«ЭХ, ХОРОШО В СТРАНЕ СОВЕТСКОЙ ЖИТЬ…»

На сегодняшний день не найдется ни одного специалиста, который обозначит даже приблизительно число жертв политических репрессий в Казахстане в 1920–1980-е годы. По материалам Министерства внутренних дел СССР, за период с 1921 до начала 1954 года за контрреволюционные преступления было осуждено Коллегией ОГПУ, тройками НКВД, Особым совещанием, Военной коллегией, судами и военными трибуналами 3 777 380 человек. К высшей мере наказания приговорили 642 980 заключенных.iГосударственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф.9401. Оп.2. Д.450. Л.214. В Казахстане, по неполным данным, за рассматриваемый период репрессировано 118 000 человек и расстреляно более 25 000, депортации подверглись 1,5 миллиона человек — представители 61 национальности.iЕлеуханова С.В. Положение репрессированных в Казахстане // Реабилитация и память. Отношение к жертвам советских политических репрессий в странах бывшего СССР/ Сост. Рачинский Я. М: Международный Мемориал, 2016. 193 с.

Первый этап — репрессии, осуществлявшиеся фактически с первых дней захвата власти большевиками, с октября 1917 года до середины 1920-х годов, по отношению к национальной интеллигенции, связанной с деятельностью национальных партий («Алаш», «Шура-и-Исламие» и др.) и правительств национальных автономий («Алаш-Орда», «Туркестани Мухториат»). Этот список имен возглавляют А. Букейханов, А. Байтурсынов, М. Дулатов, Х. Досмухамедов, Ж. Досмухамедов и др. Именно в этот период власти удалось изолировать или дистанцировать от казахского общества, лишить влияния самую образованную, политически зрелую и активную часть казахского общества — элиту национальной интеллигенции. Причем механизм этого «общественно-политического остракизма» имел для всех представителей национальной элиты, подвергнутых репрессиям, один алгоритм. Первоначально представителей национальной интеллигенции «выдавливали» из власти, и они были вынуждены уйти в сферу культуры — в образование, науку: в вузы или исследовательские институты, в газеты и журналы. Через пару лет предпринимался следующий шаг по изоляции, «выдавливанию» из социальной среды — домашний арест, ссылка, заключение в тюрьму. К середине 1920-х годов «старая» (дореволюционная) национальная интеллигенция, обладавшая в первой четверти 20 века самым значительным влиянием на умы и настроения казахского общества, оказалась вне его.

Второй этап — репрессии коммунистической партийно-советской элиты: «старых» большевиков, устанавливавших советскую власть в Казахстане, и коммунистов «молодого поколения», представителей «новой волны» советской национальной интеллигенции, составлявших оппозицию первому секретарю Казкрайкома ВКП(б) Ф.И. Голощекину в период его «Малого Октября» с середины 1920-х до начала 1930-х годов. Этот этап репрессий включал гонения и аресты С. Сейфуллина, Т. Рыскулова, С. Садвокасова, С. Ходжанова, С. Мендешева и др. Эти представители казахской советской интеллигенции пытались предотвратить или остановить осуществление социалистических преобразований в Казахстане методами Ф.И. Голощекина. Они предвидели результаты этой политики и предупреждали о катастрофе, которая может разразиться в казахской степи, если не учитывать специфику и особенности традиционного кочевого хозяйства казахов. Оппозиция этой группы национальной партийно-советской элиты по отношению к первому партийному руководителю края Ф.И. Голощекину вызывала и у него, и у центральной власти резкое неприятие. В итоге к середине 1930-х годов несогласные отправились в тюрьмы и ссылки.

Третий этап — репрессии по отношению к крестьянству (прежде всего зажиточному: кулакам, казахским баям и середнякам) в период сплошной коллективизации и насильственной седентаризации в конце 1920-х – первой половине 1930-х годов. Этот этап репрессий, когда разворачивалась борьба по ликвидации кулачества и байства как классов, позволил власти осуществить «великий перелом», «сломить хребет» крестьянству, уничтожив самую крепкую, самую хозяйственную, а значит, и самую влиятельную часть аграрного населения. В этот период случилась катастрофа, о которой предупреждали представители казахской советской элиты (Т. Рыскулов, С. Садвакасов, С. Ходжанов и др.), — «Ашаршылық». От организованного большевиками голода и болезней погибло около двух миллионов казахов.iпо данным некоторых казахстанских исследователей Самую влиятельную оппозицию властям в аграрном секторе составляли зажиточные слои аула и деревни Казахстана. Именно на их уничтожение была направлена вся мощь советской репрессивной машины. Масштабность этого «классового натиска» свидетельствовала о том, что государство уже имело достаточно эффективный репрессивный аппарат. Ряд исследователей характеризуют этот этап как «большевистский социально-классовый геноцид».iДепортированные в Казахстан народы: время и судьбы. А-А., 1998. 52-53 с. Неслучайно в 1930 году в Казахстане появляются первые лагеря ГУЛАГа, где именно в это время значительную массу заключенных составляет крестьянство.

Четвертый этап — репрессии инженерно-технических работников и рабочих на промышленных предприятиях по обвинению в «саботаже и подрывной работе» в 1930-е же годы («Риддерское дело», «Балхашское дело» и т.п.). На этом этапе под ярлыками «японо-германская агентура», «контрреволюционные организации», «троцкисты», «правые», «националисты» и другие «шпионские банды» подвергались репрессиям самостоятельно мыслящие представители технической интеллигенции, инженерно-технические работники, рабочие. Обосновывая данный виток репрессий, нарком внутренних дел Казахстана Л. Залин в своем выступлении в июне 1937 года подчеркивал: «Основная линия подрывной работы — это шпионаж политический, экономический, военный, вредительская диверсионная работа в нашей промышленности, в нашем транспорте, в нашем сельском хозяйстве, в нашем животноводстве, подготовка террора… Перед нами, особенно чекистами, стоит задача вскрыть и разгромить до конца все, что осталось нераскрытым из японо-германской агентуры, всякого рода фашистских, троцкистских, правых, контрреволюционных, националистических организаций…».iАрхив Президента Республики Казахстан. Ф.708. Оп.1. Д.2. Л.111-112. Под таким же предлогом шла чистка кадров технической интеллигенции. По «делам о вредительстве» прошли представители руководящего состава крупнейших строек и предприятий Казахстана: Я.И. Михайленко, П.П. Спиридонов, А.И. Кельмансон, М.Г. Грольман, П.К. Поддубный, Н.М. Прасолов и многие другие. Итог репрессий этого этапа — аресты, заключение в тюрьмы, расстрелы.

Пятый этап — «Большой террор», репрессии в 1937–1938 годы как пик и логическое завершение всех предыдущих волн репрессий: физическое уничтожение всех, кто оказался в какой-либо оппозиции к власти, либо случайно попал в жернова репрессивного механизма. На данном этапе все, кто оказались репрессированными на предыдущих этапах и остались в живых, были репрессированы вторично, но уже с «расстрельной статьей».

Предвестником массовых расстрелов в период репрессий 1937–1938 годов стало закрытое письмо ЦК ВКП(б) всем парторганизациям от 29 июля 1936 года, доводящее до крайности, до абсурда требование о выявлении и искоренении имеющихся недостатков «по части бдительности и неумения распознавать врага». В том же году Крайком принял решение «беспощадно вскрывать все вражеские гнезда фашистов, троцкистов-зиновьевцев, шпионов, разведчиков, диверсантов и вредителей, алашординцев и других националистических элементов». «Работа по разоблачению врагов и их пособников должна вестись повседневно всеми парторганизациями и каждым коммунистом… на любом участке и во всякой обстановке».iАрхив Президента Республики Казахстан (АП РК). Ф.141.0п.1.Д.10599. Л.502-503. При реализации поставленной задачи «о беспощадном вскрытии вражеских гнезд» под пресс репрессивной машины попадали люди, на которых навешивался, например, ярлык члена «контрреволюционной группы».

Так, при рассмотрении деятельности «контрреволюционной националистической группы» на строительстве Карагандинской ГРЭС на заседании бюро Карагандинского горкома ВКП(б) в 1937 году фиксировалось, что задачей группы было «распространение контрреволюционной агитации против советской власти путем проведения закрытых вечеров, где произносились антисоветские речи, пелись контрреволюционные националистические песни», причем последнее обвинение — пение «контрреволюционных националистических песен» считалось серьезным основанием для исключения из партии и передачи дела в следственные органы.iПолитические репрессии в Казахстане в 1937-1938 гг. Сборник документов. А-А., 1998. 27-28 c.

В период репрессий 1937–1938 годов были брошены в тюрьмы, а затем расстреляны почти все руководящие работники республиканских, областных, городских и районных партийных и советских органов, органов НКВД (до 80–100%).

Шестой этап — репрессии в 1930–1940-х годах, связанные с депортацией народов в Казахстан: поляков, корейцев, немцев, чеченцев, ингушей, крымских татар, турок-месхетинцев и т.д. Насильственные выселения народов на данном этапе были беспрецедентными даже в масштабах СССР. Сотни тысяч людей выселялись из районов проживания в 24 часа по огульному обвинению, десятки тысяч из них умирали во время депортации.

По данным ОГПУ, только в 1932–1933 годах в казахстанских спецпоселениях скончались 55 441 человек; в Северном Казахстане в 1933 году в ссылке умерло репрессированных граждан в 19 раз больше, чем родилось, а в Южном — в 13 раз.iБугай Н.Ф. Л. Берия - И. Сталину: «После Ваших указаний проведено следующее.... М.: Гриф и К, 2011. 20 с. Российский исследователь Н.Ф. Бугай отмечает, что не менее сложным было положение в 1940-е годы, когда поток переселенцев — жертв политических репрессий — на территорию Казахстана был нескончаемым. Число погибших во время депортаций, в период труднейшей адаптации в сложнейших условиях холодного казахстанского климата, известно весьма приблизительно.

Седьмой этап — репрессии в послевоенное десятилетие с середины 1940-х до середины 1950-х годов в отношении всех слоев населения: военнослужащих, попавших в плен, крестьянства, рабочих, интеллигенции и т.д. В послевоенный период в СССР была создана система особых лагерей ГУЛАГа для политзаключенных «со строгим режимом для содержания особо опасных государственных преступников». ГУЛАГ процветал, хотя казалось, что период «Большого террора» в прошлом, но репрессии продолжались. К моменту смерти Сталина в 1953 году во всем ГУЛАГе содержалось около 2,5 миллиона заключенных, в ссылке находилось 2,75 миллиона спецпереселенцев.iКазахстан: послевоенное общество 1946-1953 гг. Материалы Международной научно-практической конференции. А-А., 2012. 8 с.

Среди ярких представителей национальной интеллигенции, попавших под сталинские послевоенные репрессии, можно назвать имена Е. Бекмаханова, Б. Сулейменова, К. Мухамедханова, Б. Исмаилова, М. Ауэзова, К. Сатпаева и др.

Послевоенная ситуация, отмечают исследователи, изменила содержательную сторону приговоров. Высшая мера наказания судебными органами использовалась реже, чем в 1930-е годы, выносились приговоры с длительными сроками заключения. На материалах Государственного архива Восточно-Казахстанской области можно продемонстрировать, что 41% репрессированных в послевоенное десятилетие были приговорены к 10 годам лишения свободы, 31% — к 5 годам, 22% — к 8 годам, 3% — к 25 годам, 2% — к 15 годам и 1% — к 12 годам лишения свободы. Самая значительная по численности группа репрессированных по политическим мотивам (91%) обвинялась в «антисоветской и контрреволюционной пропаганде»: в послевоенное время под эту формулировку подгоняли всех, кто, по мнению властей, мог разговорами или действиями нести угрозу государственному строю.iЖанбосынова А.С. Государство, общество и политика (на примере Восточного Казахстана) //Казахстан: послевоенное общество 1946-1953 гг. Материалы Международной научно-практической конференции. А-А., 2012. С 1948 года проводятся повторные аресты и осуждения, что демонстрирует новый виток репрессивной политики.

Восьмой этап — репрессии с середины 1950-х до середины 1980-х годов по отношению ко всем «инакомыслящим»: представителям творческой интеллигенции, ученым, партийно-советской элите и другим социальным слоям. Смерть И.В. Сталина и «хрущевская оттепель» значительно ослабили репрессивную политику, но страх все равно оставался важнейшим инструментом консолидации системы. Репрессии отныне применяются не без разбора, по социальному, этническому или классовому принципу, а индивидуально, их методы «смягчаются»: вместо расстрелов — тюремные заключения, принудительное лечение в психиатрических клиниках, высылка из СССР и т.п.

Девятый этап — репрессии во второй половине 1980-х годов. Несмотря на провозглашенные Горбачевом новые, более либеральные принципы внутренней политики, участников декабрьских событий 1986 года жестоко преследовали. Советская репрессивная машина, как беспощадный молох, перемалывала судьбы и жизни тех, кто протестовал против системы. В период декабрьских событий 1986 года во время операции МВД «Метель» в Казахстане пострадали более 2,5 тысяч человек.iдоставлены в лечебные учреждения, госпитализированы, получили телесные повреждения и т.п. Силовыми структурами было задержано около 8,5 тысяч человек, 103 из них были осуждены, исключены из комсомола более 800 человек, отчислены из вузов республики более 300 студентов.iИстория Казахстана (с древнейших времен до наших дней). В пяти томах. А-А.: Атамура, 2010. 94 С.

О событиях декабря 1986 года говорится и пишется много, однако и на сегодня в них немало невыясненных моментов. Декабрьские выступления 1986 года носили общеказахстанский характер, события 17–18 декабря так или иначе эхом отозвались во всех 16 областях республики.

Для всех этапов репрессий характерен ряд общих моментов. На начальном этапе их осуществления велась интенсивная политическая и идеологическая подготовка. Ведь под «прессом» системы оказывались хорошо известные люди, зачастую имевшие огромный авторитет среди населения страны, региона, края. Под репрессивный механизм попадали, как правило, самые выдающиеся, инициативные, имеющие собственную позицию, способные отстаивать свою точку зрения личности. Чем более выдающейся являлась фигура очередной жертвы, тем более абсурдные обвинения выдвигались против нее. Причем под начало нового витка репрессий подводились крупные социально-политические или экономические акции государства и наоборот.

Менялись формы и методы репрессивных мер в зависимости от социально-политической ситуации. Если в первой половине 1920-х годов еще существовала хоть какая-то свобода полемики, возможность дискуссий, обмена мнениями,iрепрессивные меры в этот период — «вытеснение» из партийных и государственных структур, изоляция, лишение политических и гражданских прав и т.п то к концу 1920-х годов, к моменту «великого сталинского перелома», сложилась обстановка нетерпимости к любой форме инакомыслия и оппозиции — соответственно, ужесточались и репрессивные меры. Врагов искали среди «чуждых партии и народу элементов», началась «охота на ведьм».

Эти «элементы» находили в первую очередь в самой партии, в рядах интеллигенции и всех инакомыслящих граждан страны. Все партийные, советские, правоохранительные органы, общественные организации, пресса — все были нацелены на немедленное и неукоснительное исполнение директивных выступлений «вождя народов». Они претворялись в жизнь путем принятия решений руководящими органами партии (съездами, пленумами, конференциями, политбюро ЦК), на основе которых принимались аналогичные по сути содержания директивы республиканскими, а затем и местными партийными органами.iПолитические репрессии в Казахстане в 1937-1938 гг. Сборник документов. А-А., 1998. 6 c.

Была подготовлена правовая база для проведения массовых репрессий. По материалам советских нормативно-правовых актов можно проследить, как изменялось уголовное законодательство в 1920–1930-е годы, как ужесточались меры наказания за «антисоветские действия». Абсолютное большинство репрессированных проходили по статье 58 УК РСФСР, связанной с контрреволюционной деятельностью. В Уголовном кодексе РСФСР за 1926 год в данной 58-й статье из 17 конкретных видов контрреволюционных преступлений к 12 видам предусматривалось применение высшей меры наказания — расстрел. С 1934 года изменения в уголовном законодательстве становятся систематическими и все более далекими от действительно правовой основы. Для расследования дел о террористических организациях и террористических актах против советской власти отводился срок, не превышающий 10 дней. В 1937 году органам НКВД было официально разрешено применять к арестованным «физические меры воздействия»,iто есть были узаконены пытки была исключена возможность обжалования приговоров, смертные приговоры стали исполняться немедленно.iАрхив Президента Республики Казахстан. Ф. 708. Оп.1. Д.53. Л.12

Дорогу к массовым репрессиям Сталина открыло решение ЦК ВКП(б) от 2 июля 1937 года. Затем последовал оперативный приказ № 00447 за подписью наркома внутренних дел Ежова, в соответствии с которым за 4 месяца в СССР должны были быть репрессированы 268 950 человек. Из них сразу были убиты 75 950. Однако это показалось недостаточным, и власти санкционировали «встречное планирование» с местiна республиканском и областном уровнях с новыми цифрами. Третьего декабря 1937 года ЦК ВКП(б) утвердил предложение ЦК КП(б) Казахстана об увеличении количества репрессируемых на 600 человек по первой категорииiвместо 75 и на 1000 по второй категории.iздесь увеличение не предусматривалось К первой категории относились «наиболее враждебные» антисоветские элементы, подлежащие расстрелу, ко второй категории — подлежащие заключению в лагеря или тюрьмы на срок от 8 до 10 лет.iПолитические репрессии в Казахстане в 1937–1938 гг. Сборник документов. А-А., 1998. 253 с.

Еще одна особенность массовых репрессий: они часто напрямую были связаны с доносами земляков, соседей, коллег, недругов и просто завистников. Зачастую массовые репрессии — это результат не только «бдительности» органов НКВД. В немалой степени массовость карательных мер была обусловлена массовыми доносами, которые писали в эти органы «бдительные» граждане советской страны. Доносы появляются как следствие политики: власть ждала и провоцировала эти доносы, потому они и появлялись, потому на них и «реагировали», точнее, власть на них живо «откликалась». Значимую роль в рождении партийных директив сыграли именно такие доносы. Не снимая ответственности со сталинской репрессивной системы, не оправдывая ее, считаем необходимым отметить, что при изучении репрессий упускается это немаловажное обстоятельство в сложных коллизиях репрессивной политики. И эту проблему, как правило, исследователи в своих публикациях обходят молчанием. Мы уверены: если бы в Казахстане не было такого потока писем-доносов,iнужно понимать, что их появление власть и НКВД зачастую провоцировали и продавливали судьба нескольких сотен (а может, тысяч?) людей имела бы иной исход, не столь трагичный. Однако таких публикаций в казахстанской историографии единицы. К сожалению, эта тема до сих пор по разным причинам не исследована в исторической науке Казахстана.

Зафиксированы в архивных фондах так называемые политические дела, носившие абсурдный характер. В частности, от двух до семи лет лагерей с поражением в политических правах получили студенты Алма-Атинского педагогического института за создание «Ассоциации любителей выпить и закусить» (АЛВИЗ). Именно такую организацию создала студенческая молодежь города Алма-Аты в феврале 1937 года, не предполагая последствий таких действий. Они написали программу, устав и распределили между собой роли: премьер-министр, министр халтуры, богиня любви и т.д. Причем в докладной записке члена спецколлегии Верховного суда Казахской ССР с возмущением отмечено, что «богиней любви эти 20-летние “министры халтуры” избрали 27-летнюю пятипудовую женщину Ш.». Члены АЛВИЗа были обвинены в создании антисоветской организации.iПолитические репрессии в Казахстане в 1937–1938 гг. Сборник документов. А-А., 1998. 37 с.

В архивных документах зафиксированы единичные случаи разоблачения клеветы и привлечения клеветников к ответственности. Ответконтролер УКПК по Казахстану Кантарбаев фиксирует случай по Карагандинской области,iсентябрь 1938 года когда член партии О. написал заявление на Смагулова, «обвиняя его сыном бая». Последний был исключен из партии. При проверке впоследствии оказалось, что «сам О. лично не знал отца Смагулова, он слышал от своей тещи про одного бая Смагула, слепого на один глаз». И далее в этом документе: «отец Смагулова баем не был и умер в 1934 году с двумя глазами, за что О. объявлен выговор. Смагулов восстановлен в партии».iПолитические репрессии в Казахстане в 1937–1938 гг. Сборник документов. А-А., 1998. 243 с. Думается, что коммунисту Смагулову в 1938 году повезло, ибо одним из наиболее распространенных мотивов исключения из партии в эти годы и привлечения к суду было «сокрытие социального происхождения».

На сегодняшний день, несмотря на активизацию отечественных исследований о репрессивной политике и о жертвах политических репрессий советского тоталитаризма, следует отметить, что обобщающих данных о количестве людей, подвергнутых политическим репрессиям в Казахской ССР на всех этапах до сих пор нет, отсутствуют полные сведения по всем категориям репрессированных граждан. До сих пор закрыты, засекречены многие архивные фонды и дела, связанные с изучаемой проблемой по 74-летнему советскому периоду.

В 2020 году по инициативе президента РК К-Ж. Токаева была создана Государственная комиссия по реабилитации жертв политических репрессий. Сформированы рабочие группы из казахстанских историков и юристов по сбору, изучению архивных источников и других материалов и подготовке заключений для заседаний Государственной комиссии по полной реабилитации жертв политических репрессий. Начата работа по новому этапу реабилитации, рассекречиванию архивных документов. Каковы будут результаты этих начинаний — покажет время.

1. Бугай Н.Ф. Л. Берия — И. Сталину: «После Ваших указаний проведено следующее…». М.: Гриф и К, 2011. 510 с.

2. Депортированные в Казахстан народы: время и судьбы. А-А., 1998. 428 с.

3. Елеуханова С.В. Положение репрессированных в Казахстане // Реабилитация и память. Отношение к жертвам советских политических репрессий в странах бывшего СССР/ Сост. Рачинский Я. М: Международный Мемориал, 2016. С. 193–235.

4. Жанбосынова А.С. Государство, общество и политика (на примере Восточного Казахстана) //Казахстан: послевоенное общество 1946–1953 гг. Материалы Международной научно-практической конференции. А-А., 2012. С.23–31.

5. История Казахстана (с древнейших времен до наших дней). В пяти томах. А-А.: Атамура, 2010. 672 с.

6. Казахстан: послевоенное общество 1946–1953 гг. Материалы Международной научно-практической конференции. А-А., 2012. 324 с.

7. Оруэлл Дж. «1984» и эссе разных лет. М.: Прогресс, 1989. 384 с.

8. Политические репрессии в Казахстане в 1937–1938 гг. Сборник документов. А-А., 1998. 336 с.

9. Сактаганова З.Г. Политические репрессии в Казахстане в 1920–1980-е гг.: этапы, последствия и проблемы реабилитации// Отан тарихи. 2021. №3 (95). С.136–145. DOI 10.51943/1814-6961_2021_3_136

10. Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал. Т.1 //под ред. Ю.Н.Афанасьева. М.: Российский государственный гуманитарный университет, 1997. 510 с.

11. Сталин И.В. Об индустриализации и хлебной проблеме. Речь 9 июля 1928 года на пленуме ЦК ВКП (б), 4–12 июля 1928 года // Сочинения, Т.11. М., 1952. С.170–171

12. Архив Президента Республики Казахстан (АП РК). Ф.141.Оп.1.Д.10599. Л.502–503.

АП РК. Ф.708. Оп.1. Д.2. Л.1–112.

АП РК. Ф.708. Оп.1. Д.53. Л.12.

АП РК. Ф.708. Оп.1. Д.53б. Л.4–5.

АП РК. Ф.811. Оп.23. Д.516. Л.1–110.

13. Государственный архив Карагандинской области (ГАКО). Ф.1п. Оп.67. Д.134. Л.1–142.

ГАКО. Ф.1п. Оп.63. Д.200. Л.1–144.

14. Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф.9401. Оп.2. Д.450. Л.214.