ДЖУНГАРЫ: НЕИЗВЕСТНАЯ СУДЬБА ОДНОГО ХАНСТВА

В древности ойраты состояли из четырех основных племен: дурбэты, олёты, хойты и чоросы. Знатью среди них считались чоросы – их можно назвать своего рода «төре» ойратского мира, именно они стояли у власти. Хойты выполняли функции толенгитов (воинов-служителей), за ними следовали олёты и дурбэты.

Позднее ойраты добровольно подчинились Чингисхану. Учитывая, что у них уже были собственные правители и они пришли под его власть по своей воле, великий хан не назначал над ними нойонов и не вмешивался во внутренние дела. Более того, между ними устанавливались родственные связи – заключались браки, укреплявшие союз. Ойраты оправдали оказанное доверие: во время походов они всегда сражались в передовых рядах монгольского войска. В традиционной военной структуре степняков армии делились на правое, левое и центральное крыло. Поскольку ойраты неизменно стояли на левом фланге, их стали называть зюнгар – от монгольского «зүүн гар», что означает «левая рука». Со временем это слово приобрело привычное звучание – джунгар.

Но если в 13 веке ойраты стали известны как джунгары, возникает закономерный вопрос: откуда же взялось слово «калмык»? К четырем основным ойратским племенам, о которых шла речь ранее, со временем присоединились новые, и к 15 веку их число достигло шести. Потомок Хабуту-Хасара, младшего брата Чингисхана, Орак-Тэмур, поссорившись со своими сородичами-хошоутами, примкнул к ойратам. В это же время торгоуты, оставшиеся на землях бывшего Керейтского ханства, отправили посольство к ойратскому хунтайджи с просьбой выделить им место для кочевок. Правитель принял их благосклонно, и торгоуты вошли в состав ойратского союза. Однако спустя два века – примерно в 1640 году – из-за внутренних разногласий торгоуты откочевали к берегам Волги. Пять племен, оставшихся на прежних землях, стали называть калмыками. Со временем это имя закрепилось и за теми, кто переселился на Волгу.

В 1260–1368 годах весь Китай находился под властью монгольской династии Юань, основанной потомками Чингисхана. В этот период ойраты занимали ключевые позиции в управлении и военном деле: они были не просто вассалами, а активными участниками государственного устройства. Хотя Хубилай-хан утвердил своей столицей Пекин, многие представители монгольской знати выступили против этого решения. «Пекин – чужая земля, наша настоящая столица должна оставаться в Каракоруме», – говорили они. Когда же в 1368 году на смену Юаньской династии пришла Минская, монголы были вынуждены покинуть Пекин и уйти на север, на свои древние кочевья.

К этому времени Юань уже утратила прежнюю мощь и влияние. В этот трудный для Юаньской державы период именно ойраты взялись спасти империю от окончательного распада. Когда стало ясно, что удержать государство становится все труднее, они предложили: «Позвольте нам навести порядок и восстановить власть». Однако потомки Чингисхана, уязвленные гордостью, не приняли их помощи. Тогда полководец ойратов Эсэн-тайши нанес мощный удар по войскам Минской империи. В 1449 году, командуя двадцатипятитысячным войском, он разгромил пятисоттысячное минское войско. Более того, Эсэн-тайши взял в плен самого императора и потребовал: «Освободите Пекин!». В это время в императорском дворе вспыхнули споры. Одни говорили: «Императора нет – все потеряно, покинем столицу и уйдем с миром». Другие возражали: «Нам нужен не император, а столица. Что бы ни случилось, Пекин должен остаться за нами». Тогда во дворце на трон сажают брата плененного императора, запирают городские ворота и прекращают всякие переговоры с врагом. Когда наступила зима и в осажденном Пекине закончились припасы, Эсэн-тайши отступил, уведя плененного императора с собой. На следующий год он вновь выступил в поход, но взять столицу так и не смог и в итоге отпустил пленного правителя.

Император вернулся в Пекин, однако внутренние раздоры ослабили страну настолько, что вскоре она пала под ударами маньчжуров. Эсэн-тайши, прославившись победами, был провозглашен великим ханом монгольско-ойратского союза – впервые за всю историю престол великой монгольской державы занял не потомок Чингисхана, а представитель ойратов. Однако это не устроило монгольскую знать. При Даян-хане между монголами и ойратами вновь вспыхнула война. После поражения четыре ойратских племени решили, что «монголы больше не затаили на нас обиды», снялись с места и двинулись на запад. Постепенно они дошли до Восточного Туркестана, затем до восточных предгорий Алтая. К 1465 году, когда в Чуйской долине формировалось Казахское ханство, ойраты уже успели утвердиться в Восточном Туркестане.

В 1635 году при Батур-хунтайджи – основателе и первом правителе Джунгарского ханства – было образовано мощное государство ойратов. Спустя пять лет состоялся великий курултай, на котором утвердили собственные законы, письменность и религию. Основой ойратского законодательства послужили нормы, во многом схожие со сводами законов казахских ханов Касыма и Есима. В нем предусматривались девятикратные штрафы, эквивалент казахского «тоғыз-тоғыз айып», регулировались земельные споры, вопросы брака и наследования – все, что касалось общественного и правового устройства. Некоторые положения были заимствованы и из «Ясы» Чингисхана. По духу и укладу ойраты были воинственным народом, близким по духу к казахам – как в суровой решительности, так и в широте души. Они могли быть беспощадными в бою, но столь же легко проявляли великодушие и умели прощать. Одним словом, степная натура, с ее противоречивой гармонией силы и мягкости.

До курултая ойраты исповедовали древнюю тенгрианскую веру. Хотя на протяжении веков на них оказывали влияние разные религии, но именно после курултая они официально приняли буддизм – в частности, тибетскую школу ламаизма – в качестве государственной религии. Принятие буддизма заметно изменило образ жизни и мировоззрение ойратов. Вместе с новой верой пришли и новые обряды. Так, например, их похоронный обычай стал иным: умершего клали на верблюда и выносили в степь, оставляя тело на волю природы. Подобная практика ранее была совершенно чужда кочевому миру, где культ предков и почитание рода играли сакральную роль.

Хунтайджи Галдан-Бошогту забрал одного из сыновей Тауке-хана в качестве аманата и на десять лет отправил его учиться в буддийский монастырь. Позднее юношу вернули в орду – в сопровождении пятисот лам, назначенных его свитой. В степных традициях аманат всегда означал доверие и союз, символизировал взаимную верность. Однако на этот раз все обернулось иначе: мальчика воспитывали в духе буддизма, обрили голову, надели монашеские одежды и четки. Увидев это, Тауке-хан пришел в ужас. Более того, сопровождавшие «лам» оказались вовсе не монахами – под их одеяниями скрывались мечи. Тогда хан приказал всех перебить. Этот инцидент резко обострил отношения между казахами и джунгарами. Последние пытались оправдаться, заявляя, что будто были «вынуждены начать войну». Но по сути они оскорбили не только религиозные чувства, но и честь степного правителя, вернув ему сына, обращенного в иную веру. Так началась крупная битва 1698 года.

Сохранив традиции кочевого скотоводства, после Батур-хунтайджи, особенно в конце 17 – начале 18 века, джунгары стали постепенно переходить к оседлости. Орду перенесли с южных склонов Тарбагатая к реке Текес – в местность, известную ныне как Қалмақ-күре. Именно здесь, при Цэван-Рабдане, окончательно утвердился их центр. Со временем вокруг орды начали селиться оседлые люди. Для укрепления военной мощи ханство активно развивало ремесла и кузнечное дело. Параллельно джунгары занялись земледелием: в Кульджу переселили крестьян из Хотана, Кашгара, Кучара, Аксу и Карашахра, поручив им освоение полей. Этих переселенцев называли таранчи – что буквально означало «земледельцы». Благоприятный климат и плодородные земли Жетысу сделали регион идеальным для земледелия.

В то время среди джунгар находились и те, кто преследовал личные интересы и рассчитывал на поддержку со стороны Цинской империи. Но были и другие – такие как Амурсана, – кто поднялся на борьбу за независимость страны. О его происхождении существуют разные версии: одни называют его выходцем из хойтов, другие – из хошоутов. Как бы то ни было, именно на него пал выбор истории в переломный для народа час.

Амурсана стремился возвести на трон сына Галдан-Цэрэна – Дабачи. Обсуждая, как управлять государством, они в итоге договорились о равноправном правлении. Однако, став ханом, Дабачи решил сосредоточить власть в своих руках и подчинить себе все четыре ойратских улуса. Тогда Амурсана попытался заручиться поддержкой Пекина. Император Цяньлун пообещал ему передать власть над всей Джунгарией, но вскоре нарушил обещание – разделил страну на четыре части и назначил в каждой своего хана. Это произошло еще в 1754 году, когда Джунгарское ханство формально еще не было уничтожено. Так, к моменту возвращения Амурсаны, императорский указ уже вступил в силу.

Цинская империя поставила перед собой цель – уничтожить Джунгарию и полностью завладеть ее землями. Джунгары мешали расширению Китая на северо-запад, и в глазах Пекина их существование стало политической преградой. После восстания Амурсаны император Цяньлун издал указ: «Джунгарское государство должно быть стерто с лица земли». По его приказу трехсоттысячная армия двинулась на запад и опустошила всю страну.

Эти события вошли в историю как джунгарский геноцид. По оценкам историков, тогда погибло до полумиллиона человек. Лишь немногим удалось спастись бегством – остальные были истреблены. Позднее путешественники, побывавшие в тех местах, описывали ужасающие картины: стада, оставшиеся без хозяев, одичали и бродили по степи; младенцы умирали прямо в колыбелях, старики – в своих постелях. Кости убитых были рассыпаны по балкам, оврагам и пересохшим руслам.

Между Абылай-ханом и Амурсаной существовали дружеские и родственные связи. Между ними не было личной вражды – даже такого противостояния, какое когда-то разделяло Цэван-Рабдана и Галдан-Цэрэна. Напротив, отношения отличались взаимным уважением и политической дальновидностью. Амурсана дважды приезжал к Абылай-хану с дипломатическими миссиями.

Во время своего третьего прихода Амурсана уже понимал: поражение неизбежно, а преследователи не отступят, пока не настигнут его. Тогда он добрался до аула батыра Кожабергена, стоявшего в Акши. Батыр, получив весть о прибытии беглеца, отправил гонца к Абылай-хану. Тот велел передать: «Пусть пока останется в твоем ауле». Чувствуя, что конец близок, Амурсана оставил своих детей под защитой Кожабергена, а сам направился к Абылай-хану. Интересная деталь: у батыра была третья жена по имени Жузик, от которой родилось семеро сыновей. Один из них носил имя Казакбай – говорят, это был сын Амурсаны. Потомки его ассимилировались среди казахов, став частью народа. Когда Амурсана прибыл к Абылай-хану, из Пекина неоднократно поступали требования: «Выдайте его нам».Сначала Абылай вроде бы согласился – стороны уже почти достигли договоренности, – но в последний момент Амурсана бежал и пересек российскую границу. Абылай формально доложил: «Мы привезли его, но он вырвался и сбежал». На деле же хан намеренно дал ему уйти. В России Амурсана умер от оспы, однако даже после его смерти цинские посланники потребовали выдать тело для опознания.

После этих событий между Казахским ханством и Цинской империей начались дипломатические отношения. Однако казахи не стремились к полному уничтожению Джунгарии – это хорошо прослеживается в действиях самого Абылай-хана. Если бы Джунгарское ханство сохранилось, между Китаем и Казахстаном оставалась бы своеобразная буферная зона. Но после падения Джунгарии казахи оказались лицом к лицу с Цинской империей – их земли начали непосредственно граничить.

Этот материал – лишь часть беседы с историком Турсунханом Закенулы о возникновении и падении Джунгарского ханства и о сложных отношениях между казахами и джунгарами. Полную версию интервью смотрите на нашем YouTube-канале Qalam Tarih.