ВСЁ, ЧТО НАДО ЗНАТЬ ПРО УЛУС ДЖУЧИ

Тем не менее статус Джучи оставался весьма высоким. Персидский историк Джувейни называет его «Улус-иди» — правителем Улуса,iмонг. улс — государството есть ханом. Ему вторит западный путешественник Плано Карпини, именуя Джучи «каном, то есть императором».

Поначалу Улус Джучи занимал северный Хорезм, Туркестан, а также восточную часть Дешт-и Кипчак, то есть нынешний Казахстан. Эти земли по большей части и были завоеваны войсками под командованием Джучи. Долгое время считалось, что Джучи этим ограничился, однако сейчас полагают, что он двинулся дальше на Запад. Польский францисканец Бенедикт Поляк указывал, что Джучи пересек Волгу и принял участие в знаменитой битве на реке Калке в 1223 г. с половцами и русскими князьями:4⁴Битва на КалкеСражение русских князей и половцев с монгольскими полководцами Джэбе и Субэдэем в 1223 г., которое закончилось сокрушительным поражением Руси. Только князей в битве погибло не менее девяти.«Крови с обеих сторон было пролито до самых конских уздечек».

Трудно сказать, что чувствовал Джучи, когда понял, что путь на вершину империи ему закрыт. Персидский историк, однако, пишет: «Когда Туши (так он называет Джучи)… увидел воздух и воду Кипчакской земли, то он нашел, что во всем мире не может быть земли приятнее этой, воздуха лучше этого, воды слаще этой, лугов и пастбищ обширнее этих».iУсман Джузджани, 13 в.Главная зимняя ставка Джучи находилась в Жетысу, неподалеку от Каялыка, в окрестностях современного Талдыкоргана Алматинской области. Летние кочевья, вероятно, располагались в районе Улытауских гор, где находится так называемый мавзолей Джучи.

Джучи умер в 1225 или в 1227 гг. при весьма загадочных обстоятельствах. Согласно легенде, он охотился в горах на оленей и, пуская стрелы, свалился с коня и свернул шею. Но уже вскоре после смерти Джучи появилась версия, что это Чингисхан распорядился отравить сына с подачи Чагатая. Якобы Джучи готовил заговор против отца и собирался умертвить его на охоте. Русский историк 18 в. Татищев, который знал многие не дошедшие до нас летописи и документы, утверждал, что Джучи погиб на Калке в сражении с половцами и русскими князьями.

Находящаяся в Улытауской области гробница, известная как «мавзолей Джучи», не обязательно связана именно с ним. Современные исследователи датируют погребения в этом мавзолее 14 веком, когда правящая элита Улуса уже приняла ислам. Джучи мог распорядиться сохранить место своего погребения в тайне, как это было принято в его роду. Например, Чингисхан, который умрет немногим позже сына, завещал пустить по месту своего захоронения тысячи лошадей, чтобы уничтожить любые его следы.

Завоевания сына Джучи Бату, или Батыя (ум. 1255), как его называли русские источники, доставили Улусу обширные владения на Северо-Западе: Поволжье, большую часть Древней Руси, включая Киев и Владимир,iА также маленькую, тогда никому не известную крепость на окраине Владимирской земли — Москву.Кавказ, Крым и Северное Причерноморье вплоть до Дуная. На востоке власть Джучидов простиралась на южную Сибирь. И хотя при Бату Улус Джучи входил в Монгольскую империю, именно Бату можно считать основателем будущей Золотой Орды.

Историки называют Улус Джучиiмонг. Зучийн улс«Золотой Ордой» по традиции. Это имя возникло поздно и встречается только в русских источниках около середины 16 в. К тому времени государство наследников Джучи сто лет как распалось. Впрочем, термин «Золотая Орда» все-таки имеет связь с реалиями 13–14 вв.

«Орда» — обычное в тюркских языках обозначение становища или ставки племени и его вождя. Когда именно Орда становится Золотой, точно не известно. Итальянец Плано Карпини, который первым из европейцев увидел Бату (1246), сообщал, что шатры у него «из льняной ткани, раньше принадлежали они королю Венгерскому». Но уже в 14 веке знаменитый арабский путешественник Ибн Баттута с восхищением описывает «золотой шатер» хана Узбека, «разукрашенный и диковинный»: «Он состоит из деревянных прутьев, обтянутых золотыми листками. Посередине его деревянный престол, обложенный серебряными позолоченными листками; ножки его из чистого серебра, а верх его усыпан драгоценными камнями». На этом престоле восседал сам хан и четыре его наиболее любимые жены, по две с каждой стороны. То есть золотой трон хана Узбека походил скорее на диван или скамью, на которых с комфортом могли разместиться пять человек.

Обратим внимание на весьма почетное положение ханш Золотой Орды, которое изумляло многих современников и на мусульманском Востоке, и на христианском Западе. Ибн Баттута писал: «В этом крае я увидел чудеса по части великого почета, в каком у них женщины. Они пользуются большим уважением, чем мужчины». Женщины Орды совершенно не вписываются в стереотип восточных красавиц, запертых в гареме или скрытых под паранджой, а принимают участие в государственных церемониях и делах. Они играли самостоятельную, важную и подчас роковую роль в истории этого государства, о чем мы еще поговорим в свое время.

«Золотой» — не единственный цвет, с которым современники связывали наследников Джучи. По военной традиции монголов улус Джучи делился на левое и правое войсковые крылья, у которых были свои цвета: Ак-Орда, то есть Белая Орда, и Кок-Орда, то есть Синяя Орда. Традиционно Белой Ордой считают левое, восточное, крыло улуса Джучи, которым правил старший сын Джучи и брат Бату, Орда-Эджен.iЕго имя переводится с монгольского как владыка Орды.

В отличие от Бату Орда-Эджен не отличался особым честолюбием и добровольно уступил верховенство младшему брату. Ханы из числа потомков Орда-Эджена избирались на собственных курултаях,iтак монголы и тюрки называли собранияи наследники Бату в их дела никак не вмешивались; впрочем, они были вправе рассчитывать на участие Ак-Орды в общеордынских походах. Войско Орда-Эджена насчитывало около 50 тысяч клинков — солидная военная сила.

Граница между крыльями проходила примерно по реке Яик (Урал). Белая Орда, таким образом, охватывала большую часть территории современного Казахстана, ее столица находилась сначала на озере Балхаш, а затем в городе Сыгнак на Сырдарье. Все это дало основание назвать резиденцию президента Республики Казахстан Акордой.

Так или иначе, официально Золотую Орду именовали Улусом Джучи или Великим Улусом, который к середине 13 в. стал самой обширной империей тогдашней Европы. Современники-иностранцы называли ее либо просто «Ордой», либо «Дешт-и-Кыпчак», то есть Кипчакской, Половецкой, Куманской или Команской степью — по племени, давно и хорошо известному европейцам. В ходу было и имя «Татария» по названию некоторых тюркских племен. Причем на Западе «Татарию» часто идентифицировали с мифологической «Тартарией». Тартаром древние греки называли свой ад. В этой зловещей аллегории нет ничего удивительного. Репутация у свирепых завоевателей, которые едва не обрушились лавиной на Западную Европу, была устрашающей.

О Бату, создателе могущественного государства, нам известно очень мало. Плано Карпини сообщает, что перед аудиенцией ему с товарищами велели «пройти между двух огней…, чтобы, если вы умышляете какое-нибудь зло против нашего господина или случайно приносите яд, огонь унес все зло». Путешественникам строго запретили наступать ногой на порог шатра, за что полагалась смерть.

После таких приготовлений к встрече с великим человеком мы вправе ждать ярких подробностей о его облике и привычках. Но нет. То ли Плано Карпини от страха не сумел разглядеть грозного хана, то ли был разочарован. Он лишь отмечает, что, когда Бату или другие князья пьют, перед ними поют или «играют на гитаре». А когда хан едет, «над головой его несут всегда щит от солнца или шатерчик на копье». Остальное довольно банально: «Бату очень милостив к своим людям, а все же внушает им сильный страх», жесток, проницателен и хитер в бою. Стоило ли ехать в такую даль, чтобы ограничиться подобными замечаниями?!

Другой путешественник, Гильом де Рубрук, оказался немногим более наблюдательным. Бату восседал на широком, как ложе, позолоченном троне вместе со своей «госпожой», вероятно, первой женой Боракчин (запомните это имя). Остальные жены и мужчины сидели «там и сям». Рубрук и Бату разглядывали друг друга какое-то время. «По росту, — сообщает Рубрук, — показалось мне, он похож на господина Жана де Бомон, да почиет в мире его душа. Лицо Бату было тогда покрыто красноватыми пятнами». К сожалению, у нас нет никаких данных о внешности упомянутого Жана де Бомона, крестоносца и рыцаря французского короля Людовика IX.iЛюдовик IX Святой, король Франции (1226–1270).Можно лишь предположить, что он был либо очень низкого, либо, наоборот, исполинского роста, но никак не среднего. Иначе Рубрук так бы и сказал.

То ли коротышка, то ли великан с лицом в красных пятнах — вот и все, что нам известно о внешности основателя самого большого государства средневековой Европы.

В популярных книгах читаем, будто Чингисхан мечтал, чтобы девушка с золотым блюдом на голове могла пройти его империю от моря до моря, не опасаясь ни за блюдо, ни за невинность. К сожалению, этот поэтический образ к Чингисхану не имеет никакого отношения. Это поздняя выдумка, но она довольно точно выражала идею любой империи, в которой отсутствуют границы между народами, существуют единые законы и все могут наслаждаться миром и спокойствием.

Сколь бы кровавыми ни были завоевания, мы еще увидим, что монголы, в том числе правители Улуса Джучи, весьма бережно относились к безопасности торговых путей. С 13 в. Джучиды стали важнейшими партнерами итальянской республики Генуя. Этот причудливый альянс кочевой Степи и городской Италии, ханов и демократии был становым хребтом евразийской экономики позднего средневековья.

В древности создать империю было много проще, чем ее сохранить. Так, Улус Джучи, сам по себе крупнейшее государство Европы, был всего лишь одной из провинций грандиозной Монгольской империи со столицей в Каракоруме. Но при отсутствии телефона или мейла, не говоря уже о самолетах, поездах и автомобилях, управлять такой империей было крайне сложно. Расстояния между ее частями были непостижимы.

Так, путешественник 13 в. Гильом де Рубрук едет из Каракорума, монгольской столицы, в ставку Бату на Волге. И этот путь занимает у него 2 месяца и 10 дней. Рубрук признается, что не видел ни разу ни города, ни следа какого-нибудь здания. По дороге ему попадались разве что гробницы и однажды одно селение. Он неоднократно сообщает о недоедании и даже угрозе смерти от голода или жажды. Впрочем, Рубрук по тогдашним меркам двигался с какой-то реактивной скоростью.

Другой путешественник, проделавший этот путь чуть раньше, — Плано Карпини — рассказывает, что дорога у него заняла всю зиму с середины ноября по начало мая, то есть более пяти месяцев, причем спал он, как правило на снегу в пустыне, «где не было ни дерев, а ровное поле; иногда только могли мы прорыть себе место ногою». Часто при ветреной погоде снег засыпал путешественников с головой. Какое уж тут регулярное управление империей?!

Монголы, конечно, понимали, что расстояние — самое слабое место империи. Поэтому они с самого начала занялись строительством обширной системы почтовых станций от Китая до Анатолии через каждые 30–50 км. По словам Марко Поло,5⁵Марко ПолоЗнаменитый венецианский путешественник (1254–1324), который предпринял путешествие в Китай и обратно и написал по его итогам «Книгу о разнообразии мира».постоянно меняя гонцов и лошадей, монголы доносили переписку на расстояние до 500 км за день. В одном только Китае было 1 400 станций с 5 000 лошадей и 6 000 лодок. Даже через столетия монгольская почтовая система продолжала использоваться в Китае, Иране и Московии. В России слова «ямщик»,iтюрк. почтовый гонец«яма», то есть «станция», и «станционный смотритель» плотно вошли и в высокую литературу, и в фольклор. Тем не менее по каждому вопросу — а таких в управлении десятки в месяц — не нагоняешься по 500 км за день.

Конечно, Монгольская империя не строилась как централизованное государство, а была многосоставной империей с широкой автономией улусов. Поначалу дети и внуки Чингисхана еще играли в игру под названием «Великая империя», но очень скоро перессорились и даже стали воевать друг с другом. Джучиды, поддержав не того претендента на главный трон, проиграли, зато обособились в собственной весьма обширной империи. С 60-х гг. 13 в. мы можем говорить о вполне суверенной Золотой Орде.

С точки зрения монголов, Казахская степь являлась самым лакомым куском империи благодаря своим обширнейшим пастбищам. Но любой не-монгол сказал бы, что эти земли бедны и пустынны, особенно по сравнению с другими улусами, урбанизированными и густонаселенными. Тем не менее Улус Джучи оказался наиболее устойчивым и пережил улусы других детей и внуков завоевателя: и Улус Чагатая, который охватывал древние и богатые земледельческие оазисы Центральной Азии, и Улус Хулагу, покоривший Персию, Ближний Восток, часть Малой Азии, Закавказье и Афганистан, и, наконец, Улус Толуя, который завоевал Китай и провозгласил империю Юань. Все эти государства примерно к середине 14 в. уже перестали существовать. Джучиды же как раз в этот период находились на пике своего могущества.

Такая устойчивость — не чудо. В бедном и малонаселенном Улусе Джучи не было могущественных местных элит, влиятельной бюрократии с древними традициями, поэтому ханы довольно долго оставались самыми богатыми и сильными игроками. По мере размножения ханской семьи, разрастания центральных и местных элит Улус Джучи во второй половине 14 в. тоже погрузится в эпоху бесчисленных переворотов и усобиц, которую русские источники метко назвали «великой замятней». Измотанная внутренними дрязгами, Золотая Орда не перенесла ударов Тимура (1336–1405) и в течение 15 в. перестала существовать. На ее руинах возникли новые, более компактные ханства, в том числе и Казахское (1465).

Считается, что население Золотой Орды в пору расцвета 14 в. составляло примерно 15 млн человек. Это было больше, чем в любой европейской стране. Но, как и в Монгольской империи, плотность населения здесь была крайне низкой. Тот же Гильом де Рубрук сообщает, что, высадившись в крымском Судаке, он отправился к Волге. Путь занял у него два месяца, причем «мы никогда не лежали в доме или в палатке, но всегда под открытым небом или под нашими повозками, и мы не видели никакого селения или даже какого-нибудь строения». Единственное, что попадается на глаза путешественнику, — половецкие курганы.

Пустынность и ландшафтное однообразие этой огромной страны — рефрен многих записок путешественников, особенно тех, кто прибыл из Западной Европы, где горы и долины стремительно сменяют друг друга, где повсюду ощущается присутствие человека и его упорного труда, где скученные, затиснутые в стены города сливаются с деревнями и снова с городами, где даже к отвесным кручам лепятся террасы с оливами и виноградниками. В степях все иначе. Тут словно одно и то же место движется вместе с путником долгие дни, недели, месяцы, ничто не возбуждает внимания и не разгоняет дорожную тоску.

Впрочем, дело не только в развлечении для праздных путешественников. На Западе разнообразие ландшафтов создавало естественные пределы для множества относительно небольших государств, которые постоянно конкурировали друг с другом за источники доходов или людей. И ни одно из них долгое время не было достаточно богатым, чтобы обходиться без денежных субсидий от своих подданных, с которыми приходилось считаться. Высокая же плотность населения стимулировала конкуренцию на нижнем уровне и как следствие интенсивное инновационное развитие. Все это способствовало рождению довольно сложных обществ, которые учились гармонизировать противоположные интересы, соучаствовать в управлении через протопарламенты и защищаться от произвола властей при помощи закона, общинной солидарности, саботажа или даже вооруженного сопротивления.

Рассеянное по огромным пространствам, редкое население степей довольствовалось экстенсивным хозяйством и, главное, было совершенно беззащитно перед военной силой правителя. К тому же он не особенно зависел от своих людей, поскольку значительную часть доходов получал в виде добычи или дани. Однако не следует преувеличивать деспотичность этой части Востока Европы и Запада Азии. Власть здесь была скорее мерцающей. Она была много дальше хотя бы в силу огромных расстояний, чем власть на Западе, которая стояла буквально над каждой деревней в виде замка, монастыря или города. Степняк, вероятно, в целом чувствовал себя абсолютно вольным человеком. Именно поэтому у него и не было надежного иммунитета против насилия, если власть вдруг возникала из ниоткуда в облаке песка и пыли, которое заслоняло и небо, и солнце.

Монгольская элита Золотой Орды в 13 в. оставалась тенгрианской, но правители придерживались традиций Чингисхана, который терпимо и уважительно относился к любой религии. Почтение, которым пользовались при дворе ханов западные посланники — духовные лица Плано Карпини и Гильом де Рубрук, — яркое тому подтверждение. Заметим, что они выглядели нищими оборванцами. Оба путешественника — монахи-францисканцы, которые обычно носили хламиду из серой мешковины, препоясанную веревкой, и сандалии. Ханов и вельмож это совершенно не смутило.

В Улус Джучи мигрировало относительно мало монголов. Рашид ад-ДинiПерсидский историк и государственный деятель 13–нач. 14 в.сообщает, что из всех воинов монгольской армии Улусу Джучи было выделено всего четыре тысячи. Оказавшись в окружении тюркских племен, рекрутируя из них новые тысячи для своих военных кампаний, они быстро, в течение одного столетия, полностью слились с ними, прежде всего с кипчаками, булгарами, башкирами и другими народами. К середине 14 в. вся официальная документация Улуса Джучи с монгольского переходит на тюркский, и он с тех пор становится одним из главных языков международного общения в Азии.

Власть Джучидов всецело покоилась на почти божественном авторитете Чингисхана, от которого его потомки — алтан уругу, то есть «золотой род» — унаследовали покровительство высших сил: Неба (Тэнгри) и Земли (Этуген). Вся Золотая Орда считалась собственностью рода Джучи и была разверстана между его четырнадцатью детьми, тем не менее верховные права собственности и ее распределения оставались за ханом. Он раздавал ярлыкиiот тюрк. и монг. «повеление», верительная грамота на власть или пользование особыми привилегиямии своим родственникам, и вассальным правителям вроде русских князей.

По монгольской традиции страна рассматривалась как армия и была разделена на военные округа по количеству воинов, которых они должны были выставить: тумены (десять тысяч), тысячи, сотни и десятки. Монгольские тысячи стали плавильным котлом, в котором растворились многие древние народы, племена и рода степей. Так сложились абсолютно новые системы горизонтальных связей и идентичностей. Объединяло их одно — преклонение перед наследниками Чингисхана, «рожденными от небесного луча».

Со временем эти боевые структуры превратятся в новые племена и рода, которые будут считать своими предками сотников, тысячников и темников Джучидов. Опираясь на эти родоплеменные структуры, Джучиды уже после падения Золотой Орды все равно сохранят свою власть. В Казахской степи — до начала 19 в. Казахстан был последней страной, которая чтила культ Чингисхана вплоть до эпохи Модерна.iДругое название Нового времени, которое обычно связывают с эпохой Просвещения и индустриальной революции в 18–19 вв.В степях он был не персонажем из учебников истории, а живым духом.

Армейская система монголов была распространена и на оседлые земли русских княжеств. Правда, здесь монголы прибегли к инновации, которой их в свое время научили китайские чиновники. Во второй половине 1250-х гг. они провели перепись населения Руси, чтобы правильно рассчитать налоги и количество рекрутов. Затем Русь была поделена на тумены. Русские рекруты всегда присутствовали в военных формированиях Орды, но все-таки ее прежде всего интересовало серебро и различные натуральные сборы.

Совет хана составляли четыре карачи-бека во главе со старшим, которого именовали беклербеком — они представляли важнейшие аристократические кланы Улуса. В западной части Орды этот совет практически заменил собой более представительный монгольский орган — курултай, хотя полностью он не исчез. Беклербек и карачи-беки выполняли функцию военного министерства и Генерального штаба. Но по мере усложнения задач управления стала складываться и другая административная пирамида.

Успех монголов объяснялся боевыми качествами воинов, но во многом и политической мудростью. Не обладая административным опытом, они охотно перенимали практики государственного строительства у завоеванных народов. И не только опирались на самые продвинутые технологии администрирования, как в случае с переписью населения, но и щедро платили дельным чиновникам из местных. Опорой власти Джучидов стали талантливые выходцы из принадлежавшего им Хорезма, которые и сформировали новый аппарат и систему гражданского управления, не связанную с чисто военными задачами. Под их влиянием в столичном Сарае появляются визирь и диван, то есть премьер-министр и правительство. В отличие от беклербека и его карачи-беков визирь и диван ведали мирными делами, разрабатывали систему налогообложения, таможенных сборов и распределяли доходы. Грубо говоря, в их компетенции находились города и другие оседлые области империи.

Преимущество мусульманской модели управления, унаследованной Ордой у Хорезма, заключалось в ее простоте и дешевизне в отличие от громоздкого китайского царства чиновников. Так, когда Джучиды поняли, что выколачивать налоги из покоренного населения Руси дорого и опасно, они сначала стали отдавать право их сбора откупщикам, а потом, чтобы не множить конфликты с местным населением, перепоручили это хлопотное дело тамошним князьям. Своим людям, особенно князьям с простолюдинами, проще договориться — и расходов никаких. Поначалу система работала идеально, правда, в конечном итоге она позволила Московскому князю создать собственную империю. Но это уже другая история.

По сравнению с Китаем или Персией Улус Джучи был небогат городами. И завоеватели упорно сохраняли свой традиционный кочевой образ жизни. Как на Востоке, так и на Западе Орда, включая ханскую семью, каждую весну отправлялась на летние пастбища на север, а на зиму откочевывала на юг. Восточное крыло проводило лето в северных степях Казахстана, а зиму — в бассейне Сырдарьи. Западное крыло кочевало летом в северной части «Дикого поля» и в бывшей Волжской Булгарии.i То есть на территории Донбаса и Татарстана. На зиму стада и люди откочевывали в низовья Волги и на Северный Кавказ.

Зрелище кочующих народов и их правителей поражало иностранцев. Так, Рубрук рассказывает, что ордынцы погружают свои дома, то есть шатры или юрты, на повозки, каждую из которых тянут 22 быка. Ось такой повозки похожа на мачту корабля. Домашнюю утварь и сокровища они перевозят в особых сундуках, которые крепят к повозкам, запряженным верблюдами. У богатого монгола может быть 100 или 200 таких повозок с сундуками. Только у хана Бату 26 жен, у каждой по большой юрте, не считая еще маленьких для домашних девушек. И к каждой юрте примыкает еще по 200 повозок всякого добра в сундуках. Такой караван должен был исчезать за горизонтом.

Явившись на Волгу в ставку Бату, Рубрук признается, что «оробел». Перед ним располагалось множество шатров, окруженных разными народами, на три или четыре лье в длину. Эта французская мера чаще всего соответствовала расстоянию, которое путник может пройти за час. Если это так, то кочевая ставка Бату простиралась примерно на 15–20 км.

Ничего не изменилось и через 80 лет. Так, уже знакомый нам Ибн Баттута наблюдает движение Орды при хане Узбеке, когда страна находится в зените своего могущества: «И мы увидели большой город, движущийся со своими жителями; в нем мечети, и базары, и дым от кухонь, взвивающийся по воздуху: они варят пищу во время самой езды своей, и лошади везут арбы с ними. Когда достигают места привала, то палатки снимают с арб и ставят на землю, так как они легко переносятся. Таким же образом они устраивают мечети и лавки».

Впрочем, создание большого государства было невозможно без оседлых городов, где должна была размещаться администрация империи, куда бы свозили дань с покоренных областей и могли бы прибывать караваны торговцев, вассальные правители и дипломаты. Наиболее урбанизированными районами Орды были Хорезм, Молдавия, Крым, Волжская Булгария, не говоря уже о русских княжествах. Там продолжала развиваться городская цивилизация. Но и на степных просторах, особенно вдоль важнейших торговых путей возникают новые города. Всего в Улусе Джучи, по данным археологов, известно около 110 городских поселений. Главной, конечно, была столица империи.

Поначалу Бату удовлетворился Болгаром, бывшей столицей поверженной Волжской Булгарии в нынешнем Татарстане, затем переместился на нижнюю Волгу и возвел в 1254 г. Сарай-Бату. Между историками нет единства по поводу дальнейшей судьбы Сарай-Бату. Одни считают, что сводный брат Бату хан Берке (1256–1266) воздвиг новую резиденцию — Сарай-ал-Махруса (Богохранимый дворец) или просто Сарай-Берке. Другие полагают, что речь идет об одном и том же городе, просто с новым дворцом. Считается, что это Селитренное городище в Астраханской области.

Сарай вскоре становится одним из крупнейших мегаполисов как Азии, так и Европы. Полагают, что он превосходил и Константинополь, и Париж. По оценкам историков, там могло проживать около ста тысяч человек. Ибн Баттута, знавший толк в городах, называет Сарай «одним из красивейших городов, достигшим чрезвычайной величины, на ровной земле, переполненным людьми, с красивыми базарами и широкими улицами». Видимо, размеры города действительно потрясли бывалого путешественника, поскольку Ибн Баттута детально рассказывает, как утром из одного конца города он отправился в другой и достиг его только к полудню. Совершив молитву и отобедав, он вернулся домой уже на закате. «Это сплошной ряд домов, где нет ни пустопорожних мест, ни садов» — восхищается Ибн Баттута (хотя чем ему сады не угодили!?).

Он насчитал в городе 13 мечетей и обнаружил множество этнических общин: монголов, асов, кипчаков, черкесов, русских, византийцев. Известно, что в городе был по крайней мере один христианский храм. А в 1261 г. хан Берке, хоть и первый мусульманин на ордынском троне, разрешил создать в Сарае православную епархию. Каждый народ, по свидетельству Ибн Баттуты, жил отдельно и имел свои базары. Купцы же из Ирака, Египта, Сирии селились в своем районе, огороженном стеной для защиты их товаров: драгоценных тканей, ковров, специй, ювелирных украшений.

Дворец хана, по свидетельству Ибн Баттуты, назывался «Алтунташ», что он переводит как «золотая голова» — очередной золотой алтын в копилку мифа о Золотой Орде. На самом деле это не голова, а камень. Если Ибн Баттута ошибся только в переводе, но имел в виду «золотую голову» — Алтынбаш, то логично предположить, что дворец венчал позолоченный купол, который наряду с многочисленными минаретами и маковками церквей составлял незабываемый скай-лайн Сарая.

Археологические раскопки показали, что многие здания были богато украшены разноцветными глазурованными изразцами в традициях хорезмийских мастеров из Ургенча. В мозаиках доминируют бирюзовый, синий, белый, желтый, иногда золото, много красного. В городе существовала сложная система арыков и прудов, имелись водопровод и канализация. Во дворцах работало отопление. Впрочем, многочисленные рабы-ремесленники, согнанные из покоренных стран, жили в убогих землянках без всяких удобств.

Самое удивительное для тогдашних времен — в городе не было крепостных стен. Этим, надо полагать, и объясняются гигантские размеры и широкие улицы Сарая. Кто бы в самом деле посмел напасть на город всемогущего хана Золотой Орды?! Впрочем, эта беспечность дорого обойдется столице Джучидов.

Другой важный мегаполис Орды — Малый Сарай, или Сарайчик, был расположен в Северо-Западном Казахстане, близ нынешнего города Атырау, на дороге в Хорезм. Это был огромный город-рынок на торговом пути из Азии в Европу и один из важнейших некрополей Джучидов. После разгрома войсками Тимура в 1395 г. город снова воспрянул и даже успел побывать столицей Ногайской Орды.iГосударство, образовавшееся из осколков Золотой Орды в междуречье Волги и Яика в 15–17 вв.

В 60-е гг. 13 в. Сирия, Восточный Иран и Центральная Азия были охвачены почти беспрерывными войнами между улусами Монгольской империи, а также между Ильханами6⁶ИльханыДругое название Хулагуидов, потомков Хулагу, внука Чингисхана, которые правили в Иране и на Ближнем Востоке в середине 13 – середине 14 вв.и мамлюкским Египтом.7⁷МамлюкиВоенное сословие в Египте (от араб. «невольник»), рекрутировавшееся в основном из рабов-кипчаков. Мамлюки захватили власть в Египте и правили там с 1250 по 1517 гг.Эти войны дезорганизовали существовавшие веками торговые пути из Китая в Европу. В результате Шелковый путь встал. Жертвой конфликтов были древние торговые центры — Самарканд, Бухара, а также сирийские портовые города. Там, собственно, прежде и заканчивался Шелковый путь. Из Сирии в Европу отправлялись корабли с драгоценными товарами Китая и Индии: пряностями и шелком.

Обойти оазисы Центральной Азии и сирийские порты было трудно, но возможно. Караванам пришлось бы идти не через персидские земли к Средиземному морю, а севернее, как раз через земли Улуса Джучи, из Отрара в сырдарьинские города, затем Хорезм, Мангистау (Мангышлак), Нижнее Поволжье и порты Черного моря. Преодолев Босфор и Дарданеллы, грузы направлялись далее в Западную Европу.

Параллельно большие проблемы случились у Венеции, могущественной морской державы, которая монопольно контролировала все восточное Средиземноморье. Дело в том, что Венеция стояла за разгромом крестоносцами столицы Византии Константинополя в 1204 г. Греки, которые в 1261 г. прогнали латинян и вернули себе Константинополь, решили, естественно, Венецию наказать, как сейчас сказали бы, с помощью санкций. И самым жестоким наказанием стал запрет на торговлю в Черном море, которое могло бы стать альтернативой сирийским портам. Этот рынок византийцы с удовольствием передали злейшему конкуренту Венеции — другой итальянской морской республике — Генуе, которая, казалось, уже навсегда потеряла первенство в восточной торговле.

И тут два одиночества встретились — Джучиды и Генуя. Так сложился новый маршрут Шелкового пути: через казахские степи к Черному морю. В 1266 г. генуэзцы основали в Крыму свою колонию Кафу (современная Феодосия), которая скоро стала главной жемчужиной в короне Джучидов, если бы они носили короны. На пике расцвета Ибн Баттута видит в Кафе «200 судов военных и грузовых, малых и больших», что даже по нынешним меркам выглядит внушительно. Так что вывод путешественника — «Это одна из известных гаваней мира» — нисколько не кажется преувеличением.

Конечно, Венеция пыталась сопротивляться, но в 1298 г. потерпела поражение от генуэзцев в битве при Курцоле. В ней в генуэзский плен попал важный для нашего региона венецианец Марко Поло. Именно в генуэзской тюрьме, маясь от безделья, он и продиктовал легендарные рассказы о своих путешествиях по Шелковому пути в Китай, без которых историкам пришлось бы туго.

Впрочем, венецианцы не сдавались, и в 1319 г. хан Узбек разрешил им завести свою факториюiфр. «торговое поселение»в Тане (современный Азов), вероятно, чтобы генуэзцы не особенно зарывались. Однако, новая (какая по счету?!) война генуэзцев и венецианцев окончилась в 1381 г. победой Генуи, и венецианцам было запрещено плавать в Тану на ближайшие два года. Впрочем, все это вскоре потеряет всякое значение из-за разгрома Золотой Орды Тимуром.

Но пока дела обстояли благополучно, ханы невероятно богатели от таможенных пошлин и налогов, в Орде сложилась целая экономическая отрасль, ориентированная на транзитную торговлю: от сети караван-сараев вдоль нового маршрута Шелкового пути до богатых купеческих корпораций — ортаки, которые пользовались неизменным ханским покровительством, в том числе потому, что доставляли ко двору разные заморские диковинки. Впрочем, Золотая Орда не только потребляла предметы роскоши. На международные рынки она поставляла меха, кожу, зерно, соль, лошадей, верблюдов, из ее центральноазиатских владений шли шелковые, парчовые и хлопчатые ткани, драгоценные камни, красители. И, конечно, главной статьей экспорта были рабы.

Переориентация магистрального торгового пути из Азии в Европу с ираноязычных стран на тюркские, то есть Улус Джучи, стала еще одним фактором международного успеха тюркских языков. В истории Азии эпоха персов сменилась временем тюрков, которое благодаря ОсманамiТюркская династия, захватившая в 1453 г. Константинополь и основавшая Османскую империюпродолжится и в эпоху Модерна.

Читайте вторую часть истории Улуса Джучи здесь.