КАК СТАЛИН ОДЕРГИВАЛ НАЦИИ

14 мая 1947 года Сталин на встрече с писателями говорил (записано Константином Симоновым1¹Симонов К.М. Советский прозаик, поэт, журналист, общественный деятель (1915–1979)): «Если взять нашу среднюю интеллигенцию, научную интеллигенцию, профессоров, врачей, у них недостаточно воспитано чувство советского патриотизма. У них неоправданное преклонение перед заграничной культурой. Все чувствуют себя еще несовершеннолетними, не стопроцентными, привыкли считать себя на положении вечных учеников. Эта традиция отсталая, она идет еще от Петра. Сначала немцы, потом французы, было преклонение перед иностранцами… В эту точку надо долбить много лет, лет десять эту тему надо вдалбливать… Надо бороться с духом самоуничижения у многих наших интеллигентов».iСталин, 1947.

Развернувшаяся вскоре борьба с «космополитизмом»2²Борьба с космополитизмом. Последняя массовая идеологическая кампания Сталина в 1948–1953 гг., направленная против «низкопоклонства перед Западом». Кампания отличалась изоляционизмом, великодержавным шовинизмом и сопровождалась преследованиями евреев. часто заслоняет другую важную тенденцию послевоенной политики Сталина: под советским патриотизмом он начинает подразумевать патриотизм русский. Н. Верт называет эту политику позднего Сталина «одергиванием национальностей».iВерт, 1992: 208 В известной «речи Победы», произнесенной Сталиным еще 24 мая 1945 года, он поднимал тост не за советский, а за русский народ, назвав его признанным вождем, наиболее «выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза».iВерт, 1992: 209 Речь Сталина означала отказ от прежней концепции («русский народ как первый среди равных»). Сталин вернулся к идеям, которые отстаивал в 1922 г. в своем проекте автономизации. Тогда он считал, что нации должны стать всего лишь автономными республиками в составе России. Однако Ленин настоял на формате федерации, в которой русский народ являлся, пусть и формально, всего лишь одним из равноправных субъектов.

Во второй половине 1940-х годов Сталин стал развивать концепцию об исключительно прогрессивном характере присоединения всех национальных окраин к России, что привело к ревизии истории Российской империи. Историкам настоятельно рекомендовали «показывать действительно прогрессивный аспект исторического вклада русского народа в развитие человечества». Иной взгляд на национальную историю стал невозможен. Следствием этой политики явились ограничения в изучении национальной культуры, как материальной, так и духовной. Представители интеллигенции, чьи научные или творческие интересы «разошлись» с официальными канонами, попали под каток репрессивной машины. Борьба с «национализмом» (как в 1920–1930-е годы с «национал-уклонизмом») становится одной из приоритетных задач партии в последние годы правления Сталина.

Она разворачивается на фоне полномасштабной атаки на интеллигенцию с целью подавления любой творческой и идейной самостоятельности. С 1946 года принимается ряд партийных постановлений: постановления ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 года «О журналах “Звезда” и “Ленинград”»;3³Постановление «О журналах “Звезда” и “Ленинград”». Постановление критиковало редакционную политику этих изданий, в особенности за публикацию «таких пошляков и подонков литературы», как писателя Михаила Зощенко и поэтессы Анны Ахматовой, «типичной представительницы чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии». от 26 августа 1946 года «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению»;4⁴Постановление «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению». Постановление критиковало крупнейшие театры страны за игнорирование советской современности или предвзятое к ней отношение. «Крупным недостатком» было названо «чрезмерное увлечение постановкой пьес на исторические темы», в которых «идеализируется жизнь царей, ханов, вельмож («Новеллы Маргариты Наваррской» Скриба, «Хорезм» Хаджи Шукурова, «Тахмос Ходжентский» Касымова, «Мы казахи» Тажибаева, «Идукай и Мурадым» Бурунгулова)». от 4 сентября 1946 года «О кинофильме “Большая жизнь”»;5⁵Постановление «О кинофильме “Большая жизнь”». В этом постановлении была подвергнута жесткой критике не только посвященная восстановлению Донбасса картина «Большая жизнь» режиссера Л. Лукова, но и фильм В. Пудовкина «Нахимов», а также вторая часть «Ивана Грозного» Сергея Эйзенштейна. Эйзенштейн якобы изобразил Ивана Грозного «чем-то вроде Гамлета», а «прогрессивное войско опричников» представил «в виде шайки дегенератов, наподобие американского Ку-Клукс-Клана». от 10 февраля 1948 года «Об опере “Великая дружба” В. Мурадели».6⁶Постановление «Об опере “Великая дружба” В. Мурадели». Постановление обрушилось на «формализм» в музыке, хотя Сталину, вероятнее всего, не понравилось, как в опере было изображено установление Советской власти на Северном Кавказе в 1918–1920 гг. В этом широком контексте и нужно рассматривать доносы на Казахскую Академию наук и лично ее президента К. И. Сатпаева.

Работая в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) с делами из фонда 17 (ЦК КПСС), мы изучили дело № 335, начатое в 1950 году, которое называлось «Записки и справки отдела и сектора науки по докладным запискам, … о фактах проявления национализма в Академии наук и научных учреждениях Казахской ССР».iРГАСПИ. Ф.17. Оп.132. Д.335 Часть документов из этого дела была опубликована в документальном сборнике «Академик К.И. Сатпаев».iАкадемик К.И. Сатпаев, 2009

Но не все документы привлекли внимание составителей. Что стало непосредственной причиной атаки на Казахскую Академию наук и лично К.И. Сатпаева? Хрестоматийный ответ содержится практически во всех исследованиях по истории сталинского послевоенного десятилетия: приняты ряд постановлений ЦК ВКП(б) и следом сразу же постановления и решения ЦК КП(б) Казахстана 1947 года.i«О грубых политических ошибках в работе Института языка и литературы АН КазССР»; «О подборе, расстановке и использовании научных кадров в Академии наук КазССР» Но дело № 335 из фондов ЦК КПСС, о котором идет речь, было заведено примерно через три года, невзирая на то, что после 1947 года президент Академии наук КССР Каныш Имантаевич Сатпаев написал ряд докладных записок, отчетов, писем, отстаивая позиции академической науки республики, которая, надо сказать, добилась к тому времени немалых успехов.

В своих записках К.И. Сатпаев говорит о результатах деятельности Академии наук КССР: если в 1941 году Казахский филиал АН СССР располагал 100 научными сотрудниками, из которых 14 — с ученой степенью кандидатов, 3 — докторов наук, то к 1947 году кадры АН КССР составили 1580 человек (включая филиалы), в них работало 83 доктора и 220 кандидатов наук. К.И. Сатпаев уделяет огромное внимание росту научных национальных кадров: к 1950 году среди сотрудников Академии 24,9 % — казахи с учеными степенями.iАкадемик К.И. Сатпаев, 2009: 370–381 Но достижения и заслуги не защитили от огульного обвинения президента АН КССР уже в 1950 году.

Отличительной чертой послевоенных репрессий является «явная персонификация политических обвинений».iИстория Казахстана, 2009: 550 Следует отметить, что и в довоенный период объектами преследований становились выдающиеся деятели науки и культуры, но репрессии в 1920–1930-е годы действительно носили более массовый характер. А «персонификация политических обвинений» имеет простое объяснение — перенос акцентов на определенные личности был связан еще и с доносами земляков, соседей, коллег, недругов и просто завистников. Доносы появляются как следствие политики: власть сначала провоцировала эти доносы, определяя контуры идеологических кампаний, а затем немедленно на них «откликалась», поощряя доносительство в будущем.

Не снимая ответственности со сталинской репрессивной машины, не оправдывая ее, считаем необходимым отметить, что при изучении репрессий упускается из виду роль конкретных доносчиков. Мы уверены, если бы в Казахстане не было такого потока писем-доносов, судьбы хотя бы нескольких десятков, а возможно, и сотен людей имели бы иной исход, не столь трагичный. Об ответственности этих «сикофантов»iгреч. доносчик, клеветник перед историей, перед памятью оказавшихся в застенках ГУЛАГа людей, на наш взгляд, нужно говорить. Отрадно, что хотя бы в одном из крупнейших репрессивных дел этого периода — «бекмахановской эпопее» — названы имена «антигероев» (Х. Айдарова, Т. Шоинбаев, А. Якунин и др.).

Четко обозначенную оценку роли этих историков и последствий их публикации в «деле Бекмаханова» дает академик М.К. Козыбаев, называя их «роковыми» для исторической науки Казахстана.iАкадемик К.И. Сатпаев, 2009: 9 В своей статье М.К. Козыбаев отмечает: «Пользуясь удобным случаем, завистники и недруги развязали клеветническую кампанию, в самые высокие инстанции посыпались доносы с обвинениями в отношении К.И. Сатпаева». Не фиксируя внимания на мотивах доносительства (это тема отдельного исследования), попытаемся проанализировать ход событий.

Итак, вернемся к делу № 335. В июне 1950 г. ЦК ВКП(б) была организована проверка деятельности Академии наук Казахской ССР, итогом ее стала записка на имя секретаря ЦК ВКП(б) Г.М. Маленкова, подписанная проверяющими инспекторами П. Апостоловым, Б. Митрейкиным и А. Петровским. Они отмечали, что «указанные факты при проверке в основном подтвердились».iРГАСПИ. Ф.17. Оп.132. Д.335. Л.120

Приведем фрагменты данной записки из дела № 335 (РГАСПИ), чтобы понять, о каких фактах идет речь:

«ЦК КП(б) Казахстана в своих постановлениях неоднократно отмечал, что некоторые научные работники в своих трудах культивируют вредные и идейно-порочные положения, идеализируют феодально-родовой строй, возвеличивают ханов и баев, затушевывают классовую борьбу в дореволюционном казахском ауле, протаскивают буржуазно-националистические и антирусские взгляды... ЦК КП(б) Казахстана также неоднократно обязывал руководство Академии наук принять меры по очищению Академии от людей, не внушающих политического доверия и не способных к научной работе. Однако все эти ошибки и извращения до сих пор повторяются многими работниками науки, культуры и искусства Казахской ССР и не находят должной политической оценки со стороны ЦК КП(б) Казахстана.

Так, например, Бекмаханов — автор книги "Казахстан в 20-40 годы XIX века" до настоящего времени продолжает отстаивать ложные взгляды на характер и сущность восстания Кенесары Касымова.7⁷Кенесары Касымов. Хан Казахского ханства (1841–1847), лидер национально-освободительного движения казахов за независимость от Российской империи. Он умалчивает о том, что в указанной книге им пропагандируется, как достоверный источник истории казахского народа, труды Алихана Букейханова,8⁸Алихан Букейханов. Казахский государственный деятель (1866–1937), основатель партии «Алаш», председатель правительства Алашской автономии (1917–1920). лидера контрреволюционной алаш-ордынской партии, что в предисловии этой книги он выразил "особую благодарность" ссыльному троцкисту Варшавскому, который редактировал работу Бекмаханова».iРГАСПИ. Ф.17. Оп.132. Д.335. Л.120

«…Академией наук Казахской ССР в 1950 г. издана книга Акишевой “Конфискация скота и имущества крупных баев-полуфеодалов в Казахстане“. В книге сконцентрированы злобные, антисоветские высказывания баев, приведены многочисленные отрицательные примеры участия бедноты в байском бандитизме. Ввиду политической вредности книги она изъята по указанию ЦК КП(б) Казахстана. В 1950 г. также изъята книга Погорельского “Оседание кочевников и развитие животноводства в Казахстане“, в которой автор утверждает, что “род у кочевников — это не тот род, о котором мы знаем по Марксу-Энгельсу, а такой, который описан Радловым“».9⁹В.В. Радлов. Востоковед-тюрколог, этнограф и археолог (1837–1918). В вопросе перехода казахов от кочевого образа жизни к оседлости автор игнорирует роль партии и советского государства, приводит цитаты из высказываний врага народа Байтурсынова».10¹⁰Ахмет Байтурсынов. Казахский политический деятелей, один из руководителей движения «Алаш» (1872–1937).iРГАСПИ. Ф.17. Оп.132. Д.335. Л.121–122

«... Откровенно националистические тенденции содержатся в идейно-порочной книге действительного члена Академии наук Казахской ССР Жубанова. В этой книге под видом фольклорного исследования тенденциозно, с антирусских позиций излагается “поющая“, “звучащая“ дореволюционная история казахского народа в песнях».iРГАСПИ. Ф.17. Оп.132. Д.335. Л.122

«…Указанные факты свидетельствуют о неблагополучии на идеологическом фронте. Одной из причин этого является засоренность кадров в научных и культурно-просветительных учреждениях Казахстана. В связи с неоднократными постановлениями ЦК КП(б) Казахстана, несмотря на сопротивление президента Академии наук Сатпаева, только за последние три года из Академии было уволено более двухсот пятидесяти человек. Однако проверкой установлено, что кадры Академии наук до сих пор засорены людьми, не внушающими политического доверия и не способными к научно-исследовательской работе».iРГАСПИ. Ф.17. Оп.132. Д.335. Л.123

Затем в записке инструкторов ЦК идет речь о «националистах», «троцкистах», «врагах народа» и названы имена «вредителей»: Маргулан, Бектуров, Стендер, Сонгина, Тартаковская, Снопова, Ермековы, Тарабаев, проф. Русаков, Летников, Кенесарин, Кондыбаев, Галицкий и др. «…Многочисленные факты засоренности Академии наук Казахской ССР политически чуждыми людьми не являются случайными, — отмечают инспекторы ЦК ВКП (б). — Руководящие члены Президиума Академии: вице-президент Кенесбаев (сын бая), академик-секретарь Галузо (брат троцкиста) не внушают политического доверия... Президент Академии наук Сатпаев К. исходит из семьи крупного бая. Два его брата репрессированы как враги советской власти. Сатпаев скрывает от партии, что в 1918 году он активно участвовал в работе контрреволюционной буржуазно-националистической партии “Алаш-Орда“… В связи с предстоящим обсуждением материалов проверки на бюро ЦК КП(б) Казахстана считали бы необходимым внести предложение об обновлении руководства Академии наук Казахской ССР».iРГАСПИ. Ф.17. Оп.132. Д.335. Л.127

После проверки П. Апостолова, Б. Митрейкина и А. Петровского президенту Академии КССР К. Сатпаеву пришлось писать на имя секретаря ЦК КП(б) Казахстана Ж. Шаяхметова и заместителя заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) В.С. Кружкова докладную записку на 67 страницах.iРГАСПИ. Ф.17. Оп.132. Д.335. Л.132–133

Но обвинения продолжали сыпаться и на Академию, и на Сатпаева. На имя того же заместителя заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) В.С. Кружкова некий А. Митин тоже отправляет докладную записку в сентябре 1950 года, где отмечено, что «тов. Сатпаев в своем письме пытается опорочить работу секторов Отдела пропаганды и агитации и отдела партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК ВКП(б) т.т. П. Апостолова, В. Митрейкина и Петровского. Тов. Сатпаев считает, что бригада ЦК ВКП(б) не оказала помощь работе Академии наук Казахской ССР. В задачу бригады не входило и не могло входить оказание научной помощи Академии. Т.т. Апостолов, Митрейкин и Петровский выезжали в Казахскую партийную организацию по решению ЦК ВКП (б) для расследования заявлений т.т. Черниченко и Шоинбаева (выделено нами — З.С.)».iРГАСПИ. Ф.17. Оп.132. Д.335. Л.128

Из этого документа становится, наконец, очевидно, кто дал старт проверкам Академии наук Казахстана. Первоначальный импульс исходил от Черниченко и Шоинбаева. А. Черниченко — корреспондент газеты «Правда» по Казахской ССР. Т. Шоинбаев — кандидат исторических наук. Всего Шоинбаев написал два доноса на К. Сатпаева. Первый стал причиной проверки П. Апостолова, В. Митрейкина и А. Петровского. Второй донос Т. Шоинбаев направил в октябре 1950 года на имя секретаря ЦК ВКП (б) М.А. Суслова, а также в Комиссию партийного контроля при ЦК ВКП (б) М.Ф. Шкирятову. Спустя 67 лет трудно говорить о мотивах, побудивших профессионального историка, кандидата исторических наук писать «письма» такого рода, но не случайно в публикациях об этих событиях говорится о «завистниках и недругах»: не исключено, что эти определения и объясняют причины написания таких «заявлений». Важно знать, к каким последствиям привели такого рода письма-доносы. И, хотя значительная часть изложенных «фактов» оказалась инсинуациями, новый виток гонений на Сатпаева они тем не менее спровоцировали.

Причем речь в новом доносе Шоинбаева идет не о деловых качествах академика, не об озабоченности заявителя состоянием казахстанской науки. Это письмо — кляуза. Из 7 его страниц неполных 4 посвящены «алашскому» прошлому К. Сатпаева, 0,5 страницы — обвинения в сатпаевской поддержке концепции Е. Бекмаханова по движению Кенесары, 2 страницы текста — это измышления о протекции Сатпаева «социально чуждым советской власти элементам», а затем следует перечень вопросов, которые, по мнению Т. Шоинбаева, требуют специальной проверки. Вынесенные в качестве ключевых, эти тезисы в записке Шоинбаева весьма показательны (и, пожалуй, типичны в письмах такого рода) для сталинского периода: происхождение и прошлое (участие или неучастие в партийной борьбе, партийной оппозиции, в «национал-уклонизме» и т.п.) играли ключевую роль.

Следует заметить, что, хотя данное письмо датировано октябрем 1950 г., факты, обозначенные там, почти дословно процитированы в докладной записке инструкторов отдела пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) в июне 1950 г. По всей видимости, неудовлетворенность итогами партийной проверки Академии наук и побудила Т. Шоинбаева вновь «писать».

Приведем некоторые фрагменты этой инсинуации Шоинбаева (в октябре 1950 г.); оно начинается с характеристики «буржуазно-националистической» партии «Алаш» (сохранена орфография письма): «В июле 1917 года в Оренбурге на, так называемом, общекиргизском съезде, проведенном под руководством национал-кадета Букейханова и состоявшем из баев, мулл, представителей буржуазно-националистической интеллигенции, политически оформилась контрреволюционная буржуазно-националистическая партия “Алаш” с филиалами в других городах Казахстана.

Партия “Алаш” была агентурой русской империалистической буржуазии, поддерживала Временное правительство и боролась против проникновения в массы коренного населения революционных большевистских влияний.

Партия “Алаш” была врагом Советской власти, а, следовательно, и казахского народа. В годы борьбы за установление Советской власти в Казахстане сотни большевиков и беспартийных большевиков русских, украинцев и казахов погибли от рук алаш-ордынских палачей. Они же убили большевика, героя гражданской войны Амангельды Иманова, непреклонного борца за Советскую власть в Казахстане».iРГАСПИ. Ф.17. Оп.132. Д.335. Л.241

Как видим, ничего нового и «своего» в трактовке событий многолетней давности у автора письма не было: он механически излагал официальную на момент написания текста данного письма точку зрения на события 30-летней давности.

Далее по тексту письма: «Одним из активных членов этой партии “Алаш” был нынешний президент Академии Наук КазССР Каныш Сатпаев. Об этом может подтвердить писатель Мухтар Ауезов. Об этом свидетельствуют газеты “Казах” и “Сары-Арка” — органы партии “Алаш”. На страницах этих газет можно найти фамилию Сатпаевых в числе других алашордынцев. Так, например, в газете “Сары-Арка” от 9 ноября 1917 года за № 19 в статье “Агитатор” писалось о том, что Каныш Сатпаев и Джусупбек Аймаутов партией “Алаш” направлены в Павлодарский уезд для проведения антисоветской агитации среди казахского населения. Аймаутов был также одним из активных членов этой партии, впоследствии разоблаченный, как враг народа. Каныш Сатпаев с рвением выполнял задания партии “Алаш” в борьбе против Советской власти и поэтому в одном из номеров газеты “Казах” за 1918 год была помещена похвальная статья о Сатпаеве. В статье писалось, что партия “Алаш” возлагает большую надежду на своего молодого члена Сатпаева Каныша, исключительно преданного делу партии “Алаш”. Преданность Сатпаева к этой буржуазно-националистической партии была неслучайной. Он — выходец из крупной байско-феодальной семьи. Он мечтал о сохранении байской власти над казахским народом, а партия “Алаш” защищала интересы казахского байства. Вот почему Сатпаев вступил в эту партию. Не случайно, что его братья Абикей, Карим и Нокеш также были активными членами этой партии в борьбе против Советской власти. После установления Советской власти на территории Казахстана, партия “Алаш” ушла в глубокое подполье: Алашордынцы, потерпев неудачу, разбрелись кто куда. Они изменили свою тактику и стали тихонькими, смирными, ручными, вполне “советскими людьми”».iРГАСПИ. Ф.17. Оп.132. Д.335. Л.242-243

В данном фрагменте автор письма явно лукавит: как историк, он не мог не знать, что представители движения «Алаш» были амнистированы советской властью и ею же все без исключения привлекались к сотрудничеству.

И далее в письме: «Сатпаеву Канышу ничего не оставалось, кроме того, чтобы превратиться в вполне “советского человека”. Спасая свою шкуру, он поступает на учебу в гор. Томске. Другим Сатпаевым — Абикею, Кариму и Нокешу, видимо, не удалось, как их брату Канышу, замаскироваться. Они были разоблачены и репрессированы органами, как заклятые враги народа. Каныш Сатпаев вряд ли простит это Советской власти. В 1945 году бывший член контрреволюционной партии “Алаш”, буржуазный националист, враг партии большевиков Каныш Сатпаев был принят в ряды ВКП (б). Он скрыл от партии то, что он был и есть буржуазный националист и что он выходец из крупной феодальной семьи, лишь частично признал, что Сатпаевы от малого до большого боролись против Советской власти.

В 1946 году его НАЗНАЧАЮТ Президентом Академии Наук Казахской ССР. В дальнейшем он становится депутатом Верховных Советов КазССР и СССР и академиком. В 1949 году буржуазный националист, враг партии большевиков был избран членом ЦК КП(б)К. При всех выдвижениях его на ответственные посты, […], выдавал себя за сына зажиточного скотовода. Он обманул народ, когда его выбрали в депутаты Верховных Советов КазССР и СССР, выдавая себя за сына угнетенного царизмом труженика кочевника. Надо иметь в виду, что Сатпаев скрыл также свой возраст. Ему не 50 лет, а около 60-ти. Это он сделал для того, чтобы скрыть свою принадлежность к партии “Алаш”. Ему весьма выгодно было быть 16–17 летним юношей в 1917 году, когда существовала эта партия. Между тем, как уже сказано выше, его выдают архив и газеты “Казах” и “Сары-Арка” — органы партии “Алаш”».iРГАСПИ. Ф.17. Оп.132. Д.335. Л.243–244

Шоинбаев жонглирует понятиями «бай» и «зажиточный скотовод», обвиняет академика в сокрытии возраста, так как прекрасно знает, что читатели его письма далеки от реалий казахского общества. Трудно сегодня сказать (по прошествии почти семи десятилетий), лжет Шоинбаев или искренне верит тому, что пишет в своем доносе касательно возраста Сатпаева, но не ориентироваться в социальных категориях дореволюционного казахского общества, как профессиональный историк, он не мог. Затем Т. Шоинбаев переходит к обвинениям по поводу д.и.н., профессора Е.Б. Бекмаханова.

«Сатпаев Каныш не перестал быть буржуазным националистом и по сей день. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что он с рвением защищал буржуазно-националистические взгляды БЕКМАХАНОВА, изложенные им в книге “Казахстан в 20–40 гг. XIX в.”. В этой книге Бекмаханов идеализировал заклятого врага казахского народа, агента Среднеазиатских ханов и английского империализма султана Кенесары Касымова. В книге Бекмаханова пропагандируются труды национал-кадета Алихана Букейханова. Все это, конечно, было по душе Сатпаеву, поэтому он с особым рвением защищал Бекмаханова и его буржуазно-националистическую книгу».iРГАСПИ. Ф.17. Оп.132. Д.335. Л.244

Следующий ряд обвинений связан с кадровой политикой К. Сатпаева.

«С помощью Сатпаева ряд выходцев из байско-феодальной семьи стали кандидатами, докторами наук, а некоторые членами Академии. Так, например, дочь крупного бая, жена буржуазного националиста Тарабаева, имея все условия, созданные ей Сатпаевым, стала доктором. Брат другого буржуазного националиста, алашордынца Габбасова — стал членом-корреспондентом Академии Наук Каз. ССР. Зять Сатпаева, муж дочери алашордынца Абикея Сатпаева, Бектуров стал действительным членом Академии, а его жена Райхан, сестра Сатпаева, дочь заклятого врага казахского народа стала кандидатом наук. В Академии Наук работает кандидат наук потомок Султана Кенесары — Кенесарин. Зять Сатпаева — Аликей Маргулан в 1946 году с помощью Сатпаева защитил докторскую диссертацию на тему “Казахский эпос”, в которой Маргулан восхваляет, идеализирует военачальника “Золотой орды” Едыге, одного из палачей русского народа в период монгольского ига. Этот буржуазный националист Маргулан, с помощью Сатпаева стал членом-корреспондентом Академии Наук КазССР».iРГАСПИ. Ф.17. Оп.132. Д.335. Л.245

Содержание письма Т. Шоинбаева вызывает однозначную реакцию, но суть не только в эмоциональной оценке. Письма Т. Шоинбаева могли сыграть роковую роль в жизни академика Сатпаева. Первая часть обвинений в адрес К. Сатпаева о непролетарском, байском происхождении и сокрытии такового грозили 58-й статьей уголовного кодекса.i58-я статья УК. Эта статья устанавливала ответственность за контрреволюционную деятельность. Главная «расстрельная» статья при Сталине. Конечно, массовые репрессии остались в 1937–1938 гг. Но в конце 40-х — начале 50-х гг. Сталин начал снова раскачивать маятник репрессий: «Ленинградское дело», «Мингрельское дело», «дело врачей» — многое свидетельствует о том, что престарелый диктатор готовился к новому витку террора.

23 ноября 1951 года решением заседания бюро ЦК КП(б)К Канышу Сатпаевуiпрот. № 91, п.3 предъявили обвинения в соответствии с доносом Т. Шоинбаева.iАкадемик К.И. Сатпаев, 2009: 409–410 В результате было принято постановление о снятии К.И. Сатпаева с поста президента Академии наук КССР. Ему был объявлен строгий выговор с предупреждением и занесением в учетную карточку. Но этого показалось недостаточным. Из постановления бюро ЦК КП(б)К от 23 ноября 1951 года: «поручить министру государственной безопасности КазССР тов. Фитину проверить материалы об использовании тов. Сатпаева К.И. Семипалатинским комитетом Алаш-Орды в качестве агитатора и результаты проверки доложить ЦК КП(б) Казахстана».iАП РК. Ф.708. Оп.15. Д.175а. Л.1 Тогда же по представлению НКВД КазССР в ЦК КП(б)К рассматривался вопрос о заведении уголовного дела на академика К.И. Сатпаева, но партийное руководство республики в лице Ж. Шаяхметова и И. Омарова отстояли К. Сатпаева, что впоследствии сказалось и на их карьере.

Трудно себе представить, как развивались бы события в будущем, если бы Сталин не умер через год с небольшим. Возможно, «дело Сатпаева» стало бы спусковом крючком для масштабных репрессий против всей национальной элиты Казахстана. Кто знает?! Во всяком случае, траектория многих сталинских персональных репрессий развивалась по одной и той же схеме: отстранение ответственного работника, уличенного в громких «просчетах», — непродолжительное затишье — уголовное преследование — выявление скрытых сторонников и пособников по месту работы, в партийной организации и аппарате — расстрелы основных фигурантов и длительные сроки для остальных, включая членов семей.

В архиве Сатпаева, пишет его биограф М. Сарсекеев, сохранились копии трех писем, написанных между январем и мартом 1952 года: первое от 20 января адресовано И.В. Сталину (на 55 страницах), второе — секретарю ЦК ВКП(б) Г.М. Маленкову (на 5 страницах), третье — заведующему отделом науки и вузов ЦК ВКП(б) Ю.А. Жданову (на 8 страницах).iСарсекеев, 1989: 372 И во всех этих письмах К.И. Сатпаев категорически возражает против ярлыков, навешанных на него в процессе этой травли. Каныш Имантаевич в письме Сталину пишет: «Не будучи по своей природе любителем “спокойной“ жизни и “перестраховок“ в работе, при решении отдельных принципиальных вопросов я смело шел иногда и на “рискованные“ шаги, исходя при этом единственно из сознания государственного значения этих вопросов…».iАкадемик К.И. Сатпаев, 2009: 413 В этом принципиальная позиция академика Сатпаева, и, несмотря на крутые извилистые повороты судьбы ученого, история расставила все по своим местам. После смерти Сталина, в июне 1955 года, К.И. Сатпаев был снова избран президентом Академии наук Казахской АССР.

Академик К.И. Сатпаев: Сборник документов и материалов. Составители Б.Т. Жанаев и др. — Астана: 1С-Сервис, 2009. 560 с.

Верт Н. История советского государства. 1900–1991. — М.: Прогресс-Академия, 1992. 480 с.

Гринберг И. Идеологические кампании в послевоенном СССР и их последствия для Казахстана// Казахстан: послевоенное общество 1946–1953 гг. Материалы Международной научно-практической конференции. 20 апреля 2012 г./ под ред. Х.Абжанова и др. — А-А: Арыс, 2012. С. 119–135.

История Казахстана (с древнейших времен до наших дней). В пяти томах. Т.4. — А-А: Атамура, 2009. 680 с.

Политические репрессии в Казахстане в 1937–1938 гг. Сб. документов. — А-А: Қазақстан, 1998. 336 с.

Сарсекеев М. Сатпаев. — А-А: Онер, 1989. 447 с.

Сталин И. о преклонении перед иностранцами, 1947 г. // https://politikus.ru/articles

Архив Президента Республики Казахстан (АП РК). Ф.708. Оп.15. Д.175а. Л.1.

Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф.17. Оп.132. Д.335. Л.1–120.