О СЕМЕЙНОМ НАСИЛИИ

Мухтар Ауэзов

О СЕМЕЙНОМ НАСИЛИИ

Кадр из фильма “Отвергнутые”. Режиссер Жанна Исабаева. 2018 г.

В современном обществе вопрос домашнего насилия, насилия над женщиной встает особенно остро, именно об этом сняты такие пронзающие фильмы, как «Счастье» (2021) и «Отвергнутые» (2018), об этом свидетельствует мурал-арт Алматы («Любить, а не бить«»). Между тем эта тема вспыхивала еще в советские годы: например, в повести столпа казахской литературы Мухтара Ауэзова «Племя младое», которую он начал писать за год до смерти, в 1960 году. Схожую тему затрагивает рассказ Беимбета Майлина «Памятник Шуге» (1914). Эпизод жестокой расправы над невинной женой, разумеется, отсылает к нравам древности, однако это не умаляет его силы и актуальности. «Горемычна казахская женщина, нет у нее счастья в бескрайней степи» – так сказано в повести, и это еще одно доказательство того, что даже в литературе, по нынешним меркам кажущейся официозной, всегда можно обнаружить живое и справедливое зерно.

Беимбет Майлин “Памятник Шуги”

Беимбет Майлин “Памятник Шуги”

«…Приплелся из гостей Канай, угрюмый, сморщенный, желтый, будто вся кровь обратилась в нем в желчь, и тотчас закричал:

Одного провожаешь, другого принимаешь, потаскуха! Тварь беспутная… Схватил камчу, хлестнул себя по сапогу.

Поди сюда!

До позднего вечера старик бил Алуа и поносил грязной бранью. Она молчала. Она даже не слышала, не замечала, как плачет и цепляется за ее юбку маленький Кенжебек.

Мальчик льнул к ней, заступался за нее. И лицо, и руки, и шея его были мокры от слез. И старик на время умолкал, опасаясь, как бы соседи не услышали плача ребенка. Ждал, пока улягутся.

Поужинали. Аул угомонился и заснул, в соседних юртах погасли огни, закрылись двери и тундуки, ходьба прекратилась, говор утих, лишь собаки брехали.

Старик взял к себе в постель мальчика, уложил его поближе к стенке. Усталый, измученный, мальчик уснул. Подошла Алуа, понурив голову. Старик яростно пнул ее в бок голой желтой пяткой. Она тихо отошла.

В середине ночи, когда в ауле не слышно было и лая собак, старик сполз с постели, подскочил к очагу.

Пошла вон из моего дома! старик за волосы потащил Алуа к двери, вон из юрты.

У порога он схватил и поволок за собой что-то тяжелое.

Убью! – хрипел он. В горле его клокотало. – Кунiвыкуп за убийство за тебя уплачен сполна… Убью нечистую тварь! И конец моему позору…

Ощерив рот, старик поднял над головой Алуа новый остро наточенный кетмень, который днем самолично насадил на рукоятку.

Алуа инстинктивно подалась вперед и прижалась к старику. Тот, брызжа слюной, отшвырнул ее от себя и снова замахнулся кетменем. Алуа успела уклониться в сторону и перехватила кетмень за рукоятку. Старика обуяло бешенство. Он стал вырывать из рук Алуа кетмень, но не смог ее перебороть. Тогда он изо всей мочи пнул ее ногой в живот. Она согнулась, вскрикнула в страхе:

За что? За что? И рванула к себе кетмень.

Блеснуло в лунном свете острое лезвие, полоснуло старика по иссохшей щеке и ткнулось ему в висок. Струйка черной крови вспухла на седых волосках. Старик закачался, выпустил из рук кетмень и повалился навзничь. Выронила кетмень и Алуа.

Боже мой, боже мой! Что я наделала? Ноги ее подкосились, она упала рядом со стариком.

После жестоких побоев Алуа долго не могла прийти в себя. Рассудок ее был мутен. Вся в синяках и кровоподтеках, опухшая, с кровоточащими ранами на лице, неузнаваемая, она и сама никого не узнавала... Она никого ни о чем не просила, не молила ни бога, ни людей, не ждала ни сочувствия, ни милосердия. Прекрасные ее глаза на обезображенном лице были сухи и горели черным огнем. Она ждала смерти»

Обложка книги Мухтара Ауэзова “Племя младое”. Издательство “Молодая гвардия”, Москва, 1966

Обложка книги Мухтара Ауэзова “Племя младое”. Издательство “Молодая гвардия”, Москва, 1966