ВОССТАНИЕ 1916 ГОДА

Тематика восстания была хорошо интегрирована в советскую учебную программу по истории. Первые исследования восстания 1916 года были опубликованы всего через несколько лет после событий. Для молодой советской власти восстание 1916 года давало возможность вписать историю региона и его народов в более широкий контекст Октябрьской революции, которая якобы освободила колонизованные народы царской империи. Ряд новых исследований, переосмысляющих эту точку зрения, был опубликован также после распада СССР.

Тем не менее некоторые аспекты восстания остаются недопонятыми. Большинство исследователей сходятся во мнении, что изъятие земель у кочевников в пользу русских крестьян-переселенцев было одной из главных причин восстания, а трудовая мобилизация послужила лишь спусковым крючком к беспорядкам. В то же время вопрос о характере событий 1916 года вызывает разногласия в науке. Являлось ли восстание 1916 года актом народного сопротивления правительству, национально-освободительным движением или спонтанной вспышкой насилия без всякой организации и политических целей? Архивные данные свидетельствуют о том, что события 1916 года правильнее всего рассматривать как организованную форму сопротивления в ответ на усиливающиеся репрессивные действия царского правительства, которые в глазах коренного населения лишали его легитимности. Открытое восстание — это наиболее жестокая фаза протеста. Первоначально протест выражался в виде бегства, в попытках переговоров с властями или отказе предоставлять списки годных к работам мужчин. Первое кровопролитие случилось, когда колониальная администрация задействовала солдат и полицию, чтобы угрозой принудить казахские волости поставлять рабочую силу. То есть решение взяться за оружие вызревало по мере ужесточения действий со стороны властей, которые отвечали убийствами на попытки остановить или хотя бы задержать трудовую мобилизацию.

Рассмотрим более подробно, как разворачивалось восстание в двух областях с преимущественно казахским населением, где события 1916 года приняли наиболее драматический характер, — Тургайской области Степного генерал-губернаторства (современные Акмолинская и Костанайская области Казахстана) и Семиреченской области Туркестанского генерал-губернаторства (современные Алматинская и Жетысуская области).

Прежде чем начать говорить о самом восстании, крайне важно установить исторический контекст, который создал условия для крупномасштабных протестов. Туркестанское и Степное генерал-губернаторства, которые охватывали территории современных государств Центральной Азии, управлялись Российской империей как колонии при помощи военных. Они одновременно выполняли и административные, и судебные функции.iAlexander Morrison, Russian Rule in Samarkand 1868-1910: A Comparison with British India (Oxford: Oxford University Press, 2008), 126. Коренное население колоний относилось к так называемым инородцам — представителям населения нехристианского и неславянского происхождения. Категория «инородцы» была весьма обширной и включала такие разнообразные народности, как казахские кочевники или евреи городских поселений. Однако существовали значительные различия между инородцами-мусульманами Центральной Азии и другими группами населения, такими, как евреи. Инородцы-мусульмане были освобождены от воинской повинности из-за предполагаемого отсутствия гражданского сознания (гражданственности) и патриотизма, хотя многие инородцы рассматривали это освобождение как привилегию, дарованную «белым царем».i Об инородцах см. John W. Slocum, "Who, and When, Were the Inorodtsy? The Evolution of the Category of “Aliens” in Imperial Russia," The Russian Review 57, no. 2 (1998); Alexander Morrison, "Metropole, Colony, and Imperial Citizenship in the Russian Empire," Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History 13, no. 2 (2012). В то же время, инородцы были лишены некоторых прав и привилегий, которыми пользовались другие народности Российской империи. Отказ в праве собственности на землю, вероятно, был наиболее значительным следствием колониального правления в Центральной Азии для инородцев. По царскому законодательству казахские земли были обращены в государственную собственность и подлежали изъятию и перераспределению между прибывающими славянскими переселенцами.

К 1912 году трудновообразимые 62 миллиона десятин казахских земель были переданы славянским переселенца, чья численность выросла до 1 629 200 в 1916 году.i Е. Р. Морозова, "Историко-географические условия формирования российской диаспоры в республике Казахстан", "Постсоветские исследования" 2, №. 3 (2019): 1099; Н. Е. Бекмаханова, Многонациональное население Казахстана и Киргизии в эпоху капитализма (60-е годы XIX в.–1917 г.) (Москва: Наука, 1986), 103. Такой громадный прирост переселенцев связан, вероятно, с отменой крепостного права в 1861 году и последующим демографическим взрывом во второй половине 19-го века. Казахская степень стала привлекательным местом для переселения освобожденных крепостных крестьян, ищущих новые возможности и бесплатную землю. Приток колонистов усилился и после земельной реформы Столыпина 1906 года, которая была призвана разрешить проблему нехватки земли в густонаселенных провинциях европейской части Российской империи, перенаправив избыточное население в Сибирь и Казахскую степь. Прирост населения из-за продолжающейся миграции российских и украинских крестьян на казахские земли намного превышал естественный рост кочевого населения. Оно хоть и увеличивалось, однако его доля снижалась как в степи, так и в регионах Туркестана. Менее чем за двадцать лет, с 1897 по 1914 годы, доля казахов в общей численности населения двух регионов снизилась с 74% до 58,5%.iН. В. Алексеенко, Население дореволюционного Казахстана: численность, размещение, состав, 1870--1914 гг. (Алма-Ата: Наука, 1981), 83. В то же время доля славянского населения увеличилась с 12,9% в 1897 году до 29,6% в 1914 году. В частности, в Акмолинской области казахи стали меньшинством, их доля упала с двух третей (61,1%) в 1897 году до примерно одной трети (36,6%) в 1914 году.

Быстрый приток переселенцев и принудительный захват пастбищ все чаще делали кочевое скотоводство нежизнеспособным. В результате все большее число казахов было вынуждено участвовать в сезонном сельском хозяйстве в периоды, когда скот не был на пастбищах, в то время как другие обедневшие скотоводы, известные как жатаки, были вынуждены навсегда перейти к оседлому образу жизни. К концу 19 века в Акмолинской области 32,2% казахов занималось земледелием, а в Семипалатинской области — 19,7%. В Тургайской и Уральской областях эти цифры составляли 11,3% и 22,2% соответственно. При этом культивированные земли не были защищены от захвата колониальными властями. Фактически администрация по переселению отдавала явное предпочтение землям коренного населения, которые уже были орошаемыми или считались подходящими для сельского хозяйства. Достаточно привести только один пример. В 1910 году кыргызы из Пишпекского уезда (современный Бишкек, Кыргызстан) потеряли 13 000 десятин (14 170 гектаров) земли, на которых было «более двух тысяч зимних поселений с хорошими домами и садами, пасеки, мельницы и поля клевера, могилы предков и несколько мечетей».iКушбек Исенбаев, 1916: Героические и трагические страницы (Бишкек: Шам, 1997), 33.

Постоянный захват земель коренного населения неизбежно вызывал частые конфликты между колонистами и кочевниками, выражавшиеся в стычках, угоне скота и даже убийствах, которые регулярно фиксировались властями колониальных территорий. Очевидно, что колонизация Степного края стала благодатной почвой для восстания. Однако растущее недовольство коренного населения переселенцами не объясняет, почему восстание случилось именно в этот момент. Решающую роль в перерастании тлеющего недовольства в вооруженное восстание сыграли непосредственные условия Первой мировой войны. Падение экономики в военное время, объявление принудительной трудовой мобилизации, которой сопутствовали бюрократическая некомпетентность и нечувствительность имперского правительства к местным условиям, — все это способствовало обострению ранее подавляемого недовольства, что в итоге вылилось в ожесточенный конфликт.

С началом Первой мировой войны значительно усилилась нагрузка на коренное население региона, усугубив его и без того тяжелое положение. Все еще не оправившиеся от последствий джута и засухи, поразивших западные и северные области Казахской степи в 1910–1913 годах, казахские аулы стали объектом частых реквизиций скота.iС. Д. Асфендияров, Национально-освободительное восстание 1916 года в Казахстане (Алма-Ата: Казахстанское краевое издательство, 1936), 20-21. Только в 1914 году казахи Семиреченской и Сырдарьинской областей Туркестана поставили миллион овец на нужды царской армии.iТатьяна Котюкова, "Восстание 1916 г. в Туркистане: ошибка власти или историческая закономерность'?", Обозреватель", № 8 (2011): 102. Помимо и без того завышенных налогов мирного времени был введен дополнительный налог военного времени в размере трех рублей. Еще более губительным для кочевых хозяйств был дефицит зерна. Изъятие зерна на нужды армии и засуха, разразившаяся в Семиречье в 1916 году и ставшая причиной дефицита в 22 млн пудов (более 360 375 т), привели к тому, что поселенцы, обычно продававшие зерно казахам, теперь менее охотно расставались со своим урожаем. В то же время частые реквизиции скота для нужд армии приводили к тому, что большинство кочевников не могли больше продавать или обменивать оставшийся скот на зерно.

Растущее обнищание коренного населения усугубляли потери земли и несправедливости колониального господства. Но именно трудовая мобилизация, объявленная в первой половине июля, стала причиной восстания. Решение о привлечении инородцев для работ было принято в мае 1916 года в связи с нехваткой рабочей силы, вызванной уходом трудоспособного населения на фронт. Совет министров планировал мобилизовать на работы 230 тысяч мужчин в возрасте от 19 до 43 лет из Казахской степи и 250 тысяч из Туркестана.i«Разработка плана проведения мобилизации киргизов военными властями края, 2 июля 1916 г.» – Т. Р. Рыскулов, и др. Восстание 1916 года в Киргизстане. Документы и материалы, собрание Л. В. Леснойi (Москва: Сотсекгиз, 1937). Только кочевой район Семиречья должен был обеспечить 60 тысяч работников, что составляло 18% всего мужского населения области.i «Протоколу частного совещания по киргизам» – А. Чулошников, "К истории восстания киргиз в 1916 г.," Красный архив, № 3 (16) (1926): 58.

Николай II подписал указ 25 июня, а уже в первой половине июля было объявлено о трудовой мобилизации. Время проведения мобилизации было выбрано крайне неудачно: оно совпало с подготовкой к сезону уборки урожая. Из текста указа также следовало, что мобилизованные будут направляться в «район действительной службы армии», где будут привлекаться к «устройству оборонительных сооружений и военных сообщений».i«Царский указ о мобилизации "инородческого" населения Астраханской губернии, Сибири и Средней Азии для работ по устройству оборонных сооружений в районе действующей армии от 25 июня 1916 г.» Е. С. Каптагаев и др. Восстание 1916 года в Киргизстане. Сборник документов (Бишкек: Центральный государственный архив КР, 2011), 6. Перевод указа на родные языки вызвал еще более сильное негодование со стороны коренного населения. Как отмечается в докладе, подготовленном будущими руководителями Алаш-Орды, казахский перевод указа создавал впечатление, что местные жители призываются в армию, что «их забирают на фронт... без предварительной военной подготовки».i «Памятная записка о киргизах»; «Протокол частного свидетельства киргиз» – Чулошников, "К истории восстания киргиз в 1916 г.," 62. О том, что эти убеждения были распространены среди коренного населения, есть свидетельства с Каркаринской ярмарки, где толпа встретила объявление о призыве возмущенными криками — «Царь нас обманул!».i«Протокол писаря Курмановской волости» – Оргазлин Р. Е. и др. Karkara Kuzhaty: Karkara Koterilisi Muragat Kuzhattarynda (1916-1918 Zh. Zh.) (Алматы: Арыс, 2016), 18. По свидетельствам очевидцев, среди коренного населения было широко распространено чувство недоверия. Например, очевидец Горяинов рассказывает, что казахи «не доверяли начальнику волости», потому что он им «врал». Они «считали, что их забирают не на работы, а как солдат на войну».

Еще большее замешательство вызвало заявление губернатора Семиречья о том, что местные жители призываются на рытье окопов, из чего многие сделали вывод, что они будут располагаться между вражескими линиями. Тем временем в Тургае губернатор отказался от своих прежних обещаний освободить казахов от мобилизации, что еще больше усилило в них чувство паники и гнева, направленного против властей.i К. Б. Харлампович, Восстание тургайских казах-киргизов в 1916–1917гг. (Кызыл-Орда: Изд. Общество изучения Казахстана , 1926).

Первые протесты вспыхнули уже в начале июля в оседлых районах Туркестана. 4 июля 1916 года в городе Ходжент (в настоящее время Худжанд на севере Таджикистана) Самаркандской области перед зданием городской управы собралась внушительная толпа протестующих численностью около 3 тысяч человек. На следующий день толпа протестующих численностью около 2 тысяч человек уничтожила мобилизационные списки. Затем протестующие напали на карательный отряд, направленный для разгона толпы. Возмущение быстро перекинулось на близлежащие города Дагбит и Газы-Яглык. Через несколько дней вся Самаркандская область была объята пламенем. К 9 июля полыхнул Андижан, Маргилан, а 11 июля возмущение добралось до столицы Туркестана Ташкента.

В казахском Семиречье события, предшествовавшие восстанию, разворачивались иначе. Накапливающееся недовольство мобилизацией не сразу вылилось в прямые столкновения с властями. Вместо этого казахи Семиречья направили свое недовольство на представителей местных управляющих из числа коренных жителей. В условиях разворачивавшихся на глазах беспорядков в Туркестане семиреченская администрация стремилась упредить протесты, арестовывая и угрожая насилием «агитаторам» из числа коренных жителей. Во второй половине июля начались репрессии против лиц, подозреваемых в агитации против мобилизации. Были проведены многочисленные аресты: в частности, за один день 17 июля в трех волостях Верненского уезда (ныне входит в состав Алматинской области) было арестовано 34 предполагаемых агитаторов.i Edward D. Sokol, The Revolt of 1916 in Russian Central Asia (Baltimore: Johns Hopkins Press, 1954), 118. Такие аресты часто происходили во время официальных объявлений о мобилизации, что усиливало атмосферу напряженности и недовольства. В официальных докладах о собраниях местных жителей в Семиречье говорится о решимости казахов избежать мобилизации. В донесении писаря Альджанской волости Джаркентского уезда (в настоящее время входит в состав Алматинской области) говорится, что на одном из таких собраний присутствующие из числа местного населения «единогласно заявили... что не желают участвовать в мобилизации».i«Рапорт писаря Альджанской волости Джаркентского уезда Комарова начальнику Нарынкольского участка А. Подваркову о невозможности составления мобилизационных списков, 11 июля» – А. В. Пясковский и др. Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане: Сборник документов (Москва: Издательство Академии наук ССССР, 1960), 324-25.

Первые вооруженные действия в Семиречье случились в последнюю неделю июля, когда группа казахов, бежавших от призыва, открыла огонь по пограничному патрулю, пытавшемуся их задержать. За инцидентом на границе вскоре, с 3 по 6 августа, последовали столкновения в Кызылбуровской и Ботпаевской волостях Верненского уезда. Столкновение в Кызылбуровской волости было вызвано действиями заместителя главы уезда Хлыновского, который взял в заложники несколько человек из числа казахской знати, чтобы заставить волость в течение пяти часов предоставить мобилизационные списки. Представители волости неоднократно обращались к Хлыновскому с просьбой освободить заложников и отложить мобилизацию. Однако напряжение возросло, когда Хлыновский, пытаясь разогнать разгоряченную толпу, выстрелил в воздух. Полагая, что это приказ открыть огонь по толпе, подчиненные Хлыновского застрелили двух казахов. Один из протестующих, вооруженный охотничьим ружьем, открыл ответный огонь и убил полицейского. После этого случая в волость были направлены эскадрон казачьей конницы и полурота.i«Из протокола допроса мировым судьей 4-го участка Черняевского у инженера M. Тынышпаева об истории взаимодействия российской власти с казахами, 5-25 февраля 1917 г.» М. К. Койгельдиев и др. Жетісу - Ыстықкөл Қасіреті. Құжаттар мен Материалдар Жинағы. 1916-1920 жж. 1916-1920 Zhzh. (Астана: Ғылым, 2016), 180-81.

Второй инцидент в Ботпаевской волости развивался практически сходным образом. Прибывший на место капитан полиции Гилев с двадцатью полицейскими убил двенадцать казахов и отправил карательную экспедицию в составе казачьей роты, одной пехотной роты и поселенческого ополчения, которые без разбора убивали всех, кто направлялся в Пишпек. По донесению местного чиновника Мухамеджана Тынышпаева, массовое убийство коренного населения имело место даже в тех районах, где не было беспорядков: например, в Копальском уезде (часть современной Жетысуйской области) местные казаки убили 40 казахов. Волнения в Лепсинском уезде (в настоящее время входит в состав Жетысуйской области), в ходе которых среди русских колонистов не было ни одной жертвы, закончились убийством ста казахов и арестами еще ста.

В этих инцидентах прослеживается четкая закономерность: применение насилия или угрозы со стороны властей часто вызывали агрессивный ответ со стороны кочевников. Усилия администрации по запугиванию коренного населения и подавлению любой формы сопротивления мобилизации, вероятно, убедили многих представителей коренного населения в том, что они стоят перед мрачным выбором: либо погибнуть на фронте, сражаясь с немецкой армией, занимаясь тяжелой работой по рытью окопов, либо погибнуть от рук карательных отрядов на родине. Беспорядочное насилие со стороны казаков и солдат, которому подвергались ни в чем не повинные аулы и семьи, не протестовавшие и не участвовавшие в беспорядках, придавало достоверность слухам, что власти вынашивают страшные планы по уничтожению кочевников. Ярким свидетельством таких убеждений является замечание казахского судьи из Джаркентского уезда (входит в состав современной Алматинской области) о том, что мусульмане не будут «мобилизованы в армию, как овцы на заклание».i«Рапорт писаря Алджанской волости Джаркентского уезда Комарова начальнику Нарынкольского участка А. Подваркову о невозможности сохранения мобилизационных списков, 11 июля» – Пясковский, Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане: Сборник документов, 325.

После инцидентов в Кызылбуровской и Ботпаевской волостях восставшие казахи повредили телеграфную связь и напали на почтовую станцию на тракте Верный (Алматы) — Пишпек (Бишкек). Повстанцы также предприняли безуспешные попытки захватить несколько деревень переселенцев и взяли в плен крестьян, работавших на полях.i«Всеподаннейший отчет Военного Губернатора Семиреченской области за 1916 год» – Жетісу - Ыстықкөл Қасіреті. Құжаттар мен Материалдар Жинағы. 1916-1920 жж. 1916-1920 Zhzh., 151. «Всеподаннейший отчет Военного Губернатора Семиреченской области за 1916 год» – Жетісу - Ыстықкөл Қасіреті. Құжаттар мен Материалдар Жинағы. 1916-1920 жж. 1916-1920 Zhzh., 151. В период с 10 по 11 августа повстанцы начали осаду села Саратовское, но были вынуждены отступить перед карательными войсками.i «Донесение вр. и. д. начальника Лепсинского уезда A. A. Маслова в Верненский окружной суд о восстании в Уезде» – Пясковский, Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане: Сборник документов, 392. 13 августа казахи Жайлмышевской волости Верненского уезда предприняли попытку вступить в бой с казачьим отрядом, но в итоге были разбитыi «Докладная записка и. д. военного губернатора Семиреченской области А. И. Алексеева генерал-губернатору Туркестанского края А. Н. Куропаткину о причинах и ходе восстановления в области» – там же, 372. . В Джаркентском уезде повстанцами были разрушены села Ново-Афонское и Спицевское, а также несколько хозяйств переселенцев в районе Каркара.i«Всеподаннейший отчет Военного Губернатора Семиреченской области за 1916 год» в Койгельдиев. Жетісу - Ыстықкөл Қасіреті. Құжаттар мен Материалдар Жинағы. 1916-1920 жж, 158.

Последовательность событий, приведших к восстанию в Тургайской области, была такой же, как в Семиречье. После объявления мобилизации тургайские казахи направили в Петроград делегацию с просьбой об отсрочке.i В., Восстание тургайских казак-кипчаков в 1916–1917гг, 19-20. В то же время местные власти стремились навести порядок и обеспечить своевременное выполнение мобилизационного плана. События, развернувшиеся в Туркестане и Семиречье, по всей видимости, убедили некоторых царских чиновников, что при любом намеке на беспорядки необходимо действовать безотлагательно и безжалостно. Опираясь на слухи и донесения о нападениях и убийствах местных управляющих, отвечавших за составление мобилизационных списков, чиновники-колонисты часто прибегали к насилию, чтобы ускорить предоставление списков. Так, отряд под командованием капитана Ткаченко в конце августа приступил к разгрому казахских поселений. По свидетельствам местных жителей, карательные войска участвовали в массовых зверствах, включая изнасилования, жестокие избиения, грабежи и умышленные поджоги казахских аулов.i«Искак Альсугуров, Токат Тлеулин: Торговец и сын ишана» Тимофеев Н. Д. и др. Восстание 1916 года в Казахстане (Алма-Ата: Казгосиздат, 1937), 70-71. По признанию самого Ткаченко, при виде наступающих русских войск кочевники в ужасе бежали «как сумасшедшие».i«Из дневника Я. Довбищенко о положении в осажденном Тургае» – Пясковский, Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане: Сборник документов, 587.

Первые волнения сентября вскоре сменились кратковременным периодом относительного спокойствия, который резко оборвался в конце октября. Вероятное объяснение затишья в месяцы, предшествовавшие восстанию, заключается в том, что тургайские казахи готовились к организованному вооруженному сопротивлению. Они собирали людей, ковали оружие и объединяли ресурсы. Действительно, по имеющимся архивным данным, тургайские повстанцы обладали более высоким уровнем организации и координации по сравнению с их сородичами в Семиречье. Примечательно, что тургайские повстанцы фактически создали две отдельные армии, состоявшие в основном из аргынов и кипчаков, и имели своих военачальников. Один из таких вождей, Амангельды Иманов, был увековечен в советской историографии восстания. Тургайские повстанцы также имели политическое руководство; Амангельды командовал войском Абдулгафара Жанбосынова, избранного ханом кипчаков. Лидером аргынских повстанцев был Оспан Чулаков.iВ., Восстание тургайских казак-кипчаков в 1916–1917гг, 12. Войска обеих армий насчитывали до 8 тысяч повстанцев, вооруженных преимущественно оружием ближнего боя, а также охотничьими ружьями.

Действия тургайских повстанцев во многом повторяли действия семиреченских. Чтобы воспрепятствовать продвижению карательных войск, тургайские повстанцы разрушили 160-верстный (170-километровый) участок тракта, соединявшего Тургай с городом Иргиз, а также почтовые станции, расположенные вдоль дороги.i«Из дневника Я. Довбищенко о положении в осажденном Тургае»; «Телеграмма вице-губернатора Тургайской области С. Н. Обухова командующему войсками Казанского военного округа А. Г. Сандецкому о необходимости высылки войск для борьбы с восставшими, блокировавшими г. Тургай»; «Из журнала военных действий Тургайского отделения карательной экспедиции генерал-лейтенанта Лаврентьева» – Пясковский, Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане: Сборник документов, 589, 95, 603. Однако в отличие от семиреченских повстанцев тургайские были лучше организованы, о чем свидетельствуют отчеты о столкновениях с карательными войсками. В бою повстанцы задействовали «боевой порядок», наступая «колоннами» и нанося скоординированные удары «волнами».i «Телеграмма командующего войсками Казанского военного округа А. Г. Сандецкого начальнику Генерального штаба П. И. Аверьянову о ходе восстания в Тургайской области и о боях карательного отряда с восставшими» – там же, 610. Они проявили удивительную храбрость, совершая атаки «несмотря на огневое противодействие», и сражались с «фанатизмом».i«Важнейшая документальная зарисовка начальника Генерального штаба П. И. Аверьянова и начальника Главного штаба М. И. Занкевича Николаю II о ходе восстания в Тургайской области и о боях карательного отряда полковника Розена с крупными отрядами повстанцев» – там же, 615. В отчетах отмечается, что зачастую повстанцы предпочитали совершать свои нападения под покровом темноты, пользуясь знанием местности.i«Телеграмма начальника штаба Казанского военного округа Н. Ф. Добрушина начальнику Генерального штаба П. И. Аверьянову о формировании новых воинских частей для передачи их экспериментальному карательному отряду генерал-лейтенанта Лаврентьева в связи с успехами в восставших» – там же, 606. Кроме того, повстанцы использовали разведывательную сеть для сбора информации о передвижениях карательных войск.i Из журнала военных действий Тургайского отделения карательной экспедиции генерал-лейтенанта Лаврентьева» – там же, 602. Во время отдыха они создавали заставы и выставляли конные дозоры, обеспечивая наблюдение в радиусе 25 верст.i«Телеграмма командующего войсками Казанского военного округа А. Г. Сандецкого начальнику Генерального штаба П. И. Аверьянову о ходе восстановления в Тургайской области и о боях карательного отряда с восставшими» – там же, 610. Одним словом, как говорилось в одном из донесений, «действия повстанцев носили характер партизанской войны».i«Телеграмма начальника штаба Казанского военного округа Н. Ф. Добрушина начальнику Генерального штаба П. И. Аверьянову о формировании новых воинских частей для передачи их экспериментальному карательному отряду генерал-лейтенанта Лаврентьева в связи с успехами в восставших» – там же, 606.

22 октября восставшие казахи начали осаду города Тургая, которая продолжалась до конца ноября. Ранним утром 6 ноября повстанческая армия начала ожесточенный штурм города. По свидетельствам очевидцев, 12 000 конников наступали на город четырьмя колоннами. Хотя повстанцы не смогли взять город, они нанесли ему значительный ущерб, разрушив около 100 домов на окраине Тургая и устроив поджоги близлежащих сенокосов, тростниковых и камышовые зарослей.i«Телеграмма командующего войсками Казанского военного округа А. Г. Сандецкого начальнику Главного штаба М. И. Занкевичу о действиях казахских повстанческих отрядов в Тургайской области» – там же, 617. Наступление карательной экспедиции под командованием генерала Лаврентьева вынудило повстанческую армию отступить, но разгромить повстанцев все же не удалось.

В последующие месяцы карательные войска, в состав которых входили 17 стрелковых рот, 19 рот и эскадронов казаков, 14 полевых орудий и 17 пулеметов, с переменным успехом продолжали вести бои с повстанцами в степи.i «Из донесений командующего Казанского военного округа А. Г. Сандецкого в Главное управление Генерального штаба о численности карательных отрядов и ходе восстания в Тургайской области» – там же, 608. 30 ноября одна из карательных экспедиций обрушила на повстанцев шквал артиллерийского, пулеметного и ружейного огня. Через несколько дней, 3 декабря, еще одна карательная экспедиция сообщила об уничтожении 3 тысяч повстанцев.iА.В. Ганин, "Последняя экспедиция императорской России: Русская армия на подавлении Туркестанского мятежа, 1916–1917 гг.," – Русский сборник: Исследования по истории России XIX–XX ии., под ред. О.Р. Айрапетова и др.. (Москва: Модест Корелов, 2008), 198. Однако, несмотря на все усилия, карательным войскам не удалось нанести смертельный удар по повстанческой армии. В то время как аргынские повстанцы в конце концов сдались, кипчаки продолжали борьбу. По имеющимся сведениям, накануне Февральской революции Абдулгафар Жанбосынов отправил своего брата Садимана в Бухару, чтобы купить оружие.i«Телеграмма командующего Казанского военного округа А. Г. Сандецкого начальнику генерального штаба П. И. Аверьянову о расположении отрядов восставших, руководимых Амангельды Имановым, и о волнениях на копях Атбасарского акционерного общества» – Пясковский, Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане: Сборник документов, 624. Известие о Февральской революции в конечном итоге заставило кипчакских повстанцев сложить оружие. Восстание в Тургае так и не было полностью подавлено. После падения царского правительства оно постепенно сошло на нет.

Напротив, восстание в Семиречье к октябрю было безжалостно подавлено. Карательные отряды, направленные в регион, были значительно многочисленнее тургайских и состояли из 35 рот, 24 эскадронов казачьей конницы, 240 конных разведчиков и различных поселенческих ополчений. Они были оснащены 16 полевыми пушками и 47 пулеметами.i Усенбаев, 1916: Героические и трагические страницы, 41. Значительные масштабы карательной экспедиции в Семиречье, вероятно, соответствовали характеру нападений на деревни переселенцев, сосредоточенные преимущественно в Пржевальском уезде (современная Иссык-Кульская область Кыргызстана). Несмотря на относительно меньшие масштабы волнений в Верненском, Джаркентском и Лепсинском уездах, каратели практиковали массовые убийства коренного населения.

Сколько точно казахов было убито карательными экспедициями в Семиречье и Тургае, определить сложно из-за отсутствия архивных документов. По оценкам кыргызского историка Жениша Джунушалиева, в ходе столкновений с карательными отрядами на протяжении всего периода восстания и последующей массовой миграции в Китай погибло около 16 тысяч семиреченских кочевников. Один из участников карательной экспедиции в Тургае бахвалился, что его отряд уничтожил более 6 тысяч казахов, включая женщин и детей. Еще большее число людей умерли от голода, холода и болезней. Помимо всех невзгод, власти конфисковали у местного населения 50% лошадей, 55% верблюдов, 39% крупного рогатого скота и 58% овец и коз.i Smele, "The "Russian" Civil Wars, 1916-1926: Ten Years That Shook the World," 20.

Можно с уверенностью сказать, что тысячи кочевников погибли от рук солдат и казаков, но еще большее число погибло при попытке бегства. Исход казахов из Семиречья в Китай был сопряжен с огромными страданиями и лишениями.

Демографическая статистика свидетельствует о значительном сокращении коренного населения трех казахских уездов Семиреченской области. К январю 1917 года казахское население Верненского и Лепсинского уездов сократилось почти вдвое. В Верненском уезде потери составили 1 932 домохозяйства из 4 347, а в Лепсинском уезде — 3 442 домохозяйства из 7 071. Однако наиболее значительные потери населения были отмечены в Джаркентском уезде: из 17 096 домохозяйств уезд покинули 12 718 семей.i Асфендиаров, Национально-освободительное восстание 1916 года в Казахстане, 104.

В общей сложности от 164 до 250 тысяч казахов и кыргызов нашли убежище в Восточном Туркестане.iКойгельдиев, Жетісу - Ыстықкөл Қасіреті. Құжаттар мен Материалдар Жинағы. 1916-1920 жж. 1916-1920 жж., 5. Smele, "The "Russian" Civil Wars, 1916-1926: Ten Years That Shook the World." Несмотря на спасение, трудностям беженцев не было конца. Многие потеряли свой скот. Еще большее число людей стали жертвами грабежа карательных войск, которые лишали бегущих кочевников любого ценного имущества, а также отбирали у них скот. По оценкам местных жителей, уходившие кочевники потеряли три четверти своего имущества в результате разграбления карательными войсками и бандами вооруженных поселенцев.i «Заявление в Президиум ТурЦИКа от семиреченских делегатов, 27 января 1920 года» – М. К. Койгельдиев, ред. Қазақ Ұлт-Азаттық Қозғалысы (Алматы: Открытая библиотека Казахстана, 2011), 190. Вскоре голод и болезни стали косить тех, кто спасся бегством. По оценкам Тынышпаева, более половины, или 83 тысячи беженцев из 164 тысяч человек, погибли в Китае. iКойгельдиев, Ыстықкөл Қасіреті. Құжаттар мен Материалдар Жинағы. 1916-1920 жж., 5. Чтобы выжить, многие семьи вынуждены были продавать своих детей и молодых женщин. До 4 тысяч женщин и детей из Семиречья были проданы в Восточный Туркестан.i«Заявление в Президиум ТурЦИКа от семиреченских делегатов, 27 января 1920 года» – Койгельдиев, Қазақ Ұлт-Азаттық Қозғалысы, 191. Коренное население говорило про беженцев, что они были «без одежды и обуви» и «без скота».i«Заявление в Президиум ТурЦИКа от семиреченских делегатов, 27 января 1920 года» в ibid., 190.

Судьба тех, кто остался в Семиречье, была не менее трагичной. Несмотря на обещания национального равенства, Февральская революция не принесла облегчения пострадавшему населению. В обращении кыргызов и казахов Пишпекского уезда к Временному правительству описывалась мрачная картина взаимоотношений колонизаторов с коренным населением: «русские крестьяне... угрожают расправой киргизам. В уезде нет никакого права и некому нас защитить».i ЦГВИА РФ ф. 400, Азиатская часть, д. 42, l. 84-85 – Давид Байданский, История беженцев-киргизов (1916-1927 годы) (Бишкек 2006), 81. Доклад мусульманских депутатов Временного правительства подтверждает слова коренных жителей: «киргизов преследуют» и они страдают от голода.i «Телеграмма Мусульманского Совета Туркестанского края Временному Правительству и Исполнительному Комитету Совета солдатских депутатов о бедственном положении "киргиз", 30 июня 1917 г.", РГВИА ф. 400, оп. 1, д. 4639, l. 110

Страдания, пережитые коренным населением после восстания, нашли свое выражение в народных песнях, стихах, семейных историях. Среди них выделяется песня «Самалтау», написанная во времена восстания и недавно исполненная, в частности, Димашем Кудайбергеном. Голосом мобилизованного молодого человека в песне передаются опасения солдата за свое будущее и благополучие своих престарелых родителей. Песня воспринимается как проникновенный плач о трагической судьбе «несчастного народа» (qairan el), страдающего от невзгод и горестей. Другим ярким примером народного осмысления событий 1916 года стала поэма «Тар Заман» («Смутное время»), написанная известным акыном Сартбаем. В поэме он обвиняет царя в разорении казахов и насилии над народом. С такой же критикой обрушился на российского императора и поэт Иса Байзаков, который сравнивает Николая II с пиявкой, сосущей кровь казахского народа. «Родина моя невинная, что они с тобой сделали?» — спрашивает он и с горечью отвечает, что они (царские войска) «сделали из твоей дочери жену, из твоего шанырака — дрова» и «омыли страну кровью».i М.Қозыбаев,, ред. Қаһарлы 1916 жыл (Құжаттар Мен Материалдар Жинағы)) (Алматы: Қазақстан, 1998 г), 219.

Несмотря на жестокое подавление восстания, было бы ошибкой считать, что царское правительство осталось в выигрыше. Действия карательных войск еще больше оттолкнули коренное население и создали у переселенцев ощущение долговременной осады. Кроме того, подавление восстания отвлекло жизненно важные ресурсы с фронта и сделало центральную власть объектом острой критики в Государственной Думе. Да и собственно мобилизация оказалась в значительной степени неудачной. Вместо 480 тысяч работников, которых планировалось собрать в Туркестане, реально были призваны лишь 123 205 человек или четверть от запланированного.i П. А. Ковалев, Тыловые рабочие Туркистана в годы Первой мировой войны: (1916 - май 1917 гг.) (Ташкент: Госиздат Узбекской ССР, 1957 г.), 82. Тургайская область также значительно отстала от заданных показателей, отправив лишь 10 175 работников из 36 000 по мобилизационному плану.i Ганин, "Последняя полуденная экспедиция Императорской России: Русская армия на подавлении туркестанского мятежа 1916-1917 гг", 204.

Что еще более важно, восстание в значительной степени определило динамику гражданской войны, образовав глубокую пропасть между коренным населением и крестьянами-переселенцами. С точки зрения кочевников, гражданская война рассматривалась как продолжение конфликта, начавшегося в 1916 году. Переселенцы тоже видели гражданскую войну через призму борьбы за земли и ресурсы коренного населения. Вооружение колонистов после восстания позволило переселенцам утвердить свое господство над коренным населением и пережить гражданскую войну с минимальными потерями. Поэтому неудивительно, что Ахмет Байтурсынов говорил о гражданской войне в Степи как о «насилии, грабежах, злоупотреблениях и особой диктаторской власти».iАхмет Байтурсынов, "Революция и киргизы", Жизнь национальностей, № 25 (37) (1919 г.): 1.

С другой стороны, восстание и последовавшая за ним гражданская война оказали мобилизующее воздействие на коренное население, позволив местной интеллигенции установить прочные связи с общинами коренных народов, которые она стремилась представлять. После восстания многие члены Алаш-Орды выступали в качестве переводчиков и посредников между мобилизованными и властями. Они вели переговоры и обращались к правительству в Петрограде от имени трудящихся мусульман региона. По словам японского историка, исследователя Алаш-Орды, Томохико Уямы, все это сделало их «более значимыми и известными» среди местных трудящихся.i Tomohiko Uyama, "Two Attempts at Building a Qazaq State: The Revolt of 1916 and the Alash Movement," in Islam in Politics in Russia and Central Asia (Early Eighteenth to Late Twentieth Centuries), ed. Stephane A. Dudoigne and Hisao Komatsu (Abingdon, New York: Routledge, 2009), 94. Не менее важно и то, что лидеры алашордынцев считали земельный вопрос одним из важнейших факторов восстания и сделали его одним из центральных пунктов своей политической программы.iОб ответе казахской интеллигенции на аграрную колонизацию степи см. Alexander Morrison, "Russian Settler Colonialism," in The Routledge Handbook of the History of Settler Colonialism, ed. Edward Cavanagh and Lorenzo Veracini (London and New York: Routledge, 2016), 323-25. Партия в своей политической программе требовала прекращения колонизации Степного края и Туркестана, а также предоставления кочевникам равных земельных прав и политического представительства. В ходе гражданской войны и кровавой борьбы за власть в Казахской степи эти требования переросли в призывы к национальной автономии для коренного населения.iСостоявшийся в апреле 1917 года объединенный киргизско-казахский съезд принял резолюцию, требующую закрытия области для заселения из других регионов. ЦГА РУз ф. 1044, оп. 1, д. 5, л. 2-3 – Будянский, История беженцев-киргизов (1916-1927 годы), 88-89. В конечном итоге, по словам одного из исследователей, «восстание 1916 года стало прелюдией к революции в самой России и катализатором, ускорившим расстановку сил в российской Средней Азии».i Sokol, The Revolt of 1916 in Russian Central Asia, 13.