КОГДА МЕНЯ НЕ СТАНЕТ

Это НЕ сказка о любви, это ТРАГЕДИЯ.

Мою прабабушку звали Өтебике. Честно говоря, в моей памяти не так уж и много ярких моментов с ней. Тогда я была еще совсем маленькой, а воспоминания о тех временах тают, как мимолетные облака. Мне было семь лет, когда она явилась ко мне в сновидениях, стоя перед стеной с кровавой надписью «Лишь повзрослев, ты узнаешь...». И по сей день я задаюсь вопросом, скрывается ли за этими словами какая-то загадка, ожидающая своего разгадывания.

Три месяца назад, находясь в другом городе во время учебы, ко мне внезапно пришла мысль написать книгу о моей бабушке Күлшат — дочке Өтебике. Однако передо мной встала непростая задача: рассказать о ней в полной мере могла лишь она сама. Увы, бабушка не склонна делиться деталями своей жизни. Таким образом мне было предназначено пройти путь по иной веточке нашего семейного древа.

Я решительно подошла к бабушке и попросила ее описать жизнь Өтебике. Сперва она колебалась, но затем, увидев мою настойчивость и уважение к прошлому семьи, согласилась. В ее глазах мелькнули воспоминания, и она начала рассказывать историю, которую раньше я слышала лишь отрывками.

В свои шестнадцать лет моя прабабушка работала дояркой на ферме. Вознаграждение она получала не в деньгах, как сегодня, а в виде мясных и молочных продуктов. В 1941 году, с началом Великой Отечественной войны она была направлена организацией в столицу Узбекистана Ташкент в качестве образцового работника.

Өтебике ехала в поезде не одна. С ней ехали еще две женщины, ее родственницы с фермы. Они пили чай в вагоне, когда она встретилась взглядами с одним неизвестным фрайером. Так раньше называли джигитов. Өтебике была миниатюрной девушкой со светлой кожей, имела круглые черные глаза и волосы того же цвета. Всегда с двумя косами, как у всех в те времена. Они почувствовали друг к другу мгновенное притяжение. Он был высок, мужественного телосложения, с темно-каштановыми волосами и доброжелательными зеленоватыми глазами. На нем были куртка, туника, шляпа светлых тонов и сандалии с тупым носом. Она была одета в шифоновое платье. Им обоим было около семнадцати лет. Это была любовь с первого взгляда. Переглянувшись, они вышли в вестибюль. Его звали Молдали. Он сказал: «Я женюсь и увезу тебя». На следующей станции они сошли с поезда по обоюдному согласию. Родственники были не против. «Парень красивый, можешь ехать», — сказали они. Он отвел ее к своей сестре. Так как в те времена до традиционной помолвки невесте не было дозволено идти в дом жениха. У его сестры была большая семья — пятеро детей и муж. Родственники Молдали собрались вместе, позвали муллу и сыграли небольшую свадьбу.

Они жили в Тогае, что в переводе означает «лес». Пейзаж там был просто очаровательным. Представьте только: из своих норок выглядывали суслики, вдалеке мелькала лиса, зайчики прыгали среди травы, над землей летали журавли, а запах трав и цветов заставлял забыться в этой природной симфонии. Посередине простиралась узкая тропинка, рядом медленно текла река Сырдария, огибавшая границу с Узбекистаном в Шымкентской области. Жители набирали там воду для питья, а также собирали дрова, неся на спинах тяжелые ветки, связанные веревкой. Основным занятием местных жителей было животноводство, на полях они выращивали кукурузу, пшеницу и другие злаки.

Тем временем началась жизнь «келинки». Сестра Молдали всегда казалась недовольной. Однажды Өтебике сбежала к реке, произнеся, что лучше было бы утонуть. Молдали на руках отнес ее обратно домой. В эти дни они оба переживали из-за потери своего новорожденного ребенка. Дело в том, что в Тугае не было ни одной больницы.

Внезапно из Хорезма приехали два ее брата, намереваясь забрать Өтебике с собой. Но она отказалась. Братья сказали, что если она останется там, то навсегда, они больше не вернутся. И так Өтебике выбрала любимого мужа, отделившись от своих братьев. Молдали нашел работу на недавно открывшейся виноградной ферме и благодаря своему образованию был назначен главным агрономом. Позже им предоставили бесплатный участок. Вместе они возвели собственный дом своими руками. Она давала жизнь детям, они болели, умирали... В этот период в возрасте двух с половиной лет умер еще один мальчик.

В семье родилось всего семеро детей, пятая из которых — Күлшат. После нее появились еще две девочки, которые так же не сумели познать сладости жизни. Тогда врачей не было, медицина находилась в начальной стадии развития. Кулшат родилась дома, при участии повитухи, поэтому ее характер частично отражал личность женщины, завязывавшей ей пупок — «киндик шеше». Выбор имени был серьезным процессом для нашего народа, поскольку имя определяло дальнейший путь ребенка. Сначала отец Молдали предложил назвать мою бабушку Сарсенкуль. Однако у нее было красное пятно под глазом, и поэтому рассматривался вариант Анар. Но Молдали настоял сменить имя. И сегодня я с гордостью зову ее Күлшат апа.

Она была единственной девочкой, которую особенно баловал ее отец. Он исполнял все ее капризы: килограммы шоколада, красное плюшевое пальто — в нем она отправилась в 1 класс, игрушки, гармошка, куклы. Он возил ее на трехколесном мотоцикле, а затем на бричке. Спустя некоторое время Молдали повысили — он стал управляющим совхозом. Дом достроили, начали счастливо жить, посадили красивый сад на участке. Также у них был баран и корова по имени Маша. Бабушка любила сидеть под деревом и кушать природные продукты, выращенные без удобрений. Раз в неделю, в пятницу или субботу все соседи и родственники собирались в ауле, чтобы заколоть барана. Свежее мясо съедалось за один вечер. Забирая леген, невестки с уважением кланялись.

Однажды, когда пришла очередь семьи Өтебике следовать традиции, Күлшат отправили за подносом для беспармақа. Но она забылась и поздно пришла, в итоге тесто переварилось. А кому достается не удавшаяся трапеза? Правильно, детям. Для меня это довольно забавная история, но бабушка скорее назвало бы это трагедией. Был еще один забавный случай в ее жизни.

Во втором классе Күлшат поссорилась с девочкой, которая прозвала ее Кумушкой, оттого что Өтебике всегда укутывала ее, как чебурашку в холодные дни. Она схватила и жестоко оторвала сережку этой девочки. Весь класс начал смеяться. Ей было велено позвать родителей. Смелости хватило заговорить лишь с папой. И отец пришел в школу, чтобы извиниться. Өтебике всегда говорила Күлшат: «Будь умницей, веди себя на улице прилично. Если мальчик возьмет тебя за руку, это уже значит, что ты испорченная девочка. Не ходи с ними рядом, не разговаривай!». Также она часто упоминала слово «несібе». Это доля человека данная ему Всевышним: нужно всегда доедать свою порцию.

Так пришел 1951 год, именуемый «Сталинским временем». Өтебике закрывала дом на замок с улицы, таким образом Молдали не был отправлен на фронт. Он проводил время со своей дочерью и временами через прикрытое окно наблюдал, как проезжают всадники мимо закрытого дома. Чтобы Күлшат не плакала, он давал ей сосать печеньку завернутую марлей.

Когда Күлшат было девять лет, ее родители разошлись. Почему? Дело в том, что Өтебике не могла подарить новых наследников Молдали. Она подыскала ему новую невесту другой нации. Он не согласился. Однако его сестра, узнав об этом, решила, так сказать, помочь разобраться с дилеммой. Она нашла юную девушку из Карачаева и устроила ему свадьбу с местной казашкой без ее ведома. Мне тяжело представить, какие бурные чувства одолевали Өтебике в этот период. Очевидно, что прощать его она не стала.

Молдали уехал в Келес с новой невестой. Күлшат и Өтебике остались жить в том же доме. Чтобы обеспечить жизнь дочери, Өтебике пошла работать в совхоз. Это была тяжелая работа, совсем не женская. Хотя в те времена такого понятия не было. Потом она начала работать единственной уборщицей в школе. Поднимала стулья в каждом классе, но зарплата была маленькая. Тогда она снова пошла на поле. По крайней мере, там можно было отработать норму и вернуться домой днем. В десятом классе Күлшат помогала маме, ей приходилось до полудня собирать килограммы винограда на поле. Все собранное забирали камазом.

В это время погиб шестимесячный ребенок Молдали от той женщины, за ним и она покинула этот свет. Молдали вернулся, чтобы помириться. Өтебике была непреклонна. Он пошел работать в другой совхоз в угольном депо, где жил и работал в одном «офисе» — в вагоне. Там он встретил другую женщину с тремя детьми, и она родила ему еще троих. Он воспитал шестерых детей. Когда они поженились, у него уже был свой магазин и склад хозяйственных товаров и мебели. Она тоже работала, но безответственно. Его здоровье начало ухудшаться — давление, болячки, варикоз, проблемы с костями. Дети подросли, и начались проблемы. Один из сыновей занимался кражами и в итоге попал в тюрьму после смерти Молдали. Пока он был жив, он их спасал.

Следующие события разворачивались в 1986 году. Однажды от давления Молдали парализовало. Дети и жена отказались от него. Сказали брату Молдали забрать его. Его привезли к Күлшат, которая к тому времени жила с мужем в квартире и подрабатывала в Польше. Им было суждено увидеться снова при таких печальных обстоятельствах. При первой же встрече спустя столько лет ей пришлось с улицы вызывать скорую для него. С собой у Молдали был лишь один портфель и документы о болезни. Из прежней семьи в больнице его никто не навещал. Старший сын был в военкомате, другой маленький, дочь жила в Шардаре с мужем, а проблемный сын и вовсе пропал без вести. Брат Молдали вернулся спустя некоторое время, чтобы удостовериться в его скором выздоровлении. Но руку помощи он не протянул. Все тяжелым грузом легло на плечи Күлшат. Она обговорила с врачами и убедила их поместить отца в палату военнослужащих. Однако ей было сказано, что он в скором времени попрощается с жизнью в реанимации. Күлшат позвала свою маму Өтебике. Та не желала видеть Молдали, на что Күлшат ответила: «Тогда я вас обоих похороню». Спустя десять дней его забрали домой. Муж Күлшат не одобрял жизнь с ним под одной крышей, так как их часто навещали его знакомые. Тогда она привела его в аул к Өтебике. Күлшат уделяла им хорошее внимание, массажировала мышцы. Благодаря ей и таком образу жизни Молдали потихоньку начал двигаться и разговорить. Между ним и Өтебике царило молчание, точно так же, как и при их первой встрече, когда они общались только взглядами. Я хотела бы сказать, что в 60 лет снова вспыхнул огонек сладкой любви. Но если что-то и было, эту тайну они похоронили вместе с собой.

Спустя 3 года Молдали хотел навестить сына, который вернулся из военкомата. Он сказал Күлшат: «Отвези меня к нему, он за мной присмотрит». Повезли они его туда, и все дети собрались. Күлшат наполнила их холодильник продуктами. Они пообещали присматривать за отцом. Но, к сожалению, слова не сдержали. Они его отвезли к старшей дочери. Күлшат приехала к нему, а он плачет и ревет. Зять донимал его — говорил всякое, унижал. Оттуда она забрала его и отвезла обратно к Өтебике. Күлшат снабжала их всем необходимым и потихоньку ему становилось легче. Ей нужно было отправиться в Польшу, чтобы заработать еще денег. Она с сомнением спрашивала у матери: «Как он? Потерпит здоровье?» — «Поезжай домой, тебя муж ждет», — сказала тогда она своей дочери. Өтебике приглядывала за ним до самой смерти.

Когда наступил роковой день, Күлшат была в Москве. «Мама, крепись», — сказала средняя дочь по телефону. Это разбило ей сердце. Она тотчас начала искать билеты. Но прямого рейса не было. На самолете она долетела до Костаная. Оттуда в Алмату, на такси до Тараза и наконец оказалось в родном городе Шымкенте. Любящая дочь так и не успела попрощаться с отцом. Его похоронили за день до ее приезда. Тогда она поняла: ребенку нужен и отец, и мать.

Это не сказка о любви, но любовь в ней определенно присутствует. И теперь я знаю: когда меня не станет, моим внукам есть что рассказать своим детям.