ЭНДИ УОРХОЛ

Я кое-что сломал — и понял, что мне раз в неделю обязательно нужно что-нибудь ломать, чтобы помнить о том, как хрупка наша жизнь.

В наше время, когда продолжительность жизни так возросла, нам следовало бы оставаться младенцами гораздо дольше. Когда люди узнавали о сексе в пятнадцать лет, а умирали в тридцать пять, у них, очевидно, возникало меньше проблем, чем у моих современников, которые узнают о сексе в восемь и доживают до восьмидесяти. Это слишком долгое время для интриги с одной и той же идеей.

Настоящий художник производит вещи, которые не нужны людям. Но он чувствует, что дать их людям — это его призвание.

После того, как вернешь человеку долг, больше никогда случайно его не встретишь. Но до этого он повсюду.

Ненавижу воскресенья: все закрыто, кроме книжных и цветочных магазинов.

Сейчас в Италии производят огромное количество еды и одежды, но еда и одежда — только две трети необходимых вещей, а другая треть — это жилье, а жилья там не строят, потому что все уже давно построено. И вот что случилось в Риме: женщины оказались на кухнях, где они готовят всю еду, и на фабриках, где они шьют всю одежду, а мужчины ничего не делают, потому что все здания уже построены и не разваливаются!

Только начинаешь думать, что становишься знаменитым, как кто-нибудь обязательно возьмет и покажет, что ты просто новичок на разогреве. Папа Павел VI — вот это паблисити, на века!

Следовало бы открыть курсы на степень специалиста по любви. Должны существовать курсы по красоте, любви и сексу. И чтобы любовь была самым главным предметом. Я всегда думал, что надо показывать детям, как заниматься любовью и объяснить им раз и навсегда, что любовь — ничто. Но этого никто не сделает, потому что любовь и секс — это бизнес. В любом случае секс на экране и на страницах книг возбуждает больше, чем секс на простынях. Пусть дети читают о нем и ждут его, а потом, в тот момент, когда они соберутся испробовать его в реальности, поведайте им, что они уже пережили самый интересный этап и он остался позади. Иногда секс — ностальгия по тем временам, когда тебе хотелось секса.

Хорошие снимки делаются в четыре утра, но я лично ложусь спать в полдвенадцатого.

Если бы я пошел к «ночной бабочке», я бы, наверное, заплатил ей за то, чтобы она рассказывала мне анекдоты.

Некоторые, даже образованные люди, говорят, что насилие может быть красивым. Я не могу этого понять, потому что красота — это лишь какие-то мгновения и для меня в этих мгновениях никогда не бывает насилия.

В наше время, даже если ты мошенник, с тобой все равно будут считаться.

Я всегда без смущения задавал вопрос «Что мне нарисовать?», потому что поп-арт приходит извне, да и какая разница — услышать от кого-нибудь идею или подсмотреть ее в журнале?

Нас многие неправильно понимали. Рассчитывали на то, что мы серьезно ко всему относимся, а этого не было — мы же не интеллектуалы.

Меня никак нельзя назвать андерграундным, потому что я всегда хотел быть на виду.

Иногда люди позволяют одной и той же проблеме годами портить им жизнь, а между тем они могут просто сказать: «Ну и что». Это одно из моих любимых выражений: «Ну и что?».

Мама меня не любила. Ну и что.

Муж не хочет меня. Ну и что.

Я преуспел, но до сих пор одинок. Ну и что.

Меня всегда забавляло, что Голливуд называл поп-арт притворством. Голливуд?! В смысле, посмотрите фильмы, которые они тогда выпускали, — они, что ли, настоящие?

Если бы у меня было время на один отпуск в десять лет, я не думаю, что захотел бы куда-нибудь поехать. Я бы, наверное, просто пошел в свою комнату, взбил подушку, включил пару телевизоров, открыл бы коробку крекера «Ритц», сломал печать на коробке конфет «Рассел Стоверс», взял бы свежий номер какого-нибудь журнала, вроде «Тв-гида» из киоска на углу, а потом снял бы телефонную трубку и позвонил всем, кого знаю, и попросил бы их посмотреть телепрограмму по их «Тв-гидам» и сказать мне, что показывают, что показывали и что покажут по телевизору.

Мое любимое сочетание занятий — говорить во время еды. По-моему, это признак высокого класса.

Мне лично больше нравится держать деньги в беспорядке. Скомканными банкнотами. Для этого хорош бумажный пакет.

Я прочитал в газете, каковы симптомы зависимости, и все они у меня есть.

Если кто-то спросит про мой возраст, говори, что мне восемьдесят. Всегда говори: «Ему 80».

Что замечательно в нашей стране, так это то, что Америка положила начало традиции, по которой самые богатые потребители покупают, в принципе, то же самое, что и бедные. Ты смотришь телевизор и видишь кока-колу, и ты знаешь, что президент пьет кока-колу.

Бизнес — это следующая ступень после Искусства.

Никогда не встречал человека, которого не мог бы назвать красивым. Если человека не считают красивым, он все равно может иметь успех, если у него есть несколько шуток в кармане. И множество карманов.

Женщин особенно хочется целовать, когда на них нет косметики. Губы Мэрилин целовать не хотелось, но они были очень фотогеничны.

Чудесный день. Со мной сегодня никого нет. Я был совершенно один, и у меня хватило смелости добраться до офиса. Я беру с собой остроконечную палку на случай, если двери лифта заклинит — тогда я смогу выбраться. А когда я во время уик-энда хожу в офис один, то всегда кому-нибудь говорю, что отправился туда.

Как только перестаешь чего-то хотеть, сразу это получаешь. Я выяснил, что это абсолютная аксиома.

В шестидесятые все интересовались всеми. В семидесятые все начали всех бросать. Шестидесятые были переполнены. Семидесятые — абсолютно пусты.

Поднялся в номер, там для меня, оказывается, оставили шоколадный набор «Леди Годива», и я съел начинки всех конфет. Еще оставили бутылку коньяка, я и ее выпил. И еще была корзинка с фруктами, и я съел все киви. Наелся сладкого и потом, наверное, вырубился, хотя проснулся всего через час.

Пол1¹Пол Моррисси (род. 1938) — американский режиссер-авангардист из свиты Уорхола обвинял ЛСД в кризисе юмора в 60-х. Он говорил, что единственный, кого из-за ЛСД чувство юмора не покинуло, был Тимоти Лири.

Джим должен был стать звездой моего первого эротического фильма: он согласился привести девчонку и трахнуть ее перед камерой, но когда время пришло, так и не появился. Хотя он всегда был так мил со мной — впрочем, кажется, он со всеми был мил.

Я включаюсь, когда отключаюсь и иду спать. Это тот великий момент, которого я всегда жду.

Вот возьми я и умри лет десять назад, сейчас был бы культовой фигурой.