Достоинство

Размышления Юрия Сапрыкина о книге «Жизненный выбор» философа Питера Бири

Кадр из фильма «Волк с Уолл-стрит». 2013 год/Alamy

Писатель и публицист Юрий Сапрыкин выбирает важное для понимания окружающего нас мира слово и разбирается в оттенках его истинного значения.

Несколько лет назад одну мою знакомую уволили из хорошей редакции. Ну как уволили? Не продлили контракт: есть сейчас такая удобная форма, позволяющая прекратить трудовые отношения безо всякой причины. Знакомая проработала в редакции много лет, была на хорошем счету, вкладывала в это дело всю энергию но начальство по каким-то неведомым причинам решило, что на этом месте должен быть другой (-ая). Знакомой ничего не объяснили, не поблагодарили, не дали проститься с коллегами просто попросили собрать вещи и освободить рабочее место. Формально работодатели были в своем праве, и с их точки зрения, это крайне удобная процедура: она позволяет добиться результата с минимумом усилий. Но знакомая рассказывала потом ей казалось, будто ее сбили с ног мощным ударом в голову. И дело даже не в том, что она лишилась любимой работы или, там, средств к существованию главным ударом была та холодная техническая отстраненность, с которой все было проделано. Ей даже не попытались объяснить, почему нужно так. Всем было наплевать, что в эту редакцию было инвестировано дикое количество сил, страсти, привязанностей, знаний и прочего это был огромный и значимый кусок жизни. С ней поступили не как с человеком, а как с предметом, шахматной фигурой, которую одним щелчком сбросили с доски. На нее не кричали, не хамили, не унижали, но это был сильнейший удар по ее человеческому достоинству а это бывает хуже, чем крик или даже хук справа.

Достоинство – это каркас, который держит наше внутреннее «Я», не дает ему разложиться и прийти в упадок

Что такое достоинство, что с ним происходит в такие моменты, и как его уберечь от удара — об этом рассуждает в своей книге «Жизненный выбор» швейцарский философ Петер Бири (Петер Бири. «Жизненный выбор». СПб.: издательство Ивана Лимбаха, 2018).

Объяснить, что это за книжка, так же непросто, как дать определение достоинства: это немножко философский трактат, отчасти развернутое эссе, в какой-то степени ролевая игра, вроде авиасимулятора, на котором тренируются пилоты. Вместо абстрактных категорий здесь примеры из жизни: апелляции к Канту встречаются реже, чем обращения к психотерапии, материалом для исследования становятся, в частности, пьеса Артура Миллера «Смерть коммивояжера» и фильм Клода Соте «Макс и жестянщики». Что бы ни было написано про достоинство в философской энциклопедии, мы все прекрасно чувствуем, когда оно ущемлено, а когда ему ничто не угрожает Бири составляет что-то вроде каталога этих ситуаций, пытаясь найти для них общие законы. И это не просто абстрактная умственная игра; предмет исследования, по Бири, предельно важен: достоинство это каркас, который держит наше внутреннее «Я», не дает ему разложиться и прийти в упадок. От того, насколько прочна эта скрепа, зависит, какую мы проживаем жизнь.

Книга Петера Бири «Жизненный выбор”/из открытого источника

Книга Петера Бири «Жизненный выбор”/из открытого источника

Бири предлагает еще несколько наглядных образов: достоинство что-то вроде шеста, с помощью которого удерживает баланс канатоходец (чуть правее наклон упадет-пропадет). Или вот еще: это крепостные стены, броня, защищающая внутреннюю целостность от разнообразных угроз. Достоинство связано с понятиями агентности и субъектности: оно зависит от того, свободен ли я в своем выборе, способен ли определять, что для меня важно, могу ли опираться на значимые для меня ценности. Здесь Бири как раз сближается с Кантом: для обоих человек даже при наличии «нравственного закона внутри нас» и прочих категорических императивов это прежде всего автономный субъект, сам устанавливающий для себя законы; осознание того, что ты сам себе хозяин и «будущее зависит от тебя», критически важно для внутреннего равновесия.

Но с достоинством все обстоит, как с семьями в «Анне Карениной»: все несчастливы по-разному, а идеальное состояние практически недостижимо. Нас игнорируют, нами пренебрегают, к нам не проявляют достаточного уважения и это еще не самая большая беда. Иногда нам приходится отрекаться от того, что нам дорого, или совершать вещи, которые нам самим отвратительны, или добровольно отказываться от собственных мыслей, колеблясь вместе с линией партии или примыкая к общепринятым мнениям. Люди втаптывают в грязь собственное достоинство, даже не замечая того, потому что «так выгодно» или «так принято»: «Кто-то наживает состояние кинодешевками о холокосте. Кто-то, постоянно обрушивающийся на бульварную прессу, вдруг начинает делать для нее рекламу. Кто-то, постоянно боровшийся с расизмом, вдруг становится спичрайтером для политика сторонника апартеида… Разве не ясно, что при этом теряется всякое самоуважение? Объективно не ясно?». Наверное, на самом дне этого воображаемого рейтинга демонстративное унижение, когда человека стирают в порошок, упиваясь собственной силой. И неважно, кто это делает, тоталитарная власть или гопник из подворотни: каковы бы ни были масштабы и поводы, это крайне сложно перенести и как бы ни торжествовал гопник или тиран, человеческого облика в этот момент лишается и он сам. Бири находит для этого примера неожиданную иллюстрацию: «Ельцин публично унижал некогда могущественного Горбачева, заставляя его читать текст, которого тот никогда не видел… Отвратительно: человек занят тем, что унижает свое моральное достоинство». Если свести все эти случаи к одному знаменателю, мы опять приходим к кантовской формулировке: достоинство оказывается под угрозой, когда человека используют не как цель, а как средство. Или видят в нем пустое место. Или низводят до полного ничтожества. Как бы банально это ни звучало не видят в человеке человека.

Люди втаптывают в грязь собственное достоинство, даже не замечая того, потому что «так выгодно» или «так принято»

Различие цели и средства Бири объясняет на примере соревнований по бросанию карликов: живое и мыслящее существо используют здесь как спортивный снаряд, к тому же выставляют его физический изъян на потеху публике. Казалось бы, это унижение в кубе, но когда Бири подходит к реальному карлику со словами сочувствия, тот начинает сопротивляться: дескать, быть швыряемым это мой собственный выбор, на том стою и не могу иначе. В динамике достоинства множество нюансов, собственно, их анализу посвящена большая часть книги. Сделать что-то поперек собственной воли можно потому, что тебя заставили, напугали, соблазнили или обольстили и это, скажем так, разные градации потери себя. Стоять на своем можно и в силу непреклонной принципиальности, и по причине идиотской упертости и если во втором случае удастся собраться с духом и признать собственную неправоту, это не будет потерей достоинства, и даже наоборот. Где-то для сохранения достоинства важно публично заявить о себе, где-то наоборот, скрыться от посторонних глаз. Как показывает нам карлик, то, что со стороны выглядит полной потерей субъектности, можно переосмыслить как результат сознательного выбора. В общем, как пишут в профилях соцсетей, все сложно.

Бири не дает конкретных советов, как жить, сохраняя достоинство; вообще, достоинство в его трактовке не переживание и не ощущение, а трудноопределимая жизненная диспозиция, что-то вроде ментального чертежа можно задать его параметры. Наверное, главная его характеристика, как и во всяком классицизме, равновесие и гармония пропорций. Достоинство возникает, когда ты понимаешь границы собственной свободы, но в этих пределах сохраняешь полную автономию. Когда ты признан, уважаем и интересен, но оберегаешь частное пространство, куда посторонним хода нет. Когда ты понимаешь, что важно, а чем можно пренебречь, и исходя из этого выстраиваешь жизненную стратегию. Достоинство не возникает в вакууме: для него важна встреча с Другим, где обе стороны принимают чувства и ценности друг друга. В вопросах достоинства все хорошо, кроме крайностей, и у всего должно быть свое место и мера; можно предположить, что идеалом достоинства для Бири мог бы быть римский император Марк Аврелий, образец жизненной уравновешенности и соразмерности, к тому же исповедовавший стоицизм настоящую философскую практику тренировки достоинства.

Но где император, а где мы. Книга Бири вышла в 2013 году, и если примерять ее максимы к сегодняшнему дню, то придется сделать печальные выводы: ближе к идеалу мы не стали. Конечно, войны, репрессии, политические манипуляции в масштабах мировой истории не новость, и эпизоды из романа «1984» или «Выбора Софи», которые приводит Бири, это знакомое, олдскульное подавление воли (хотя, конечно, по силе и разрушительности для всего человеческого с этим ничто не сравнимо).

Реклама фильма "1984". Постер "БОЛЬШОЙ БРАТ СМОТРИТ"/Alamy

Реклама фильма "1984". Постер "БОЛЬШОЙ БРАТ СМОТРИТ"/Alamy

Но даже если оставить за скобками военно-политическую составляющую в самой мирной жизни современность создает среду, где достоинство постоянно оказывается под ударом. Соцсети, которые превратились в инструмент возгонки массовых эмоций, страха и ненависти. Политический популизм, требующий от адептов сливаться с той или иной массой, отказавшись от любой критической дистанции. Всеобщая дигитальная прозрачность, «стеклянный дом», где нас видно со всех сторон, а данные о нас используются без нашего ведома. «Культура травмы», требующая выкладывать на публику самые болезненные события жизни. Все это не пополняет баланс и не укрепляет защитные стены, напротив наше внутреннее «Я» сносит вихрями коллективных эмоций, оно у всех на виду, и все в него тычут пальцем. «Смерть коммивояжера» это хорошо, но та разъедающая достоинство среда, в которой мы барахтаемся, сложилась уже после выхода книги, и конечно, хочется более свежих жизненных уроков, которые здесь и сейчас помогли бы нам выплыть… Но Бири ушел из жизни в июне 2023-го, и спросить теперь не у кого.

Всякая всячина

Любопытные факты о красоте, культуре и мировоззрении людей

Больше