«ПО ВОЛЕ ВЕЧНОГО СИНЕГО НЕБА»

Характер церемонии определяли взгляды византийцев на власть монарха. Она происходила одновременно от народа и от Бога. Поэтому часть элементов коронации императора включала в себя одобрение разных слоев общества, а часть — возложение короны патриархом на головы императора и его супруги.

Церемония начиналась в Большом императорском дворце Константинополя. Император готовился в одном из богато украшенных покоев дворца. Важной частью было облачение императора в роскошные одежды и регалии, среди которых — пурпурная мантия и корона. В разные периоды (в основном до 7 века), когда большее влияние на власть имела армия, императора поднимали на щите.

Затем император в сопровождении высших сановников, патриарха и военных командиров шествовал в собор Святой Софии, где собирались представители разных слоев общества, включая сенаторов, духовенство и воинов.

Император входил в собор под звуки гимнов и аккламаций (апплодисментов). В центральной части службы Патриарх возлагал корону на голову императора и его супруги, символизируя божественное благословение на правление. Император возносил молитвы и приносил клятву на Евангелии, обещая править справедливо и защищать православную веру.

После религиозной части церемонии император выходил на специальный помост на Ипподроме, где он представлялся народу, который приветствовал его криками «Многая лета!» или «Достоин!». После интронизации следовали пиры, зрелища и игры.

В своем знаменитом труде «Джами ат-таварих» (Сборник летописей) известный персидский историк и государственный деятель Рашид ад-Дин (1247–1318) детально описал церемонию коронации монгольских ханов. Приступивший к созданию масштабной хроники Монгольской империи по поручению Газан-хана, Рашид ад-Дин имел доступ как к монгольским источникам и архивным документам, так и к монгольским чиновникам и военачальникам.

По традиции Монгольской империи для избрания кагана (великого хана) в столице созывался «великий курултай», на котором присутствовали как прямые потомки Чингисхана, так и достопочтенные эмиры и главы родов. Так в 1251 году избрали Мункэ (также известного как Менгу) великим ханом Монгольской империи. Тут же за дело взялись звездочеты, которые искали счастливое небесное знамение, и как только было объявлено о его избрании, солнце появилось из-за туч после нескольких пасмурных дней. В знак признания верховной власти все присутствующие снимали с себя головные уборы и вешали свои пояса себе на плечи.

Церемония возведения Мункэ-хана на престол прошла в Каракоруме, столице Монгольской империи. Все присутствующие — потомки Чингисхана, правители, военачальники и войска — девять раз преклоняли перед ним колени. Сам хан восседал на троне в шатре из златотканых шелков, по правую его руку находились царевичи, самые высокопоставленные из которых стояли к нему лицом, а по левую руку сидели его жены. В тот же день хан издал указ, чтобы в этот счастливый день никто не вступал на путь спора и ссоры, чтобы не изнуряли домашних животных грузом или охотой и не проливали их кровь. Пир, устроенный в честь нового великого хана, длился целую неделю, и каждый день выпивалось по 2000 повозок с вином и кумысом, съедалось по 300 голов лошадей и быков, а также 3000 баранов.

Османских султанов в отличие от великих ханов Монгольской империи не избирали на родовом собрании. Не было у них и официальной традиции назначения наследного принца. Поэтому восхождение шехзаде на престол Османской империи после смерти султана или, в редких случаях, отречения от трона было делом довольно рискованным, а отчасти кровавым. Важно было добраться до столицы раньше братьев, а после восшествия на султанский трон их казнить. Но самым главным фактором успеха и выживания все равно считалась предрасположенность янычар.

В период расцвета империи янычары играли ключевую роль при коронации османских султанов, хотя короны как таковой у султанов не было. Кульминацией церемонии возведения в султаны, которая называлась «джюлус» (осм. Cülûs), являлось «опоясывание мечом» (осм. Кılıç kuşanma). При этом новоиспеченный султан давал особую янычарскую клятву, восхваляющую Али, Хаджи Бекташ-и Вели и, конечно же, меч. Она начиналась с таких слов: «Голова моя не прикрыта, душа опустошена, меч алеет от крови. На этом пути отрежут столько голов, но ни до кого не будет дела».

Во избежание дворцовых интриг смерть султана держалась в строжайшем секрете, и нередко приглашенных на «срочную встречу» с султаном визирей и главного муфтия встречал новый султан. Поэтому похороны султана проходили после коронации нового султана. Также после опоясывания мечом новому султану было положено навестить гробницу Абу Айюба аль-Ансари — сподвижника пророка Мухаммада, который участвовал в осаде Константинополя в 7 веке.

В отличие от воинственных турок-османов, в коронации падишахов Империи Бабуридов важную играла астрология, причем как мусульманская, так и индуистская. Традиционно в империи Великих Моголов короновали правителей в первый день Новруза. Но это, конечно же, не относилось к коронации экстравагантного Шах Джахана (букв. Повелитель мира), создателя волшебного Тадж-Махала и легендарного Павлиньего трона. В его случае астрологи не только долго высчитывали день с удачным положением звезд, но и утвердили начало мусульманского месяца коронации в качестве первого месяца года его правления. Да и коронаций у него было целых две: один раз в феврале, второй раз — в августе, так как астрологи посчитали, что более благоприятного для этого дела дня в том году уже не будет.

Тем не менее и во второй раз Шах Джахан раздавал своим подданным реальные должности и деньги, как, впрочем, и сам получал в качестве подарков настоящие драгоценные камни.

Традицию двойной коронации продолжил и сын Шах Джахана Аурангзеб, известный как Аламгир (букв. Покоритель Вселенной). Он посчитал, что первая коронация прошла недостаточно помпезно из-за продолжавшейся борьбы за власть с братьями, и придворные астрологи выбрали ему подходящий день в мае 1659 года. Он прошелся по церемониальному Залу публичной аудиенции (Диван-и-Ам) с 40 колоннами в Красном форте в Агре и взошел на золотой «Павлиний трон» своего отца, полностью украшенный уникальными драгоценными камнями. Празднования и пиршества продолжались целых два месяца.

Согласно древней тюрко-монгольской традиции престолонаследия, ханский титул у казахов не передавался прямо по наследству. Как и в случае с великими ханами Монгольской империи, претендент должен был пройти официальный акт избрания на курултае казахской знати (хан сайлау). Разумеется, избирали казахских ханов исключительно среди чингизидов по отцовской линии, хотя наиболее легитимными считались те, которые принадлежали к төре и по материнской линии. Место интронизации тоже имело символическое значение, поэтому его выбирали после долгих совещаний.

После избрания хана на курултае проходило официальное провозглашение нового хана через торжественный обряд его вознесения на белом войлоке — кошме (хан көтеру), который олицетворял чистоту его политических намерений. Происходило это в основном в пятницу. В казахском этикете султаны-чингизиды имели особое, привилегированное положение, и правила общения с ними простолюдинов было строго закреплено. Белая кошма в этой иерархии играла важную роль, олицетворяя «белую кость».

Привилегия поднять хана на кошме выпадала только самым влиятельным султанам, биям, батырам и главам родов. Его переодевали в парадную одежду, раздавали присутствующим его скот. Они трижды поднимали хана, дружна крича «Хан! Хан! Хан!», а после церемонии войлок разрезали на мелкие кусочки и гости уносили их с собой в память об этом событии.