АНАТОМИЯ КАТАСТРОФЫ

В общих чертах в Казахстане осуществлялась та же политика Кремля, но здесь действовали одновременно и другие факторы, которые существенно ухудшили положение дел. Поэтому в Казахстане голод начался раньше, чем в остальной стране, — уже в 1931 году, длился дольше, то есть три года, до 1933 г., и привел к национальной катастрофе беспрецедентного масштаба.

В 1928 г. секретарь Казахского крайкома Ф.И. Голощекин развернул кампанию по дебаизации Казахстана. Она явилась национальным клоном всесоюзной борьбы с кулаком, а по сути — просто с зажиточными и трудолюбивыми крестьянами. Но в 1929 г. дебаизацию дополнила и политика седентаризации, то есть насильственного принуждения кочевников к оседлому образу жизни в колхозах и совхозах.

Седентаризация понадобилась советской власти для того, чтобы увеличить посевные площади в Казахстане. Дело в том, что кочевое хозяйство требовало значительно больше земли, чем земледельческое. Сохранение кочевого образа жизни препятствовало расширению посевных площадей. Голощекин надеялся, что в кратчайшие сроки создаст множество земледельческих хозяйств и будет поставлять стране больше хлеба, а значит, больше валюты. Но надежды эти полностью провалились.

Дебаизация, седентаризация и последовавшая затем коллективизация разрушили традиционный образ хозяйствования казахов, весь жизненный уклад людей, сложившийся естественным эволюционным путем. По сути, люди утратили древнюю опору своей жизни, должны были в кратчайшие сроки и в сложных климатических условиях адаптироваться к новым обстоятельствам и многому научиться. К тому же дебаизация особенно больно ударила по древней системе взаимопомощи, которая в ситуации кризисов позволяла опереться на состоятельных и успешных соседей. Теперь казахи оказались совершенно беспомощны перед лицом суровой природы и советской репрессивной машины.

Явления, предопределившие катастрофу «ашаршылыка», постепенно накапливались, взаимно усугубляясь, пока, наконец, не случилось непоправимое. Все началось с дебаизации, когда множество некогда вполне обеспеченных казахов в одночасье лишились своего скота, имущества и были сосланы в другие края. Более того, стараниями неграмотных активистов раскулачиванию и конфискации имущества подвергались, как, впрочем, и в России, еще и «середняки», то есть просто умелые рачительные хозяева — везде и всегда опора любой агрокультуры. Те же, кому чудом удалось избежать изъятий, продавали свой скот, чтобы сохранить хоть что-то, а жители приграничных территорий целыми аулами бежали в сопредельные страны и соседние республики (поначалу советская власть почти этому не препятствовала). В результате дебаизации традиционное общество было дезорганизовано, а казахи в целом стали беднее и уязвимее.

На фоне конфискации скота весной 1928 года в западных областях Казахстана проявились первые признаки джута, последовавшая затем засуха погубила молодую траву и посевы зерновых.iЛубакин. Өлкелік партия комитетінде // Еңбекші қазақ. – 1928. – 15 март. – №62.Хотя правительство выделило средства для оказания помощи пострадавшим, вопрос о том, как они распределялись, остается открытым. Привозили также сено из других областей, но из-за несвоевременного распределения случился массовый падеж скота.iТ.Н. Жұтпен күресу туралы // Еңбекші қазақ. – 1928. – 27 май. – №117

С 1929 года в республике параллельно с насильственным оседанием началось и колхозное строительство, которое стало почти сразу бездумно форсироваться. Кочевое и полукочевое население Казахстана должно было перейти в так называемые точки оседлости. Первым делом у казахских семей забирали скот и гнали его к этим точкам. Казахским шаруа ничего не оставалось, как следовать за своим скотом. По сути, они были согнаны со своих кочевий и брошены в незнакомых местах на произвол судьбы. Собранные в одном месте большие стада не могли себя прокормить, поэтому скот интенсивно забивали.

Власти планировали сначала действовать постепенно, но затем заявили, что завершат оседание казахов в кратчайшие сроки, к концу 1932 года. Параллельно они собирались загнать минимум два миллиона казахских скотоводов в колхозы-гиганты. Концентрация людей в точках оседлости, а затем колхозах позволяла многократно усилить их эксплуатацию.

Значительная часть скота обобществлялась, а отдельные хозяйства были обложены многочисленными налогами: от каждого требовалось два пуда старых костей и одна собачья шкура, молоко, шерсть. Помимо этого, существовали заем индустриализации, водный налог, сбор семенного фонда и прочее. От кочевников и полукочевников надеялись даже получить зерно, которое, как правило, им приходилось выменивать на скот. В результате цены на зерно взлетели до небес, скот, наоборот, обесценился, а его поголовье у казахов стало еще быстрее сокращаться. Сказывались и непомерные планы государства по мясозаготовкам. В 1930 г. планировалось изъять из наличного скота 30–35%, но на практике было изъято даже больше.

Так называемые уполномоченные правительством и милиция широко применяли физические методы усмирения недовольных. Они не только изымали скот, но еще и забирали запасы мяса. Люди, запуганные угрозами со стороны лжеактивистов, убивали скот, закапывали запасы в землю, прятали на дне реки. Все изъятое у них мясо распределялось между районными работниками. Впрочем, представители милиции отнимали у населения не только мясо. Доходило до того, что в зимнюю стужу в крестьянских дворах стригли верблюдов, а добытую шерсть увозили. Нетрудно представить, какая судьба ждала этих верблюдов.

При этом страна требовала еще и перевыполнения плана хлебозаготовок. В апреле 1930 года колхозам в Казахстане было предписано сдать от 33,1% до 39,5% урожая зерновых.iИвницкий Н.А. Голод 1932–1933 годов: кто виноват? // Голод 1932–1933 годов: Сб. статей / Отв. Ред., вступит. Статья Ю.Н. Афанасьев. М.: Российский гос. гуманит. университет, 1995., 44-б.За невыполнение плана предусматривалось привлечение к судебной ответственности.iОсколков Е.Н. Голод 1932–1933: Хлебозаготовки и голод 1932/1933 года в Северо-Кавказском крае. Ростов н/Д, 1991., С. 24, 25Понятно, что, если бы хоть часть этого хлеба осталась в Казахстане, судьба многих голодающих была бы иной.

В сводке, направленной Голощекиным в Москву Сталину и председателю Совнаркома Молотову, сообщалось, что в феврале 1931 года в Казахстане было организовано 128 колхозов, из них зерновых — 21, животноводческих — 86 и технических — 21.iҚРПМ. 141-қ., 1-т., 4824-іс. 66-п.

Но накапливалась и другая — страшная — статистика. За годы коллективизации скотоводство Казахстана — основа всего жизненного уклада кочевников — понесло невосполнимые потери. Так, за один год, с 1930 по 1931, поголовье скота сократилось более чем в два раза: примерно с 20 365 тыс. голов до 8 848 тыс. Если в 1928 году численность крупного рогатого скота в республике составляла 6 509 тысяч голов, то в 1932 году от него осталось всего 965 тысяч.i Қозыбаев М.Қ. Тарих зердесі (Замана асуы). 1-кітап. – Алматы: Ғылым, 1998., С. 224

Уже в 1930 году численность населения Казахстана сократилась на 317,4 тысяч человек, а в 1932 году — на 769,1 тысяч.i Қозыбаев М.Қ. Тарих зердесі (Замана асуы). 1-кітап. – Алматы: Ғылым, 1998., С. 253По материалам ОГПУ от 27 февраля 1931 года, участились случаи массового исхода колхозников, когда они бросали свои хозяйства и откочевывали в другие регионы Казахстана или на территорию России, центральноазиатских республик (Узбекистан, Туркменистан), а также в Китай. По неполным данным, за этот период 2 638 домохозяйств из Алматинского и Семипалатинского округов переместились в Китай.i ҚРПМ. 719-қ., 3-т., 719-іс. 120-п.

В 1931 году в Батпаккаринском районе существовал 21 колхоз, объединявший 3981 хозяйство. Численность скота в них составляла 10 492 головы. В начале 1933 года началось массовое переселение казахских шаруа из Батпаккаринского района в другие регионы Казахстана и соседние республики. За короткое время десять аулов прекратили свое существование. Те же, кто остался в аулах, начали голодать. С апреля 1932 года количество умерших голодной смертью в этом районе неуклонно росло. В 1933 году от 46 тысяч жителей в прежних 23 аулах осталось всего 14 934 человека.

В аулах № 8 и 9 того же Батпаккаринского района люди бросили все свое имущество и мигрировали в другие места или стали жертвами голода. Согласно отчету Государственного политического управления, число погибших в районе достигло 4 тысяч человек. Секретарь районного комитета Ибрагимов, скрывая факты массовой гибели от голода жителей района, 15 июня 1932 года на областной партийной конференции весело рапортовал, что «ситуация в районе благоприятная и имеется 8000 га посевов».iҚРПМ. 141-қ., 1-т., 5086-іс. 1,3, 6-пп.

В 1929–1931 годах в Казахстане вспыхнуло 372 массовых восстания, в которых участвовало около 80 тысяч человек. Восставшие нападали на представителей власти или пытались прорваться за границу, вступая в бои с погранотрядами. Но этот разрозненный протест всякий раз жестоко подавлялся, однажды даже с применением авиации и танкеток.

Власти, как в Алма-Ате, так и в Москве, полностью игнорировали ситуацию. Даже когда стало очевидно, что в республике начинается голод, Москва продолжала настаивать на выполнении плана любой ценой и грозила репрессиями. При этом удручающе низкое качество самого планирования, очевидно, многократно усугубило начавшуюся катастрофу. Так, в 1929 г. было реквизировано 14,8% всего казахского стада, в 1930 г. — 46,9% от оставшегося, в 1931 г. — еще 68,5% от того, что еще было в распоряжении казахских хозяйств.iОгайон И. Седентаризация казахов СССР при Сталине. Коллективизация и социальные изменения. (1928–1945 гг.). Алматы, 2009. С. 23.В разгар голода в 1932 г., когда дороги и аулы уже были усеяны трупами и множились случаи каннибализма, Казахстан все еще должен был поставить в крупнейшие индустриальные города СССР мяса больше, чем какая-либо другая республика: снова более половины всего поголовья своего скота.iПьянчола Н. Сталинская «иерархия потребления и великий голод 1931–1933 гг. в Казахстане.// Ab imperio, # 2, 2018. C. 103.

Несмотря на то, что в вышестоящие инстанции, в частности, Казахский крайком в Алма-Ате и в Москву, было направлено множество жалоб, тема голода замалчивалась. На страницах газет об этом не было никакой информации. Подобные сведения просто не допускались в печать, а распространявшие их преследовались. Между тем люди вымирали аулами. Города и поселки, станции, участки вдоль железных дорог были переполнены нищими, пытавшимися найти пропитание.

Чтобы выжить, колхозники и кочевники были вынуждены забивать последний скот. Что ждало их дальше, когда мясо совсем закончится? У них не было сил думать о завтрашнем дне. К тому же, если бы они и попытались сохранить скот, то его бы скорее всего украли расплодившиеся банды разбойников. Впрочем, органы ОГПУ сообщали и об охотниках на людей. Они убивали, ели, случалось даже, продавали человечину на рынке. Все погрузилось во мрак и неизвестность.

В результате нарастающего голода новообразованные колхозные аулы продолжали разваливаться. В 1932 году в телеграмме из Уштобе сообщалось, что три села близ Балхаша опустели, а из 4 417 хозяйств в остальных шести аулах осталось только 2 260. В 63% из них народ голодает, и, по неподтвержденным данным, в этих аулах будто бы умерло от голода около 600 человек, большинство из них ели мясо мертвых домашних животных.

Все больше становилось пеших верениц голодных людей, гонимых нуждой из одного района в другой. В письме первого секретаря Западно-Сибирского крайкома М. Зайцева от 9 февраля 1932 года, адресованном Казахскому крайкому, сообщалось, что с осени 1931 года участились случаи массовой откочевки казахов с территории Казахстана в Западно-Сибирские районы, большинство из них были колхозниками, лишь изредка встречались баи-кулаки. Далее он констатировал, что в Славгородском районе их число достигло 10 000, и сообщал, что все они голодают и большинство из них, не найдя пропитания, старается выжить, употребляя в пищу падаль, а количество умерших людей, опухших от голода и умерших от обморожения, увеличивалось. Далее он писал, что казахи группами врывались в дома, требовали еды и даже угоняли лошадей (с 15 по 20 января было зарегистрировано девять таких случаев). Иногда родители бросали своих детей на улице. Отмечая, что детские дома и больницы Славгорода переполнены брошенными детьми, а местная районная организация не в состоянии оказать им помощь, он просил принять срочные меры по прекращению вынужденной миграции и оказать продовольственную помощь переселенцам из Казахстана.i ҚРПА. 141-қ., 1-т., 5192-іс. 21-п. ҚРПА. 141-қ., 1-т., 5192-іс. 21-п.

Голощекин утверждал, что беженцы — вовсе не голодающие, а баи, спасающиеся от наступления социализма. Но 9 марта 1932 г. секретарь Западно-Сибирского крайкома Р. Эйхе писал ему, что тысячи беженцев нельзя считать баями-кулаками. Он отметил, что Западно-Сибирский крайком по возможности оказывает продовольственную помощь казахам, но призвал Казахский крайком возвратить беженцев и препятствовать их миграции в дальнейшем.iНасильственная коллективизация и голод в Казахстане 1931–1933 гг. Сборник документов и материалов. Алматы, 1998, С. 117–118]

В отчете Детской комиссии при ВЦИК 1932 года указывалось, что в период с 21 марта по 10 апреля 30% из 50 000 человек, бежавших от голода из Казахстана в 11 районов Яикского региона (в основном из Уральской и Актюбинской областей, с побережья Каспийского моря), составляли дети. И что под Оренбургом находятся 35 000 казахов-беженцев, основная масса которых снова дети, босые, истощенные, опухшие от голода. И что смертность взрослых и детей растет день ото дня. В марте число умерших от голода взрослых казахов по Оренбургу составило 49%, смертность детей дошкольного возраста — 31%, детей школьного возраста — 4%. 85% из них умерли от истощения.iРФММ. 2306-қ., 70-т., 5287-іс. 71-73-пп.По данным от 1 августа 1933 года, количество беспризорных детей в Казахстане достигло 61 000.iРФМА. 2306-қ., 70-т., 5302-іс. 7-8-пп.В республике вспыхнули эпидемии тифа и чумы. Медицина была не в состоянии остановить их распространение. Однако велись мероприятия по предупреждению заражения.i ҚРПМ. 141-қ., 1-т., 5205-іс. 13-п.

Власти в Москве были осведомлены о голоде в Казахстане. Но почти весь 1932 год с маниакальной решимостью требовали поставок зерна и грозили репрессиями. Дело в том, что в СССР в 1932 г. было собрано существенно меньше зерна, чем в предыдущем году, и это сказалось как на экспортной выручке, так и на обеспечении городов продовольствием. К лету 1932 г. пришлось существенно снизить нормы потребления мяса, поскольку Казахстан уже был не в состоянии справиться с планами мясозаготовок. В конце года начался страшный голод в Украине, Среднем Поволжье и Северном Кавказе. Невзирая на катастрофу, в которую теперь погружалась уже вся страна, СССР продолжал экспортировать зерно вплоть до апреля 1933 года. Сталин и его окружение, конечно, не признали, что случившаяся катастрофа была следствием их жестоких и близоруких решений.

Ответственных за катастрофу стали искать не в Москве. В августе 1932 года председатель Совета Народных Комиссаров Казахской АССР Ораз Исаев направил письмо Сталину, в котором винил во всем «извращения» политики партии в Казахстане и просил снять с должности руководителя республики Ф. Голощекина,i Казахстанская правда. 1989. 17 января.что и случилось в феврале 1933 года. Голощекин был переведен в Москву и назначен на малозначительную должность главного государственного арбитра при Совнаркоме СССР. Видный казахский государственный деятель Турар Рыскулов, в это время уже заместитель председателя Совнаркома РСФСР, дважды писавший Сталину о бедственном положении Казахстана, возглавил комиссию по выходу из кризиса. Медленно, но ситуация в республике начнет улучшаться с лета-осени 1933 года.

Турара Рыскулова расстреляют в 1938 г., Ораз Исаев, написавший жалобу на Голощекина, будет расстрелян в том же 1938 году, чуть позже Рыскулова. Голощекин пережил обоих, но ненадолго. Он был арестован в 1939 г. и расстрелян в 1941 г. Его реабилитировали в 1961 г.

Голод 1931–1933 годов имел катастрофические последствия для демографической ситуации в Казахстане. Можно утверждать, что найдется очень мало семей, которых не затронуло это бедствие. Население Казахстана сократилась примерно вдвое. Умерло несколько миллионов человек, еще около миллиона покинуло страну. О точных цифрах историки все еще спорят. Но ясно одно: практически в каждый дом пришло горе. Некоторые семьи просто перестали существовать. Этот голод на долгие годы вошел в память народа как одно из самых страшных и тяжелых испытаний.