ЛОШАДИ, ЧАЙ И СЛОВО КОЧЕВНИКА

Улус Джучи в этой трансконтинентальной торговле был ключевым игроком. Контролируя сети дорог и обеспечивая беспрепятственное движение людей и грузов, Золотая Орда превратила свои владения в важнейший транзитный коридор между Востоком и Западом. Через неё проходили караваны с китайским шёлком, индийскими пряностями и иранскими тканями, которые через Сарай и Поволжье попадали сначала в Крым, а затем — в Западную Европу.

Эффективность этого маршрута во многом обеспечивалась союзом Улуса Джучи с Генуэзской республикой — одним из главных торговых центров Средиземноморья. Генуэзцы контролировали основные порты Чёрного моря и были заинтересованы в стабильных поставках товаров из Азии. Золотая Орда, в свою очередь, держала под контролем сухопутные пути через бескрайние степи, без которых такая торговля была бы невозможна.

В результате сложилась взаимовыгодная система: итальянские купцы свободно вели торговлю на землях джучидов, платили пошлины и взамен получали охрану караванов, доступ к инфраструктуре и защиту от произвола местных властей. Для Средневековья, где торговые пути часто прерывались войнами и грабежами, такая предсказуемость была редкостью. Именно поэтому транзитная торговля стала одной из ключевых статей дохода ханской власти.

Чтобы управлять этой системой, Улусу Джучи требовалась постоянная связь между отдаленными регионами. Так появилась разветвлённая сеть коммуникаций, опередившая своё время. Вдоль главных дорог — от Сибири до Дуная и от Поволжья до Крыма — располагались «ямы»: почтово-транспортные станции, размещённые через каждые 30–50 километров. Здесь держали свежих лошадей, дежурили проводники, имелись запасы еды и одежды — всё, чтобы путь не прерывался. Благодаря регулярной смене гонцов и коней сообщения могли проходить до 500 километров в сутки — скорость, немыслимая по меркам Средневековья.

Безопасность также была ключевым условием на этих маршрутах. Если караван подвергался грабежу, ответственность ложилась на местное население: ущерб компенсировался коллективно. По сути, это была ранняя форма страхования — ещё одна причина, по которой торговцы охотно выбирали эти пути.

Распространённое в прошлом представление о кочевниках как о разрушителях городов уже давно считается несоответствующим действительности. В Золотой Орде города были важной частью хозяйственной и административной системы.

Именно города Улуса Джучи символизировали государственность: здесь находились чиновники, собирались налоги и пошлины, работали рынки и ремесленные кварталы, чеканились монеты. Городские центры связывали степь с оседлым миром и обеспечивали функционирование транзитной торговли.

Города играли и роль административных центров, регулирующих хозяйственную жизнь. Уже с 13 века в Золотой Орде проводились переписи: специальные чиновники фиксировали численность населения, поголовье скота и земельные ресурсы. Эти данные использовались для сбора налогов и распределения административных ресурсов, что свидетельствует о том, что управление в Улусе Джучи было системным и организованным.

После распада Золотой Орды её экономическая модель во многом была унаследована Казахским ханством. Основой хозяйства оставалось скотоводство, и вскоре ханство стало одним из крупнейших центров коневодства позднего Средневековья. До 19 века здесь содержалось больше скота, чем на любой другой сопоставимой территории — как в абсолютных показателях, так и в пересчёте на душу населения.

Лошадь, овца и верблюд были не просто источником пищи или средством передвижения. Это был ценный товар, дипломатический дар, символ статуса и власти. Скот выполнял роль универсальных денег: его обменивали на ткани, оружие и зерно. Осенние перегоны скота в Бухару и Самарканд превращались в масштабные ярмарки.

Избыток скота иногда приводил к падению цен — типичному для любой экономики перепроизводству. В таких условиях казахские скотоводы искали новые рынки сбыта. Лошадей гнали в Индию, где их цена возрастала в десятки и сотни раз: от нескольких динаров в степи до сотен — в Южной Азии. В 16–18 веках скот перегоняли также в Дагестан и Москву. Вместе с лошадьми по миру расходились и легенды о степных скакунах — красивых и исключительно выносливых.

Хозяйственная структура Казахского ханства была неоднородной и во многом определялась природными условиями отдельных регионов. В бескрайних степях Сарыарки, где располагались земли Среднего жуза, основой экономики оставалось кочевое скотоводство. Здесь разводили прежде всего лошадей и овец, а сезонные перекочёвки позволяли эффективно использовать пастбища и поддерживать крупные стада.

На юге, на землях Старшего жуза, хозяйственный уклад был иным. В оазисах и долинах рек развивалось земледелие: обрабатывали поля, выращивали злаковые, хлопок, бахчевые и фрукты. Кочевой и оседлый образы жизни здесь тесно переплетались, а рацион местного населения включал больше хлеба и растительной пищи по сравнению с центральными степными районами.

Западные регионы Казахского ханства отличались более засушливым климатом. В этих условиях приоритет отдавался разведению верблюдов и овец — животных, лучше приспособленных к скудной растительности и дефициту воды. Наряду со скотоводством здесь важную роль играло и рыболовство, что было нетипично для других частей ханства.

Казахи, населявшие побережья Аральского и Каспийского морей, а также приуральские степи, занимались рыболовством и морскими промыслами и даже имели собственные суда. В 19 веке жителей этих районов нередко привлекали иностранные купцы как опытных моряков, а в некоторых источниках даже упоминаются эпизоды пиратства на Каспии.

Валютой в Казахском ханстве могло служить практически всё, что обладало ценностью. И хотя чеканка монет была уже не такой активной, как в Золотой Орде, деньги всё же продолжали использоваться в качестве основного платежного средства. В том числе именно деньгами население платило налоги и подати. Нумизматические находки подтверждают, что казахские ханы проводили суверенную денежную политику. Исследователи находят монеты Тауекел-хана и Турсун Мухаммад-хана. Чеканка собственной монеты была признаком власти и одним из важнейших атрибутов государства.

О том, что деньги находились в ходу и у простого населения, свидетельствует казахский фольклор: в исторических эпосах и пословицах встречаются многочисленные упоминания денежных единиц: тенге, тиын, тилля, сом, пула и алтын.

Однако деньги были не единственным средством обмена — натуральная торговля по-прежнему оставалась в ходу. Люди нередко расплачивались напрямую товарами. Самым «ходовым» мерилом богатства считался годовалый баран. Нарядный чапан и искусно выделанное седло, к примеру, могли оцениваться в несколько десятков голов.

При этом на рынках ханства свободно принимали и монеты других государств — русские, арабские, индийские. Нередко они были из серебра или золота, а драгоценный металл признавался повсеместно.

Иногда валютой становился и чай. Казахское ханство умело балансировало между Российской и Цинской империями, получая торговые привилегии. Казахи имели доступ к китайскому чаю — монопольному товару, который выменивали на скот. Прессованный чай в виде кирпичей превратился в полноценную валюту вдоль караванных маршрутов. Роль казахов в международной торговле чаем обсуждалась даже в британском парламенте — об этом свидетельствуют документы 1864 года.

Города в Казахском ханстве, как и ранее в Золотой Орде, оставались ключевым звеном между кочевой степью и оседлым миром. Они обеспечивали товарообмен, связывали ханство с международными торговыми путями и служили важными экономическими и административными центрами.

Особое значение имели присырдарьинские города — Сыгнак, Ясы, Созак, Сауран и Отырар. Именно здесь концентрировалась торговля, работали рынки, проходили ярмарки, встречались караваны. Через эти города кочевники получали доступ к ремесленным изделиям, тканям, зерну и предметам городского быта, а оседлое население — к скоту и продуктам кочевого хозяйства.

Основную часть городского населения составляли так называемые сарты — оседлые тюркоязычные жители, занимавшиеся ремеслом и торговлей. Они производили товары, обслуживали рынки и поддерживали экономическую инфраструктуру ханства. Таким образом, города не противопоставлялись степи, а дополняли её, делая экономику Казахского ханства более устойчивой и разнообразной.

Для обычной казахской семьи уровень благосостояния определялся прежде всего размером стада. Хозяйство в 300–500 овец и до сотни лошадей считалось скромным и не относилось к числу зажиточных. Однако даже такие семьи, как правило, не испытывали продовольственного дефицита. В условиях кочевого хозяйства именно скот обеспечивал относительную стабильность повседневной жизни.

Рацион казахов был довольно сытным по меркам позднего Средневековья. Мясо и молочные продукты присутствовали в питании круглый год: баранина, конина, кумыс, курт. В удачные годы, когда погодные условия и состояния пастбищ складывались благоприятно, кочевники жили без ощутимой нехватки продовольствия . Это заметно отличало их от оседлых аграрных обществ, где доступ к мясу часто оставался ограниченным и зависел от урожая, налогов и сезонных колебаний.

Скот играл роль не только источника пищи, но и экономического резерва. Его можно было обменять, продать, подарить или использовать для поддержки родственников и соседей в трудный год. Благодаря этому хозяйственная система степи была относительно гибкой и позволяла переживать неблагоприятные периоды: засухи, джуты и конфликты.

Экономика Казахского ханства не была жёсткой системой с кодексами и регламентами. Она сформировалась под влиянием климата, пространства и образа жизни. Кочевники оставались свободными: если условия переставали их устраивать, можно было просто откочевать.

Эта свобода стала экономическим принципом — свободой движения, выбора и обмена. Система держалась на равновесии между личной инициативой и коллективной ответственностью, между человеком и природой. Здесь не было заводов и фабрик, но были торговля, налоги, страхование и кредит, основанные на доверии и слове.

И, пожалуй, именно в этом — ключ к пониманию экономики Казахского ханства: богатство измерялось не золотом, а возможностью оставаться свободным.

Подробнее об экономике Казахского ханства на канале Qalam History