КТО ТАКИЕ УКАЗНИКИ

В военные и послевоенные годы количество спецпоселенцев значительно возросло. К началу 1953 года система спецпоселений достигла своего пика, охватив 2,753,356 человек. Наибольшая доля из них — 988 373 человек — проживала в Казахской ССР, что сделало ее крупнейшим административно-территориальным центром системы спецпоселений. Для сравнения, другие республики Центральной Азии (Узбекистан, Кыргызстан, Таджикистан и Туркменистан) вместе приняли около 380,000 спецпоселенцев. На втором месте по численности оказалась Западная Сибирь, где было размещено 758,000 человек (Красноярский и Алтайский края, Новосибирская, Томская, Омская и Тюменская области).

В системе спецпоселений официально выделялись две категории указников-спецпоселенцев — контингент «по Указу от 2 июня 1948 года» и контингент «по Указу от 23 июля 1951 года». Указ Президиума Верховного Совета СССР «О мерах борьбы с антиобщественными, паразитическими элементами» был принят 23 июля 1951 года. Некоторые историки считают его городским эквивалентом Указа 1948 года, но этот вопрос остается спорным.

Эти два указа, несмотря на схожесть формулировок, различаются. Во-первых, крестьяне-указники прошли через систему спецпоселений в период наибольшей строгости режима — с 1948 по 1953 год. Во-вторых, указы отличаются масштабом: на 1 января 1953 года количество спецпоселенцев по Указу от 2 июня 1948 года было 27 275 человек, тогда как по Указу от 23 июля 1951 года — всего 591 человек. В-третьих (и это основное), эти указы различались назначением. Указ 1948 года не касался социальных отклонений, а был направлен против колхозников, не участвующих активно в общественном хозяйстве. Основная цель Указа 1951 года была направлена на борьбу с девиантным поведением — нищенством и бродяжничеством.

Из-за схожести формулировок — «О выселении в отдаленные районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности и ведущих антиобщественный, паразитический образ жизни» в указе 1948 года и «О мерах борьбы с антиобщественными, паразитическими элементами» 1951 года — за указниками обеих категорий закрепился синоним «тунеядство». Хотя в первом случае речь идет о крестьянах, которые работали как могли, чтобы выжить.

Советский Союз вышел из Второй мировой войны в невероятно тяжелом положении. Ситуацию усугубил массовый голод, который начался в 1946 году и продолжался еще несколько лет. По примерным подсчетам с 1946 по 1948 год от голода и вызванных им болезней, включая эпидемию тифа, по всей стране умерло около 2 миллионов человек.

Исследователи выделяют три основные, взаимосвязанные между собой причины голода в СССР. Первые две — послевоенные трудности и сильнейшая засуха в 1946 году. Третья, пожалуй, самая значимая — экономическая политика, которая нанесла наибольший удар по сельскому хозяйству.

Засуха привела к неурожаю, но это не отменило политики принудительного изъятия зерна для формирования запасов и продажи за рубеж. Это прямо сказалось на оплате за отработанные в колхозах трудодни1¹Трудоденьэто единица измерения и форма учета объема и качества труда, использовавшаяся в колхозах в период с 1930 по 1966 год и служившая основой для последующего распределения сельскохозяйственной продукции на безденежной основе.. Оплату выдавали натуральными продуктами, чаще всего зерном, хлебом, картофелем. . С 1946 года в большинстве колхозов сократили количество зерна, выдаваемого в оплату трудодней, а в некоторых коллективных хозяйствах его вовсе перестали выдавать. В некоторых коллективных хозяйствах вообще перестали выдавать зерно за отработанные дни. Крестьянам, чтобы выжить, приходилось рассчитывать только на себя и свое подсобное хозяйство.

В этом же послевоенном году почти 20% трудоспособных колхозников по всему СССР не выработали обязательный минимум трудодней. При этом рассчитывалось их количество по стандартам, принятым еще в начале войны, в 1942 году. Согласно постановлению, члены колхозов в течение года и в зависимости от района проживания должны были отрабатывать от 100 до 150 дней на благо коллективного хозяйства. Тех, кто не выполнял обязательный минимум без уважительных причин, судили и отправляли на исправительно-трудовые работы в колхозы на срок до 6 месяцев. Из оплаты в этом случае удерживалось до 25% в пользу колхоза.

Постановление «О повышении для колхозников обязательного минимума трудодней» было принято в 1942 году и за 5 лет его действия под суд попали почти миллион человек. Однако уклонение от работы в колхозах не прекратилось. После войны все больше крестьян возвращались к ведению собственных подсобных хозяйств, чтобы прокормиться. При этом они сохраняли формальное членство в колхозах ради права на частный земельный участок, которым могли пользоваться как колхозники. Тех, кто использовал такую стратегию выживания, называли «околоколхозными элементами», «лжеколхозниками» или «фиктивными колхозниками». Их поведение воспринималось как «угроза социалистическому строю» и коллективной форме хозяйства. В ответ государство начало кампанию по борьбе с так называемым «паразитическим образом жизни».

Все началось с докладной записки Никиты Хрущева, который в то время был первым секретарем ЦК КП(б) Украины. В документе, который он адресовал заместителю председателя Совета министров СССР Лаврентию Берия в начале февраля 1948 года, предлагалось принять закон, который бы укрепил дисциплину в колхозах Украинской ССР. Свое предложение Хрущев сопроводил конкретными примерами:

Вскоре предложение Хрущева масштабировали до союзного уровня, и меньше чем через 4 месяца, 2 июня 1948 года, был принят Указ «О выселении в отдаленные районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности и ведущих антиобщественный, паразитический образ жизни». Действие указа распространялось на территории РСФСР, УССР, БССР (в Украинской и Белорусской ССР за исключением западных областей), Карело-Финской, Грузинской, Армянской, Азербайджанской, Узбекской, Таджикской, Туркменской, Казахской и Киргизской ССР.

Решать, кто из односельчан заслуживает высылки, должны были общие собрания колхозников, сел или деревень, которые были уполномочены

Подобные решения следовало принимать на общем собрании с помощью открытого голосования, и для принятия решения было достаточно простое большинство.

После вынесения общественного приговора людей помещали в камеры предварительного заключения «в целях предотвращения возможных побегов и проявления мести». В этот момент к процессу подключались районные исполнительные комитеты (далее - райисполкомы). У них было семь дней на то, чтобы проверить общественный приговор, а затем утвердить его или отклонить. Если приговор утверждался, то наказанные колхозники - «указники» выселялись на 8 лет в отдаленную местность. Перечень таких мест устанавливал Совет Министров СССР, и, как правило, это были тяжелые для жизни области. Члены семьи могли добровольно поехать с указниками на спецпоселение.

Историки отмечают, что этот указ давал право местному руководству выселять в отдаленные края практически любого «неугодного» гражданина.

Архивные фонды содержат многочисленные дела указников, одно из которых, дело Анны Альковской (имя изменено из этических соображений), достаточно показательно.

В личном деле Анны Альковской прикреплена копия общественного приговора, который односельчане вынесли ей и еще одному «лжеколхознику» (его имя также изменено).

Если переводить с казенного на обычный язык, то «систематически нарушала устав сельхозартели в землепользовании», скорее всего, означало, что Альковская обрабатывала для личного пользования участок земли больше положенного, а также ходила в лес за дровами. То, что в приговоре указано количество крупного рогатого скота, возможно, говорит о превышении допустимой уставом нормы. Также возникают вопросы по трудодням: на момент высылки Альковской действовали нормативы Постановления 1942 года, согласно которому минимум в 150 дней был установлен для хлопковых районов, а для остальных районов — от 100 до 120 дней в году.

Тщательная проверка общественного приговора не потребовалась. Буквально на следующий день, 26 июня, райисполком рассмотрел его и вынес свое решение:

Примечательно, что общественный приговор Анне Альковской почти в точности отражает инструкции из спущенных сразу после издания указа регулирующих документов. Среди них была «Памятка» для руководителей парторганизаций республик, областей и районов о порядке применения Указа. Почти все 18 пунктов памятки были учтены в приговоре, кроме одного — дать возможность объясниться тем, в адрес кого выносится приговор. Ни Альковской, ни ее односельчанину не дали высказаться в свое оправдание.

К счастью, далеко не везде так рьяно исполняли указ 1948 года. В некоторых областях колхозники неохотно привлекали односельчан к ответственности за невыполнение трудодней и наказывали только злостных нарушителей дисциплины. В других — указу противостояли не только колхозники, но и местные партийные руководители.

В качестве профилактической меры прибегали к предупреждению о возможной высылке. В этом случае колхознику давался трехмесячный испытательный срок. Человек писал расписку с обещанием исправиться и честно трудиться, выполняя обязательный минимум трудодней. Если взятые обязательства нарушались, то до истечения трехмесячного срока общее собрание могло заменить предупреждение высылкой. С момента принятия указа и до конца 1948 года по всем союзным республикам было вынесено нескольких десятков тысяч таких предупреждений. В КазССР такой испытательный срок в первые полгода действия указа предоставили 4,7 тысячам колхозников.

В противовес милосердию встречались и примеры жестокости. Часто выселяли больных и многодетных матерей, несмотря на их тяжелые обстоятельства. Некоторые руководители использовали указ для расправы с неугодными, фальсифицируя обвинения.

В отдельных хозяйствах указ принес свои результаты: укрепилась трудовая дисциплина, снизился саботаж колхозных работ, увеличилось количество заявлений о вступлении в колхоз.

За первые три месяца действия указа, на сентябрь 1948 года, было выслано 23 тысячи крестьян. Из них по России — 12 тысяч, по Украине — 9 тысяч, по Казахстану — 1,7 тысяч. Вместе с указниками добровольно выехали 9 тысяч членов их семей, больше половины из них были дети до 16 лет.

Мы остановились на том, что после общественного приговора исполнительный комитет районного Совета депутатов трудящихся буквально на следующий день, 26 июня 1948 года, вынес обвинительный приговор. В тот же день в головном отделе МВД этого района со слов Анны Альковской заполняется «Анкета выселяемого». В ней — общие анкетные данные, из которых мы узнаем, что Альковская была беспартийной и имела 6 классов образования. На момент вынесения приговора Альковской исполнилось всего 20 лет, она была незамужней и бездетной. Еще два пункта анкеты заслуживают особого внимания.

В пункте 12 под названием «Судимость» требовалось указать, был ли человек под следствием. В анкете Альковской указано, что она в 1946 году была осуждена за невыработку трудодней в колхозе «Веселый труд» Алтайского края. При этом документы о судимости или других видах наказаний в личном деле отсутствуют. Но, возможно, сам образ недобросовестной колхозницы в прошлом и сделал Альковскую одной из первых кандидатур на высылку.

Пункт 15 требовал указать особые приметы, такие, как физические недостатки, увечья, шрамы, пятна, асимметрию лица, лишние пальцы и т. д. В анкете Анна Альковская описана как

Подобное детальное описание возможно только в случае, если человек полностью разденется. Такие меры нередко использовались сотрудниками МВД и НКВД как дополнительный способ контроля и подавления человеческого достоинства.

Следующим документом в личном деле прикреплена справка на бланке поликлиники горздрава от 3 июля 1948 года, которая подтверждает, что Анна Альковская прошла медицинский осмотр. По его результатам она признана здоровой и способной к выполнению физического труда.

После всех необходимых проверок Анна Альковская высылается на станцию «Надежда» Норильской железной дороги. Это подтверждает «Подписка» спецпоселенца от 17 сентября 1948 года.

Помимо подписки, на Анну Альковскую также заполняется «Анкета спецпоселенца». Из нового в ней то, что у Альковской изменилось семейное положение. За прошедшие несколько месяцев с момента заполнения первой анкеты при выселении Анна Альковская успела выйти замуж, хотя никаких подтверждающих документов в ее личном деле нет.

В пятом пункте Указа от 2 июня 1948 года говорилось:

После 5 лет, проведенных на станции «Надежда», Анна Альковская подала ходатайство о досрочном освобождении и возвращении на прежнее место жительства.

В служебном письме от 4 января 1954 года, адресованном Председателю районного исполнительного комитета Совета депутатов трудящихся от спецкоменданта Норильского головного отдела МВД, говорилось:

Спустя год Альковская сделала еще одну попытку покинуть станцию «Надежда». К тому времени у нее было уже двое детей, и здоровье младшего ребенка стало основной причиной для смены места спецпоселения. В феврале 1955 года Анна Альковская снова обратилась с заявлением к начальнику спецкомендатуры города Норильска:

Забегая вперед, скажем, что заявление было одобрено, и именно так Альковская оказалась в Казахстане. Но, чтобы согласовать это перемещение, потребовалось несколько месяцев. Только 26 мая 1955 года Анна Альковская получила одобрение и выехала с «маршрутным листом», по которому следовала через Красноярск и Новосибирск в Алматы.

Тут Альковская снова встала на постоянный учет. Год спустя истек срок ее высылки, и она была освобождена из спецпоселения. Это подтверждено соответствующей распиской, сохраненной в ее деле. Так закончилась история одной из спецпоселенок-указниц, волею случая оказавшейся в Алматы.

История указников в системе спецпоселений как отдельной категории репрессированных сталинского периода расширяет понимание масштабов политических гонений XX века. A cудьба каждого указника служит напоминанием о том, как под фасадом «порядка и законности» система подавляла человеческое достоинство и разрушала жизни.