистер Ву», где Чейни уже сыграет китайского патриарха.

В 1922 году она получила главную роль в фильме «Жертвы моря» – то была переиначенная на китайский лад версия «Мадам Баттерфляй» (история, которая отсылает к опере Пуччини, а не к более позднему китайскому травестийному шпиону). Это, впрочем, было не совсем кино, а скорее научный эксперимент - создатели изучали возможности двухцветной пленки, а на бокс-офис и актеров им было плевать, поэтому они и взяли на главную роль никому не известную китайскую девочку.

Наконец, четвертый фильм с ее участием поставил великий режиссер Тод Браунинг (автор такой звуковой классики, как «Дракула» и «Уродцы»). - «Drifting» (1923). Фильм тоже был про торговлю опиумом, и Браунинг также, по слухам, стал ее любовником, хотя специальных подтверждений тому факту нет – разве что жена Браунинга после съемок по какой-то причине подала на развод.

Браунинг, Чейни, Фербенкс, не считая более мелких голливудских попутчиков – даже на основании этих альянсов она б уже вошла в историю кинематографа. Но «Багдадский вор» сделал ее самостоятельной знаменитостью. Фербенкс весь фильм бегал с голым торсом, а АМВ в роли монгольской рабыни представала на экране в таком, как бы сказать, багдадском бикини – одновременно целомудренном и откровенном. Заколка в виде восьмерки делала ее похожей на потешно-роковую ушастую стрекозу. Тот факт, что китаянка изображала монгольскую рабыню, никого тогда не смущал – например, монгольского принца в этом фильме играл японец. За годы карьеры АМВ послушно играла монголок, эскимосок, индийских танцовщиц (даже дважды) - на такие тонкости в белом цисгендерном Голливуде никто не обращал внимания.

Зато на них обращали внимание в Китае, где власти грозились запретить «Багдадского вора» за неподобающие образы китайских актеров. Когда Фербенкс повез прокатывать фильм в Поднебесную, то в качестве оправдания признал, что американские сценаристы в целом действительно неважно ориентируются в китайской истории, но их извиняет то, что в данном случае на экране не китайцы, а монголы.

По-настоящему ее звали Wong Liu Tsong. Свой псевдоним она слепила из китайского и европейского имени, добавила в середку Мэй в честь своего любимого месяца и вечной весны, которую она планировала олицетворять. Она родилась в Лос-Анжелесе и работала в семейной прачечной вместе с семью братьями и сестрами. Отец Вонг затеял этот бизнес во второй половине 19 века, когда на диком Запада с его поголовно мужским населением все нуждались в стирке до такой степени, что шахтеры отправляли тюки с грязной одеждой в Гонконг – это четыре месяца туда и обратно – по тарифу 12 долларов за дюжину рубашек. К 1880 году три четверти всех калифорнийских постирушек держали китайцы, благо это был очень недорогой на входе бизнес.

Первые китайцы появились в США еще в 1820 году. Примерно к 1853 году это была уже одна из крупнейших диаспор, наряду с мексиканцами и чилийцами. К 1880 году их число превысило сто тысяч, и проживали они в основном на западном побережье. Золотая лихорадка активно требовала рабочих для строительства железной дороги – а вместе с этим возникла потребность в сопутствующих службах. Помимо строительства основных дорог, китайское население занималось сельским хозяйством. При этом китайцы не имели права на получение гражданства. Ситуация ухудшилась, когда в 1882 году в США был принят так называемый акт об исключении китайцев, который запрещал ввоз китайских рабочих в Штаты (на торговцев, впрочем, он не распространялся).

АМВ сама однажды столкнулась с актом об исключении когда выехала на съемки в Канаду играть роль эскимоски В Ванкувере ее продержали на таможне несколько часов, так как велик был риск, что ее не пустят обратно в Калифорнию – несмотря на то, что она родилась в США.

Из-за акта об исключении уже к 1920 году популяция американских китайцев сократилась до 62 тысяч (при общей численности страны в 106 с половиной миллионов). Женщин было еще меньше, так как более ранний закон 1875 года запретил иммиграцию китайских, японских и монгольских женщин как потенциальных секс-работниц.

Страх так называемой Желтой угрозы естественным образом перекочевал на голливудский экран. Все восточные киношные персонажи были выведены по преимуществу опиоманами, игроками, мошенниками, лжецами, льстецами, сутенерами и т. д.

Кроме того, само присутствие китайской актрисы на экране не слишком приветствовалось. Если в дебютном фильме ее имя вымарали из титров, но сама она по крайней мере осталась на пленке, то впоследствии сцены с ее участием иногда просто вырезали: например, из «Почему девушки любят моряков» (1927), где ее партнерами были, на секундочку, Стэн Лорел и Оливер Харди из будущего знаменитого комедийного дуэта Лорел и Харди.

По американским нормам тех лет цветная женщина не могла выйти замуж за белого, а поскольку фильмы в массе свой должны кончаться хеппи-эндом и поцелуем во всю ширь экрана, то о главных ролях можно было не заикаться. В «Питере Пэне» (1924) АМВ, впрочем, в роли Тигровой Лилии целовалась с героем – но Питера Пэна играл не мужчина, а актриса Бетти Бронсон, подобное дозволялось.

Тем не менее к своим 18 годам она добилась результатов, каких еще в помине не было ни у одной цветной актрисы в Голливуде. Афроамериканских персонажей тогда играли исключительно белые актеры в гриме – отсюда цеховой термин blackface. Так, например, первым в фильме «Хижина дяди Тома» (1903) собственно Тома играл белый, и только в 1914 году в экранизации «Хижины дяди Тома» заглавную роль сыграл чернокожий, что стало определенной сенсацией. По аналогии срабатывал и метод yellowface - едва ли не все голливудские дивы тех лет так или иначе играли женщин Юго-Восточной Азии: Мэри Пикфорд, Пола Негри, Алла Назимова etc. Например, в фильме «Кровавый город» (1928) у АМВ была вспомогательную роль, а главную азиатку по имени Оното играла американская актриса Мирна Лой. Платили соответственно тоже меньше – чистокровная китаянка в роли себя получала меньше, чем американка в роли китаянки. При этом на площадке Анна Мэй Вонг самолично учила своих более удачливых белых соперниц есть палочками.

Таким образом, Голливуд обеспечивал зрителю необходимую порцию экранной экзотики, но с неизменной моралью – никаких вариантов, кроме как с надрывом умереть на экране, у восточных девушек нет и не предвидится. Так АМВ стала королевой экранной смерти – ее душили, хоронили живьем, топили в океане, травили ядом и роняли грудью на меч. Журнал Harper’s Bazaar однажды написал о ней в том духе, что разыгрываемый актрисой на сцене суицид всегда значительно превышал градус собственно постановки. «Такая уж у меня кинокарьера, - усмехалась АМВ позднее. - Никто толком не знал, что со мной делать, поэтому просто убивали в конце».

В 1928 году она подписала контракт с немецкой кинокомпанией UFA и на три месяца осела в Берлине – самом декадентском городе той эпохи, где можно было найти все, что угодно, но вот китайцы, а в особенности китаянки, встречались редко. В отличие от американцев, немцы не ограничивали во въезде выходцев из Китая, поскольку их и так было наперечет – меньше тысячи на всю Германию.

В Европе она произвела фурор. Например, в Вене, когда она играла в оперетте Tschun Tschi (причем на немецком языке), пришлось вызывать полицию для разгона ее поклонников. Всех, в частности, поражала ее голливудское умение плакать в кадре натуральными, а не глицериновыми слезами. В отличие от большинства голливудских старлеток, она была начитана и остра на язык (биографы отмечали, что она часто таскала с собой книжку Конфуция на английском и наизусть сыпала строфами из Байрона). На одной из берлинских тусовок она вcю ночь судачит с самым пронзительным немецким философом той поры Вальтером Беньямином, которого совершенно покорила.

В Париже она смотрит русские балеты Дягилева и, восторженная, тусуется за кулисами. В этом городе ее более всего поразила привычка самых обычных людей самым непринужденным образом целоваться на улицах – в то время, как в Лос-Анжелесе такое практиковала только отъявленная богема.

В Лондоне она снимается в своем последнем немом кино «Пикадилли» (1929) – в роли посудомойки и танцовщицы Шошо. Кстати о поцелуях – в фильм он тоже присутствовал, но был вырезан.

Но несмотря на эти цензурные происки Европа в целом была куда более толерантна к цвету кожи, и в Лондоне ее подвергали обструкции преимущественно за американский акцент в театральной постановке. В ответ на одной из вечеринок она провозгласила: «Если угодно, я стану говорить с вами на языке, который вы едва ли сможете критиковать» – и перешла на кантонский, снискав очередную овацию. После одной из таких посиделок Ивлин Во1¹Ивлин Во (1903-1966)английский романист, лучший бытописатель нравов первой половины двадцатого веказаписал в дневнике, что Анна Мэй Вонг похожа на бронтозавра. Что конкретно навело великого насмешника на подобное сравнение – достаточно высокий рост китаянки или общая чужеземность – история умалчивает.

В британском законодательстве не было прописано ничего карающего о межрасовых браках, максимум, что грозило - социальный остракизм. В связи с этим АМВ вспоминала потом, что на протяжении нескольких проведенных в Лондоне месяцев ей ни разу не удалось заплатить за себя в ресторане – не было отбоя от желающих сделать это за нее. Она считалась, что называется, иконой стиля – причем для лондонцев ее манеры казались экзотичными вдвойне: с одной стороны, китаянка, с другой – типичная американка-флэппер2²Флэпперпрозвище американских эмансипированных девиц двадцатых годов, тусовщиц, отличавщихся вольным нравом, любящих выпить и – типичная героиня Фрэнсиса Скотта Фитцджеральдаиз века джаза: короткие платья, короткая стрижка, короткие сближения.

Результатом этих оплаченных ужинов и прочих ухаживаний стал масштабный нервный срыв, после которого она зализывала душевные раны в санатории в Кенте.

Символом же той европейской вылазки становится фотография 1930 года, где АМВ позирует вместе с Марлен Дитрих и Лени Рифеншталь. Дитрих еще не воссияла в «Голубом ангеле», а Рифеншталь пока не превратилась в главную режиссершу третьего Рейха, поэтому АМВ в троице главная знаменитость. На основе этого фото сингапурская писательница Аманда Ли Куи несколько лет назад нафантазировала целый роман под названием «Свет далекой звезды» (“Delayed Rays Of a Star”).

Сама Анна Мэй Вонг так же нафантазировала себе большое будущее в Европе –поэтому вернулась в Америку с одним только чемоданом. Остальные ее вещи были в изобилии разбросаны по европейским столицам в ожидании скорейшего возвращения хозяйки.

Известие о гибели матери (ее сбила машина рядом с домом) застало АМВ в Нью-Йорке. «Ревущие двадцатые» закончились, наступила великая депрессия. Перед актрисой встал выбор – либо вернуться в Лос-Анжелес на похороны, либо играть спектакль на Бродвее. Отсутствие дочери на похоронах по китайский меркам немыслимо – впрочем, не слишком приветствовался и сам выбор актерской профессии. У китайцев актеры ассоциировались преимущественно с бродягами и проститутками, а в традиционной китайской опере женские роли играли мужчины.

Дорога на поезде из Нью-Йорка туда-обратно занимала две недели. Спектакль с ее участием только стартовал – соответственно в отсутствии актрисы его должны были закрыть, либо подыскать ей замену. АMB выбрала спектакль. Впоследствии она объясняла свое решение тем, что мать наряду с конфуцианством учила ее также и христианской вере, которая предполагает достаточно смиренное отношение к смерти как таковой. Возможно, это ее успокаивало.

В июне 1931 года АМВ возвращается в Лос-Анжелес. Ей уже 26, она не замужем. Она говорит репортерам, что скорее всего ей вообще не светит семейная жизнь, поскольку европеец или американец изрядно подмочит свою репутацию, женившись на ней, а подходящего китайца в США найти сложновато, к тому же он едва ли сумеет затмить тот идеал мужчины, который она видела в своем отце. Хотя в идеале ей хотелось бы выйти за китайского ученого, чтобы уехать с ним на историческую родину и никогда не возвращаться.

В том же году выходит фильм «Дочь дракона» - по сути, b-movie, но с неплохими сборами. АМВ играет дочь Фу Манчу (придуманный британцами архетип усатого злодея-азиата в поп-культуре двадцатого века) и традиционно гибнет в финале – на сей раз от пули.

В 32-м она переживает еще один звездный час – хотя и в тени более лучистой звезды. На экраны выходит «Шанхайский экспресс», где АМВ сыграла в паре, или лучше сказать, в обнимку с Марлен Дитрих – как будто ожила та их совместная берлинская фотография (впрочем, без Лени Рифеншталь, которая в том году уже свела знакомство с Гитлером). Со времен той фотокарточки чаша весов популярности бесповоротно накренилась в пользу Марлен Дитрих. Она стала абсолютной примой, и ее китайской подруге оставалось играть вторую скрипку – собственно как того и требовал сюжет фильма. Здесь, впрочем, расовый паритет вполне восторжествовал, поскольку они обе изображали куртизанок, пусть и разного калибра.

«Безобразие пускать в первый класс таких женщин», – возмущается в «Шанхайском экспрессе» пассажир-богослов: Каждый поезд тащит на себе грехи, но этот поезд явно перегружен!»

Насчет перегруза чистая правда – эта парочка в купе с патефоном выглядела настолько порочно и одновременно призрачно, насколько вообще позволяли тогдашние экранные приличия. Причем Вонг в этом фильме мало чем уступает Дитрих – разве что хронометражем присутствия.

АМВ была знакома с режиссером фильма Джозефом фон Штернбергом гораздо раньше, чем Дитрих – при этом любовниками они не были, чего не сказать об отношениях Марлен и Джозефа. Штернберг построил свою суматошную версию Китая в калифорнийском Сан Бернардино, нагнав на площадку бродячих собак, кур и прочую живность, завесив все бумажными фонариками и исписав иероглифами. В массовке участвовали также сотни местных китайцев, призванные изображать вокзальную сутолоку. Некоторая неувязка состояла в том, что местные говорили на кантонском языке (как и сама АМВ), в то время, как в Пекине общались на мандаринском. Штенберг вообще был мастер декоративного переосмысления истории – в «Распутной императрице» (1934) с Дитрих в роли Екатерины Второй, он столь же диким и завораживающим образом реконструирует русский царский двор.

Но за русский царский двор обижаться было на межгосударственном уровне некому, а вот Китай вновь был возмущен «Шанхайским экспрессом» – как дурацкими декорациями, так и общим политически некорректным посылом (действие фильма происходит во время гражданской войны между националистами и коммунистами). Однако винили они не режиссера Штернберга, что взять с австрийца – все шишки достались соплеменнице. Заголовок одной из газет гласил: “Paramount использует Анну Мей Вонг в фильме, порочащем Китай». Ей заодно припомнили все старые грехи, включая роль полуголой служанки в «Багдадском воре»: «где это вы видели полуголых служанок в Китае?», как писали в публикации. Фильм был запрещен в Китае еще до того, как он вышел в США. А вот небезызвестная Айн Рэнд 3³Айн Рэнд (1905-1982)американская писательница и создательница теории объективизма, утверждавшей примат человеческого эгоизма и открывшей дорогу либертарианским ценностямпризнавалась тогда, что ни один фильм доселе не производил на нее столь сильное впечатление. Рэнд, в принципе, знала о чем говорила, поскольку сама в свое время подвизалась в Голливуде – статисткой, а позже костюмером.

В 1933 году АМВ снова приехала в Лондон, на сей раз c сольной песенной кабаре-программой (той самой, которую собственно и попробовали изобразить в фильме «Вавилон»). Возможно, совместная роль с Марлен Дитрих помогла ей выстроить соответствующий образ (им, разумеется, приписывали роман, хотя сами участницы на эту тему не распространялись). Как бы там ни было, никогда раньше на сцене Анна Мэй Вонг не источала столь беспечной злачности. Золотое платье со сложными китайскими узорами, золотые накладки на пальцах от старой лондонской ювелирной компании Asprey и песни с говорящими названиями, типа «Street Girl».

Если на внешний облик мог повлиять ее дуэт с Дитрих, то музыкального чутья она скорее всего набралась в легендарном гарлемском заведении Cotton Club, куда она часто ходила в компании писателя и фотографа Карла Ван Вехтена и его жены актрисы одесского происхождения - Фани Маринофф. Когда Анна Мей Вонг выходила там танцевать, то в ее честь оркестр самого Кэба Кэллоуэя4⁴Кэб Кэллоуэй (1907-1994)один из самых известных американских джазовых певцовподыгрывал в специальном китайском темпе (что это за темп, история умалчивает).

Ее песенный перформанс произвел очередной фурор, и во время этой поездки в Лондон пал один из цензурных бастионов - в исторической драме “Java Head” АМВ впервые на экране поцеловалась с партнером. Впрочем, несмотря на это эротическое послабление, финал истории оставался неизменным – ее героиня традиционно покончила с собой, отравившись все тем же опиумом.

В 1931 году американская писательница Перл Бак написала книгу под названием «Земля» и получила за свой внушительный архаичный эпос из жизни китайских фермеров Пулитцеровскую премию. Реалистичная история про битву за урожай в Северном Китае весьма впечатлила американского читателя времен Великой Депрессии, и уже в 1934 году зашла речь об экранизации. В 35-м проект фильма был утвержден под названием «Благословенная земля» и начался кастинг.

АМВ на всех голливудских углах твердила о «Земле» как одной из самых восхитительных книг, когда-либо написанных о жизни в Китае – и роль главной героини О-Лан действительно была создана для нее. Ей действительно хотели предложить эту партию, но принятый недавно кодекс Хейса5⁵Кодекс Хейсанабор этических ограничений в Голливуде принятый в 1930 году Ассоциацией производителей и прокатчиков, по сути цензурный сводотдельным пунктом запрещал межрасовый секс на экране, соответственно актриса обязана быть белой. То был действительно роковой мискастинг – получи АМВ эту роль, нам, возможно, не пришлось бы писать столь подробный текст, поскольку ее имя и так было б у всех на слуху. При этом она в очередной раз попала под перекрестный огонь, поскольку неусыпное китайское правительство тоже выступило против кандидатуры Вонг в отместку за прошлые неблаговидные появления на киноэкране.

В итоге ее роль опять отдали европейской актрисе (равно как и главного мужского китайца сыграл американец Пол Муни). Анне же была предложена второстепенная партию китайской танцовщицы-разлучницы из чайной. От партии танцовщицы-разлучницы она отказалась (ее тоже в результате сыграла австрийская актриса). В итоге в 1938 году Перл Бак получила Нобелевскую премию по литературе, а исполнительница главной роли в «Благословенной земле» немецкая еврейка Луиза Райнер - «Оскар». (Луиза Райнер, кстати, будучи моложе Вонг всего на пять лет, дожила до наших дней и умерла в 2014-м - ей было 104 года). Что да Анны Мэй, то она в этот период могла похвастаться разве что съемками в фильме «Дочь Шанхая». На сей раз ей досталась главная роль, но сам фильм был достаточно расхожим криминальным боевиком той поры, где она эффектно вскрикивала при звуке выстрелов, столь же эффектно задирала брови до самой челки и привычно исполняла танец с голой спиной перед распаленной толпой обмахивающихся шляпами мужчин.

В 1936-м году, пока без нее шли съемки «Благословенной земли», АМВ предприняла долгожданное путешествие в Китай, предварительно договорившись с New York Herald Tribune о цикле из пяти репортажей. Она действительно их напишет и будет восхвалять современную эмансипированную китайскую женщину (в противовес забитой японской). Впрочем, что там далеко за японками ходить - она утверждала, что женщины в Шанхае пользуются куда большей свободой, нежели в Европе. Глядя на красавиц шанхайского света трудно представить что-то более далекое от жизни, чем карикатурно угнетенная китайская жена, какой она выведена в «Благословенной земле» - мстительно писала она. Там же в Китае у нее возникла идея снять серию фильмов восточных детективов в духе Чарли Чана,6⁶Чарли Чанвымышленный героический сыщик китайского происхождения , сыпящий конфуцианскими афоризмамино с героиней-женщиной.

Премьера «Благословенной земли» состоялась 29 января 1937 года, а летом того же года началась японо-китайская война.

АМВ и раньше публично выражала поддержку Гоминьдану, а с началом военных действий становится настоящей политической энтузиасткой – участвует в митингах, занимается сбором средств для китайских беженцев и всячески способствует поднятию боевого духа Китая. К декабрю 1941 года, когда японцы атакуют уже саму Америку в Перл-Харборе, ей остается только упиваться правотой своих давешних инвектив в адрес Японии. В напуганной Калифорнии той поры возникает новая проблема - как отличить китайца от японца на улице? Журнал Time напечатал материал буквально с таким названием, а китайцы начали носить ленточки с надписью «Я китаец» во избежание погромов. Джеймс Кэгни, один из самых узнаваемых актеров той эпохи, тоже носил такой значок в знак солидарности, несмотря на свою безупречную внешность чистокровного американского ганстера.

В сороковые Анна Мэй Вонг почти не снимается, если не считать парочки военно-пропагандистских фильмов. В частности, актрису не утвердили на роль в экранизации очередного романа Перл Бак «Потомство дракона» (1944), сочтя ее чересчур аутентичной. Она работает техническим консультантом на фильмах из китайской жизни, читает лекции о китайской индустрии красоты, пишет предисловия к кулинарным книгам и рекламирует духи с ароматом «Шанхай». В 1948 году у сорокатрехлетней АМВ обнаружили цирроз – эпоха «ревущих двадцатых» с их коктейлем джин-физз не прошла бесследно. Через год умирает ее отец, у АМВ на этой почве случается очередной нервный срыв и она попадает в клинику на несколько недель.

Цирроз превратил ее знаменитое солнечное лицо действительно в yellowface – желтушное и одутловатое. В декабре 1953 года ее снова госпитализировали, потом перевели в рехаб на продолжительный срок, но пить она, впрочем, так и не перестала.

На Голливуд надежды не было, поэтому она отправляется в столько раз выручавшую ее Европу, где последний раз была в 37 году. Несмотря на восемнадцатилетнее отсутствие лондонская публика ее не забыла – АМВ раздает автографы на английском и китайском и обедает с Сомерсетом Моэмом в «Дорчестере». По ее словам, британская публика куда более верна вчерашним идолам, нежели американцы. Тем не менее британский вояж в Лондон не принес ей ничего кроме приятных воспоминаний.

Вернувшись в Лос-Анжелес, она продает свой дом и пытается начать новую жизнь на телевидении. Ее действительно здорово выручают разнообразные сериалы (вплоть до документалки о ее поездке в Китай в 36-м). Главных ролей уже не предвидится, но ей активно предлагают разных трафаретных характерных персонажей – вроде деловитой китайской матроны с мундштуком в зубах, как в «Приключениях в раю», или убийцу по имени мадам Чу, как в детективном сериале «Майк Хаммер» (1957-59). Она по-прежнему транслирует с экрана разнообразные восточные ценности - в «Майке Хаммере», в частности, подробно объясняет про Инь и Ян. Но в глазах ее как будто что-то померкло и остановилось.

В 1959-м она в последний раз соприкоснется с большим Голливудом в мелодраме «Портрет в черных тонах» с несравненной Ланой Тернер, которая к тому времени тоже пережила свою славу. В том же году АМВ получает звезду на Голливудской аллее славы – последнюю свою награду, которых, собственно, и так было негусто.

3 февраля 1961 года Анна Мей Вонг легла вздремнуть после обеда и не проснулась. Эпитафия была готова сильно загодя – в одном интервью она попросила журналиста в случае ее смерти написать о том, что лично она уже умирала на экране тысячью смертей.

Как сказано по другому поводу в одном французском романе – «она умерла, ее смерть, подобно цветку бальзамина, рассыпала вокруг дивные семена». Ее дивные семена – это образы, проложившие впоследствии путь на американский экран сотням актеров из Юго-восточной Азии. Ее имя чеканят на монетах, о ней снимают документальные и игровые (вновь вспомним «Вавилон») фильмы, в ее честь была даже изготовлена кукла Барби. Странным образом это история скорее про будущее, и, как прогнозируется в финале ее последней биографии, Анна Мей Вонг так и не дождалась своего «Оскара», но рано или поздно кто-то получит «Оскар», сыграв ее саму.