СРЕДНЕВЕКОВЫЙ МИР ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ

Лекция 1. Средневековые люди. Кто они?

Иероним Босх. Сад земных наслаждений. Фрагмент. 1490–1500 гг. / Wikimedia

Курс лекций историка-медиевиста Олега Воскобойникова о мировоззрении средневековых людей, о любви и семье, месте женщины в этом мужском мире, повседневной рутине, которая часто нарушалась войной и о том, кого средневековые европейцы считали чужими. В первой лекции Олег Воскобойников очерчивает временные и географические рамки средневековья и отвечает на вопрос, можно ли говорить об особом средневековом человеке.

Я попытаюсь рассказать о нескольких десятках поколений европейцев, живших приблизительно с 5 по 15 век. Хотя мы привыкли говорить о «средних веках» применительно к разным регионам Земли, строго говоря, этот термин корректно использовать только по отношению к Западной Европе. Его придумали европейские ученые 15 века, чтобы как-то обозначить тысячелетие, отделяющее их просвещенный век от золотого века греко-римской античности, которую они боготворили. Само время, в котором жили эти ученые, вскоре назвали «эпохой Возрождения». Речь шла, разумеется, о возрождении античности. Все, что лежало между античностью и эпохой Возрождения, было объявлено «темным» и «готическим», то есть варварским, – по имени германского племени готов, разграбивших Рим в 410 г. н. э. Впрочем, эти десять веков в истории Западной Европы не были уж такими «темными». 11У каждого мира - свое времяПо европейской традиции историю делят на античность, средние века, Новое и Новейшее время. Очевидно, что термины "Средние века" или "Возрождение", с которого начинают опять-таки европейское Новое время, - довольно трудно применять по отношению к миру за пределами Западной Европы. Фактически самыми нейтральными терминами из европейской периодизации истории являются "античность" и "новейшая история". Впрочем, под античностью (буквально древностью) обычно понимают Греко-Римскую цивилизацию. А под новейшей историей - события по меньшей мере после Второй Мировой войны. Но на Западе существует и другая традиция: называть наше время "постмодерном", подразумевая под "модерном" (буквально современностью) индустриальную эпоху, которая начинается в 18 веке в Англии и заканчивается как раз вскоре после Второй Мировой войны. Вопрос, уместно ли употреблять слово "модерн" в том же смысле, например, к истории Японии или Китая, остается открытым.

Сама цивилизация средневекового Запада родилась в недрах греко-римской античности, поскольку именно она дала этой цивилизации формообразующую религию: христианство. Античное интеллектуальное и литературное наследие питало средневековую культуру на протяжении всей ее истории. Латинский язык долго оставался господствующим языком церкви, политики, науки. На его основе сформировались так называемые романские языки. А римские здания, стены, дороги, мосты, акведуки, термы, арены еще долго продолжали использоваться. Даже некоторые современные автобаны проложены поверх древних римских дорог.

Банковское дело. Итальянская фреска 14 века / Photo by: Universal History Archive/Universal Images Group via Getty Images

Великое переселение народов, шедшее в середине первого тысячелетия и затронувшее всю Евразию и Северную Африку, оказалось для Западной Римской империи роковым. Долго жившие на ее границах германцы из конфедератов-союзников выросли в самостоятельные политические образования. В конце концов, в 5–6 веках вандалы, готы, лангобарды, франки и англы основали собственные королевства в бывших провинциях Западно-Римской империи. Тем не менее воспоминание о надплеменном государстве оказалось очень живучим, и это объясняет одно из удивительных событий средневековой истории: венчание короной Западной Римской империи короля франков Карла Великого на Рождество 800 года в Риме.22Священная Римская империяКороль франков Карл Великий (768-814), короновавшись в Риме в 800 г., возродил Римскую империю на Западе, однако, к середине 9 в. за этим титулом уже не стояло реальной власти. В 962 г. корону Римской империи получил германский король Оттон Великий (936-973). С тех пор она переходила к его преемникам и другим немецким династиям. Около середины 12 века империю стали именовать "Священной" во исполнение древнего библейского пророчества о последнем царстве накануне Апокалипса. В середине 15 в. к титулу императора добавилось упоминание Германии: "Священная Римская империя германской нации". Империя просуществовала вплоть до 1806 г., когда под давлением Наполеона Бонапарта, самого пожелавшего именоваться императором, последний император Священной Римской империи отказался от титула. С тех пор главным государством Западной Европы снова стали считать Римскую империю, правители которой – сначала короли франков, потом немцев, – вели свой счет от Августа и Тиберия.33Первые императоры РимаАвгуст правил Римской республикой с 27 г. до н.э. по 14 г. н.э. Он занимал разные государственные должности, оставаясь "принцепсом", то есть "первым в списке сенаторов". Таким образом Август, в честь которого в европейском календаре назван последний месяц лета, стал основателем Римской империи. Августу наследовал его пасынок Тиберий (14 - 37 гг. н.э.). Уцелевшую в эпоху великого переселения народов Восточно-Римскую империю на Западе стали называть Византией по древнему имени ее столицы Византия-Константинополя. Византия пала в 1453 году под ударами турок-османов. Западная же Римская империя просуществовала в общей сложности тысячу лет, до Наполеона,44Наполеон БонапартГенерал эпохи Великой Французской революции, в 1804 году провозгласил себя императором французов. Потерпев военное поражение от коалиции союзников во главе с Великобританией и Россией отрекся от престола в 1814 году, затем после попытки вернуть себе власть отрекся вторично в 1815 году. который в 1804 году сам объявил себя императором французов, прямых наследников франков.

Вторая половина Средневековья, 11–15 века, ознаменовалась целым рядом судьбоносных для мировой истории открытий. Сформировалась сеть новых городов – центров не только церковной и светской власти, но и абсолютно новой экономики. В этой экономике – залог технического, политического и культурного прогресса Запада, его многовекового лидерства на планете. В эти же столетия рождаются такие формы демократии, как парламенты, разного рода городские советы, кодифицируются процедуры выборов верховных правителей – Папы Римского и императора Римской империи. Наследие этих процедур сохранилось в современном конституционном праве. Тогда же развивается новая модель трансляции знаний – университет, свободное сообщество преподавателей и студентов, самостоятельно решающее, что, кому и за какие деньги преподавать. Это, наконец, система международных отношений как внутри западно-христианского мира, так и с внешними силами – миром ислама, православным Востоком и – конечно, в меньшей степени – с Центральной Азией и Африкой. Географические открытия конца 15–16 веков стали возможными благодаря всем этим факторам, но они же положили конец внутренней истории западноевропейской цивилизации, сделав ее участницей мировой истории.

Однако меня сейчас интересует не канва событий, не хронология, не география. Мне хочется представить средневековых людей, давешних, не похожих на нынешних, но парадоксальным образом именно нам, именно сегодня, понятных и даже близких. Я не смогу рассказать их историю в мало-мальски значимых подробностях, не выведу ни «закономерностей», ни «тенденций». Мне просто кажется, что жизнь людей можно и стоит описывать не только как последовательность событий и тенденций, но и как совокупность чувств, идей, поступков.

Кто же они – средневековые люди? И почему, собственно, люди, а не массы, классы, структуры или государства? Или, напротив, не человек, индивид или личность? Попробуем разобраться. Мои учителя, некоторые из которых помнили Вторую мировую войну, научили меня простой мысли, что история – это про людей. Ведь еще недавно считалось, что история – это панегирик героям, возвеличивание нации и государства, или борьба классов. После катастрофы Второй мировой войны, в которой оказались виноваты и «герои», и «нации», и «государства», и «борьба классов», для многих стало очевидным, что везде и во всем внимания заслуживают только люди. Зачастую разного рода «структуры», пусть подробно описанные и изученные, заслоняют людей, превращая их в массы. От «масс» до пушечного мяса, лагерной пыли и «окончательного решения еврейского вопроса» – один шаг.

Доменико ди Микелино. Божественная комедия освящает Флоренцию. Фреска. Собор Санта-Мария-дель-Фьоре, 1465 год / Alamy

С другой стороны, когда мы говорим о «средневековом человеке», в этом тоже скрывается опасность. Ведь нетрудно заметить, что человек всегда состоит из рук, ног, головы: в этом он вряд ли изменится. Питается, размножается, воюет, мирится, ищет бога. Или богов. В череде тысячелетий несложно одно из них выделить под «средневекового человека», как выделили временную территорию неандертальцу и ровно 74 года – homo sovieticus.55Homo sovieticusКак правило критическое и ироничное название советского человека. Неологизм состоит из латинского homo (человек) и латинизированного эпитета «советский». Выражение популяризировано писателем А. Зиновьевым в книге «Гомо советикус» (1982). Термин вошел в научный оборот также у историков, социологов, политологов и других исследователей-гуманитариев. Но все эти «виды» плавно перетекают один в другой, скрещиваются, меняют повадки, места обитания и внешние характеристики. Границы Средневековья размыты, поскольку непросто отделить средневекового человека от не средневекового. Человек, родившийся на следующий день после того, как ученые придумали термин «средние века», не стал человеком Возрождения.

Средневековье сохранило память о сотнях личностей – незаурядных и одновременно типичных, репрезентативных. Трудно назвать Людовика Святого, Григория VII, Петра Абеляра, Данте или Жака Кёра попросту «людьми». Каждый из них – человек. Король, Папа Римский, философ, поэт, купец. Каждый уже заслужил не одну биографию, со многих уже написан семейный портрет в интерьере. Абстрагируясь от имен, обобщая, можно писать о варварских вождях, монахах, крестьянах, горожанах, императорах, епископах, маргинальных отщепенцах и властях предержащих, о своих (христианах) и чужих (иудеях, мусульманах, еретиках и ведьмах), можно об интеллектуалах, а можно – о безмолвном и подавляющем большинстве, о трудящейся массе. Все они – средневековые люди, зачастую очень непохожие друг на друга и тем более непохожие на нас. Что же их делает людьми одной эпохи, что их объединяет?

Фридрих Каульбах. Коронация Карла Великого. 1861 год / Alamy

Традиционно наших героев определяют их принадлежностью к христианству, потому что именно эта религия столетиями давала основные мировоззренческие устои, картину мира, систему ценностей всей Европы. Для историка-материалиста средневековый человек оказывается либо зависимым от власти, угнетаемым крестьянином, либо феодалом. Религия в такой схеме уже не определяющий фактор, а «опиум для народа», как считал Карл Маркс, или идеологическая скрепа, нужная правящим классам, чтобы держать народ в покорности. Оба принципа, условно говоря, идеалистический и материалистический, по-своему приемлемы: и религия, и поземельные отношения, в том числе феодальные, действительно многое объясняли и объясняют. Нужно только условиться, что христианство никогда, начиная с апостольских времен, не было единым, как никогда не были одинаковыми формы отношений между людьми, которые принято называть феодальными. Мы с равным правом можем говорить о средневековом мире и о средневековых мирах.

И христианство, и феодализм зарождались, развивались, проходили полосы кризиса, стагнации, иногда крутых поворотов. Они в разной степени проникали в умы и сердца средневековых людей на разных землях. Представим себе на минуту, что еще в середине 14 века, когда Данте уже написал свою «Комедию»,66Данте АлигьериИтальянский поэт и мыслитель (1265 — 1321). В данном случае речь идет о главном произведении Данте — "Божественной комедии" - масштабном изображении всех частей загробного мира, как его представляли себе христиане-католики (Ад, Чистилище, Рай). то есть всего за полтора столетия до условного конца нашей прекрасной эпохи, Литва была крупным языческим княжеством в самом сердце Европы. Представим себе также, что в Исландии по сей день не шутки ради в повседневной жизни используются некоторые дохристианские обряды. И это не издержки увлечений «реконструкцией», а норма жизни.

Наконец, разве сегодня отмерли иерархические лестницы, а в отношениях подчинения отсутствует, например, важнейшая для средневекового феодализма категория верности? Достаточно назвать ее «лояльностью» или «корпоративной этикой», и можно констатировать реинкарнацию Средневековья. Разве войну и мир не оправдывают по-прежнему то общими христианскими ценностями, то богоизбранностью отдельной нации, то происками Сатаны, требующими мобилизации всех праведников? Одним словом, поиск «средневекового» в людях, которые жили в Западной Европе с 5 по 15 век, – задача отнюдь не простая.

Вид Родосской крепости в 1486 году. Рисунок из записок Конрада Грюненберга / Wikimedia

Олег Воскобойников

Все материалы автора

Скопировано