Как Гиппократ нарушил клятву

В 6 веке до н.э. разразилось яростное противостояние между Персидской державой и греческими городами-государствами. Причина греко-персидских войн была чрезвычайно проста: могущественная империя персов собиралась без особых проблем покорить небольшие, но богатые торговые города греков и подчинить себе средиземноморскую торговлю. Войны продлились полвека, и, несмотря на значительное превосходство в военной силе, персам не удалось покорить Элладу, греки отстояли свою независимость. Естественно, античные историки описывали это противостояние в категориях добра и зла, свободы и деспотизма, где, понятное дело, греки отвечали за первое. Само слово «перс» стало сродни слову «фашист», которое в советское и постсоветское время часто используют не столько в первоначальном значении, сколько с целью нанести ужасное оскорбление.

Неудивительно, что события греко-персидских войн легли в основу множества произведений искусства. Например, французский живописец Анн-Луи Жироде-Триозон (1767–1824), будучи художником исторического жанра, черпал сюжеты для своих картин в греческой и римской мифологии («Сон Эндимиона», «Пигмалион и Галатея» и даже «Тени французских республиканских генералов в Элизиуме»). Триозон не обошел вниманием и борьбу греков с персами.

Сюжет картины «Гиппократ отказывает послам Артаксеркса» кисти Триозона связан с событиями то ли в конце конфликта, то ли сразу после победы эллинов над персами. Когда в Персидской империи разразилась эпидемия, царь Артаксеркс I (465–424 до н. э.) прислал Гиппократу послов с богатыми дарами и пригласил его к себе с просьбой о помощи. Гиппократ отверг приглашение персидского царя, переданное наместником Гистаном:

«Врач Гиппократ приветствует Гистана, наместника Геллеспонта. Передай царю мой ответ на письмо, которое ты мне прислал, написав, что оно от персидского царя. Как можно скорее отпиши ему, что у нас есть продовольствие, одежда, жилье и все, что нужно для жизни. Мне не подобает ни пользоваться щедростью персов, ни исцелять варваров от их болезней, так как они враги греков. Прощай».i Ж. Жуанна. Гиппократ. Пер.с фр. — Ростов-на Дону, 1997.

История об отказе Гиппократа поднимает сразу несколько проблем, связанных с врачебной этикой. Соотечественники сочли этот поступок проявлением патриотизма и прославили его. Много столетий спустя А. Жироде-Триозон изобразил именно такую трактовку: Гиппократ величественно отворачивается от растерянных и разочарованных послов и даже не желает смотреть на принесенные ими дары. Картина четко поделена на две части, вызывая ощущение, что Гиппократ «играет в другой команде». Он одет в простое одеяние, контрастирующее с богатыми одеждами персов, и попирает ногами предложенное золото. Образ врача, альтруиста и бессребреника, отвергающего плату за лечение, часто связывают именно с личностью Гиппократа и с его клятвой, в тексте которой, кстати говоря, ничего подобного не значится.

Гиппократ, судя по источникам, получал немалые деньги за свое врачевание. Он боролся с чумой в Афинах, и, когда эпидемия отступила, благодарные жители увенчали его золотым венцом и воздвигли ему памятник.

Но на полотне французского живописца перед нами патриот и альтруист, отказывающийся от сотрудничества с врагами своей родины.

Однако поступок Гиппократа можно оценить иначе. Например, знаменитый древнеримский политик Катон Старший (234–149 гг. до н. э.) сделал вывод, что греческим врачам нельзя доверять:

«Катон ненавидел не только греческих философов, но с подозрением глядел и на врачей, лечивших в Риме. Он слышал, по-видимому, о Гиппократе, который на приглашение персидского царя, сулившего ему много талантов жалования, ответил, что никогда не станет служить варварам — врагам греков. Катон утверждал, что подобную клятву приносят все врачи и советовал сыну остерегаться любого из них».iТекст приводится по изданию: Плутарх. Сравнительные жизнеописания в двух томах. — М.: «Наука», 1994. Издание 2-е, исправленное и дополненное. Т. I. Перевод С.П. Маркиша, обработка перевода для настоящего переиздания — С.С. Аверинцева.

Современные врачи скажут, и не без основания, что отказ в оказании медицинской помощи является грубым нарушением врачебной этики, основные принципы которой как раз и содержатся в клятве Гиппократа. Врач должен быть беспристрастен и одинаково относиться ко всем пациентам, вне зависимости от их происхождения и политических убеждений. Во всех современных текстах врачебных присяг мы найдем обещание «действовать исключительно в интересах пациента независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств».

Многие из нас читали в детстве замечательную книжку Эдуарда Успенского про крокодила Гену и его друзей. Но, возможно, не всем запомнился эпизод, когда у старухи Шапокляк застрял во рту мячик и ей пришлось обратиться за медицинской помощью.

«Разгневанная Шапокляк попыталась выплюнуть мячик, но он почему-то не выплевывали.

Что же ей оставалось делать?

Пришлось бежать в поликлинику к известному доктору Иванову.

— Шубу, шубу шу, — сказала она ему.

— Шубу, шубу что? — переспросил доктор.

— Шубу, шубу шу!

— Нет, — сказал он. — Шуб я не шью.

— Да не шубу, шубу шу, — снова зашамкала старуха, — а мясик!

— Вы, наверное, иностранка! — догадался доктор.

— Да! Да! — радостно закивала Шапокляк.

Ей было очень приятно, что ее приняли за иностранку.

— А я иностранцев не обслуживаю, — заявил Иванов и выставил Шапокляк за дверь»

Доктор Иванов, эпизодический персонаж знаменитой детской повести, повел себя именно как Гиппократ на картине Жироде, отказав в помощи пациентке, что совершенно недопустимо, даже если пациентка — Шапокляк.

А если говорить серьезно, то в истории мы найдем множество примеров, когда врачи лечили всех больных, невзирая на их происхождение. В мемуарах Жана-Доминика Ларрея, главного хирурга наполеоновской армии, есть описания того, как он оказывал помощь русским пленным в 1812 году.

Н.И. Пирогов, первым применивший эфирный наркоз в военно-полевых условиях, вспоминал, что среди его пациентов были и пленные дагестанцы: «Я объявил через переводчика ему и собравшимся вокруг него мусульманам, что в склянке с эфиром заключается средство, вдыхание которого переносит правоверных в рай Магомета, в обитель блаженства и гурий. Раненый, к моему удивлению, не только оказывал менее сопротивления подвергнуть себя действию эфира, нежели наши русские солдаты, но даже с некоторым наслаждением вдыхал в себя эфирные пары. Пришед в себя после операции, … он объявил, что находился в каком-то невыразимо приятном месте, в котором желал бы еще долее остаться, и этим подтвердил мое сказание о чудесном действии средства».

Но история с Гиппократом и Артаксерксом на этом не заканчивается.

Персы весьма высоко ценили греческих врачей. Мы знаем ряд случаев, когда греки оказывались придворными врачами, но судьба их складывалась по-разному. Незадолго до описанных событий при дворе Артаксеркса жил врач Аполлонид из Коса, окруженный всеобщим почтением. Но когда заболела Амитида, сестра царя, Аполлонид заявил, что для излечения ей необходимо иметь интимные отношения с мужчинами, и предложил свои услуги. «Лечение» не подействовало, больная перед смертью рассказала матери, как повел себя Аполлонид, после чего врач был жестоко казнен (его закопали в землю живым). Нет сомнения, что Гиппократу была известна эта история, и она, конечно, могла повлиять на его решение: жизнь придворных врачей в Персидской империи была небезопасной.